Когда подъехали ближе, из зарослей, окружающих замок, показался высокий мужчина в монашеском облачении. Он быстро подошёл к королю, поклонился и стал говорить. Все эти дни в замке было тихо. Но сегодня с утра там необычное оживление. Друг-конюх поведал, что в замке готовится какое-то интересное зрелище, и на него приглашены гости – близкие друзья барона. Несколько человек уже прибыло. По всем признакам дело идёт о предстоящей казни пленённого рыцаря.

Выслушав монаха, король принял решение понаблюдать, что будет происходить в замке. Его воины тихо сняли двух часовых, что стояли на воротах, и король вместе с монахом, Озбертом и двумя воинами из личной охраны проник на территорию замка. Остальным было велено окружить крепостные стены, охранять ворота снаружи, никого не допуская больше вовнутрь, и быть готовыми по сигналу сразу же присоединиться к королю.

Взорам вошедших открылся огромный двор, заполненный множеством людей. В центре его было установлено сооружение, напоминающее дыбу. Вокруг толпились саксонские воины, поглощённые подготовкой к интересному зрелищу. Раздался громкий голос управителя, и все затихли. Появился барон Ательстан, весь раздувшийся от сознания собственной важности. Он был чрезвычайно рад тому, что предстояло сделать.

– Друзья мои, мои верные воины и челядь, – обратился он к присутствующим, – сейчас я порадую вас прекрасным зрелищем. Вы увидите, как один из этих наглых нормандских псов, нахлынувших на нашу землю, будет мучительно умирать, умоляя меня о пощаде. Но пощады не будет.

Барон гордо оглядел присутствующих.

– Тащите его сюда, – добавил он, зловеще улыбаясь.

На короля и его спутников никто не обратил внимания. Все были заняты интереснейшим развлечением, которое предлагал барон. Вильгельм и его люди приблизились и стали в последних рядах, позади приглашённых, внимательно наблюдая за происходящим. Через несколько минут раздался лязг цепей, и во двор выволокли высокого мужчину, в котором король сразу узнал своего друга Мориса. Рыцарь был обнажён до пояса, его тело было в синяках и ссадинах, светлые волосы на затылке слиплись от крови. Но держался он на ногах твёрдо. Спокойно оглядел место предстоящей казни и не произнёс ни слова.

– Сейчас я расскажу вам, как умрёт этот пёс, – громко и с явным удовольствием провозгласил барон. – Сперва ему отсекут и выбросят собакам его гордость, его мужское достоинство, которым он посягнул на женщину, что по закону принадлежала мне. Затем его крепко привяжут лицом к этому толстому столбу, и мой верный Джехан, большой мастер своего дела, сделает ему «кровавого орла» – вскроет сзади рёбра и вытащит его сердце, которое тоже скормит собакам.

Барон довольно засмеялся, предвкушая удовольствие от такого зрелища.

– Что же ты молчишь, норманн? Почему не молишь о пощаде? Говорят, при этой казни человек до самого конца чувствует всё, что с ним делают. Неужели тебе не страшно?

– Умирать страшно всем, – спокойно ответил на это Морис, – но на то мы и мужчины, чтобы свой страх преодолеть. Ты можешь сделать со мной всё, что хочешь, подлый предатель, но помни, что король Вильгельм жестоко отомстит тебе за меня. Он не простит.

– Ха, король! – засмеялся барон. – Где он, твой Вильгельм?

– Я здесь, – раздался громкий властный голос, и двор тотчас заполнился нормандскими воинами, окружившими своего короля. На высоких стенах по всему периметру двора стояли воины Вильгельма, вооружённые арбалетами. Великая паника охватила всех присутствующих. Некоторые из них порывались бежать, но бежать было некуда. Саксонские воины сразу оценили ситуацию и молча сложили оружие. Барон Ательстан злобно заскрипел зубами, понимая, что жертва выскальзывает из его рук. Он даже не сообразил в первый момент, какая опасность угрожает ему самому, а когда понял, побледнел до зелёного оттенка и едва не лишился чувств.

– Правильно делаешь, что дрожишь от страха, мерзкий клятвопреступник, – зловеще спокойно сказал король. – От меня тебе пощады не будет.

Он повернулся к де Гранвилю, которого уже освобождали от цепей, и мягко улыбнулся ему:

– Твои мучения позади, Морис. Слава Всевышнему, мы успели.

Потом добавил, ни кому особенно не обращаясь:

– Немедленно верните моему рыцарю его одежду и оружие. А я сейчас оглашу своё решение.

Кто-то сорвался с места, и в мгновение ока распоряжение короля было выполнено – Морису подали его камзол и протянули меч с перевязью. Вскоре рыцарь был уже одет, вооружён и вошёл в круг людей короля. Его со всех сторон поздравляли, хлопали по спине и плечам. Он сиял счастливыми глазами. Вильгельм удовлетворённо улыбнулся и повернулся к присутствующим.

– Теперь слушайте моё повеление. Барон Ательстан Конингбургский, клятвопреступник и предатель, приговаривается мною к смертной казни. Причём я хочу, чтобы мастер своего дела Джехан проделал всё то, о чём тут было недавно сказано. Я никогда раньше не видел такой казни, и мне будет интересно. Все верные сподвижники барона будут просто казнены, без лишних жестокостей. А этот замок, как гнездо предателя, я велю разрушить и сровнять с землёй. Всё. Приступайте.

Раздался протяжный вой и крики – это барон Ательстан бился в руках тех, кто должен был исполнить повеление короля. А сквозь толпу к Вильгельму пробилась высокая женщина с гордой осанкой и усталым лицом, хранящим следы былой красоты. Её фиалковые глаза с мольбой смотрели на монарха, и, сложив руки в молитвенном жесте, она опустилась на колени прямо в пыль у его ног. Это была благородная леди Эдива, жена барона.

– Выслушайте меня, милорд король, – проговорила женщина низким грудным голосом. – Мой муж барон Ательстан заслужил ту участь, что вы ему уготовили. Но, прошу вас, пощадите наш дом. Мой сын Аделинг ни в чём не виноват перед вами. Он принесёт вам присягу и будет верен всегда, клянусь.

Стройный юноша со светлыми волосами и приятным лицом, но бледный и растерянный, шагнул вперёд и низко склонился перед королём. Его мать продолжала молить повелителя полными слёз, всё ещё прекрасными, несмотря на возраст, глазами. Вильгельм кивнул ей:

– Хорошо, мадам, мы ещё поговорим об этом. А сейчас дайте мне закончить то, что так неосмотрительно начал ваш муж. Ни одно злодеяние не должно оставаться без возмездия.

Король взмахнул рукой, и воющего и отбивающегося барона Ательстана потащили к приготовленному для казни месту. Здоровенный детина с заросшим густой рыжей бородой лицом приступил к делу. Было видно, что он не испытывает ни малейшей жалости и сострадания к своему бывшему хозяину. Своё дело он действительно знал хорошо, быстро и сноровисто привязал барона к столбу и недрогнувшей рукой осуществил бесчеловечную казнь, оставленную в наследство Англии владычествующими здесь прежде данами. Когда стихли вопли барона, ещё несколько человек из его ближнего окружения распростились с жизнью здесь же. Остальные, как по команде, рухнули на колени перед всевластным королём, моля о снисхождении и прощении. Вильгельм не был жестоким человеком, и лишнее кровопролитие было ему ни к чему, тем более что свершившаяся только что жестокая казнь совсем не пришлась ему по душе. Он был готов прекратить расправу, но тут раздался голос баронессы:

– Вы казнили господина, повелитель, так не забудьте и его верного помощника, палача женщин, который спаивал барона своим проклятым зельем, превращая его в зверя.

– О каком зелье речь, мадам? – поинтересовался король.

Баронесса на мгновенье запнулась, но потом открыто взглянула в глаза короля и сказала с глубоким отвращением в голосе:

– Этот ублюдок Реми приобщил моего мужа к страшному напитку. После него любой мужчина становится необыкновенно сильным и неутомимым. А в моём муже это зелье пробудило ещё и избыточную жестокость, от которой пострадала не одна женщина в нашей округе.

Вильгельм сделал жест рукой, и люди кинулись искать Реми. Нашли его с трудом. Верный напарник барона во всех неприглядных похождениях, всегда разделявший с ним недозволенные удовольствия, пытался сбежать через подземный ход. Но его поймали и поставили перед королём. Вильгельм удивлённо покачал головой:

– Неужели этот мозгляк способен на то, в чём его обвиняют?

– О да, милорд, у него, как говорится, вся сила ушла в корень. А, напившись своего зелья, он становится сущим зверем. Знали бы вы, сколько женщин он загубил, только у нас в замке двух замучил до смерти, злодей.

Глаза баронессы с гневом и ненавистью смотрели на верного слугу её мужа. Но она не могла сказать вслух, что и сама пострадала от этого негодяя, когда озверевший от зелья барон поделился со своим сподвижником женой. Вдвоём они довели её до страшного состояния, после чего дверь опочивальни баронессы навсегда закрылась для её супруга.

– Какой казни вы хотите для него, мадам? – спросил Вильгельм, правильно понявший выражение глаз женщины.

– Сперва отрезать то, чем он издевался над женщинами, а потом выпустить ему кишки, и пусть копается в них, – был жестокий ответ.

Реми взвыл и стал молить о пощаде. Король выжидательно смотрел на леди Эдиву – не передумает ли, не сжалится ли. Но женщина была тверда в своём решении, видно слишком горькую чашу испила по вине пройдохи-слуги. И Реми разделил участь хозяина.

После этого леди Эдива пригласила короля в замок, чтобы там, вдали от этого огромного скопления людей, закончить обсуждение оставшихся открытыми вопросов. Король согласился, понимая, что сейчас может совершить полезное для себя дело, получив верного подданного в самом сердце непокорной Нортумбрии.

Внутри замок Конингбург выглядел ещё древнее, чем снаружи. Череда крутых ступеней вела к тесному проходу в южной стене главной башни. Только миновав этот проход и поднявшись по ещё одной каменной лестнице, можно было попасть в третий, жилой ярус. Оба нижних этажа служили кладовыми и погребами, туда почти не проникал свет, а попасть в них можно было только с помощью деревянной приставной лестницы.

Почти весь третий этаж занимал большой круглый зал с массивным дубовым столом. В глубокой нише внешней стены главной башни была устроена небольшая часовенка. Свет проникал в неё только через узкую щель бойницы, и здесь пылали два факела, бросая багровые дымные отсветы на своды часовни, сложенный из камня алтарь и грубо сработанное из известняка распятие. Поднявшись на несколько ступеней можно было попасть в крохотную молельню, смежную с часовней. Здесь было намного светлее – сквозь окно, обращённое на запад, лился солнечный свет.

Леди Эдива сделала знак слугам, и на столе мгновенно появилось вино. Она предложила королю почётное место за столом. Рядом с Вильгельмом расположились рыцарь Морис де Гранвиль, капитан личной охраны короля Филипп д'Обри и священник отец Эдмунд, к которому король проявил великую милость за то, что он сумел найти пропавшего Мориса. Хозяйка замка расположилась напротив короля. Рядом с ней сидел всё ещё бледный, не успевший прийти в себя после пережитого потрясения Аделинг, которому, если на то будет воля короля, предстоит стать новым бароном Конингбургским. Это был высокий и широкоплечий юноша с материнскими фиалковыми глазами, смотревшими, однако, угрюмо и мрачно. Ещё во дворе Вильгельм заметил, что в глазах сына не было жалости, когда он смотрел на отца, но всё происшедшее в целом очень сильно воздействовало на него.

Получив разрешение короля говорить, леди Эдива высказала всё, что могла, в защиту замка и своего сына. Сама она была дочерью крупного землевладельца и принесла своему мужу хорошее приданое. Она прожила в этом замке больше двадцати пяти лет, оставаясь верной супругой и рачительной хозяйкой. Относительно спокойными были только первые три-четыре года, потом её супруг стал проявлять всё более неприятные черты своего характера. Он был капризен и вспыльчив, но хуже, что был излишне сластолюбив и при этом жесток. Жена родила ему пятерых сыновей, но из них выжил только один, самый младший. И мать, что естественно, обожала его, в нём был заключён весь её мир. Остальных сыновей они потеряли, и это было наказание Господа за грехи её мужа – так говорила баронесса.

– Сейчас вы совершили справедливое возмездие за всё зло, совершённое моим мужем, милорд король, – закончила баронесса свою страстную речь, – и теперь я прошу проявить милость к моему сыну. Он не повинен в грехах отца. Он будет хорошим повелителем этих земель, и всегда будет блюсти ваши интересы, коль принесёт вам присягу на верность. Мой сын никогда, ни разу в жизни не нарушал данного им слова. И мы будем рады, если вы соизволите дать ему достойную невесту из своих приближённых, чтобы этот брак ещё крепче скрепил союз.

Вильгельм кивнул головой и повернулся к юноше.

– А ты что скажешь, наследник? – спросил он, строго глядя ему в глаза. – Готов ли ты служить мне и быть верным?

Всё ещё бледный юноша собрался с силами, тряхнул головой, но не отвёл взгляда.

– Как и все саксы, я не в восторге от того, что власть в стране перешла к норманнам, – честно и прямо сказал он, – однако Господь распорядился так, чтобы в этом сражении победа осталась за вами. И я не вправе оспаривать это. Для меня главное, чтобы процветали земли, находящиеся под властью нашей семьи. И если вы, милорд король, позволите мне стать полновластным преемником моего погибшего отца, я приму на себя всю полноту власти в округе и принесу вам присягу на верность. А, сделав это, никогда уже своего слова не нарушу, как бы ни сложилась жизнь. Я готов быть вашим вассалом и во всём подчиняться вам.