– Что же это происходит, Рауль? И что с нами теперь будет? – трагическим шёпотом спросила она.

– Всё будет хорошо, Эдит, – ответил молодой человек, чувствуя себя рядом с этой малышкой взрослым и сильным, – наш Морис порядочный и честный человек. Он справится с этой ведьмой. Она ещё в Нормандии не давала ему прохода. Но он даже не смотрел на неё.

Эдит взглянула в лицо Раулю, почувствовала, что держит его за руку, и залилась краской смущения. Но даже в такой острый момент она не могла не отметить, как изменился этот так привлекающий её мужчина за те пару месяцев, что провёл возле короля. Он как будто на несколько лет повзрослел, стал увереннее и даже, кажется, раздался в плечах. Видеть его рядом с собой ей было очень приятно. Но она перевела тревожный взгляд на сестру, которая уже приближалась к королевскому трону.

Эльгита присела в глубоком реверансе, а Матильда улыбнулась ей и жестом подозвала ещё ближе:

– Подойдите ко мне, милая, и сядьте вот здесь, возле меня, чтобы я могла с вами поговорить.

Она показала на маленькую скамеечку у своих ног, на которую и уселась Эльгита, несколько смущённая вниманием к себе царственной персоны.

– Вы не должны придавать большого значения тому, что видели только что, леди. Морис де Гранвиль глубоко порядочный человек. Я знаю его много лет. Он не мог пообещать жениться на одной женщине и вступить в брак с другой. Скорее всего, эта взбалмошная особа придумала это обещание. Её муж был другом Мориса и погиб здесь в Англии, в первом большом сражении. А вас он любит всей душой – мой муж мне рассказывал. Скажите мне лучше, как вы нашли Мориса, когда его похитил тот ужасный человек и как уговорили короля двинуться на выручку.

– Мне не пришлось уговаривать вашего мужа, миледи королева, он сам рванулся спасать Мориса и наотрез отказался взять меня с собой. Думаю, это к лучшему, потому что у меня бы не хватило сил смотреть на все эти ужасы. Мне никто так и не рассказал, что именно намеревался сделать с Морисом барон, но, зная этого человека, я могу предположить самое страшное, самое жуткое.

– Расскажите мне об этом человеке, леди. Как он мог требовать власти над вами? Почему так возненавидел Мориса?

Эльгита взглянула в глаза маленькой женщине с золотой короной на голове и почувствовала к ней доверие. Королева не из любопытства спрашивает, поняла она, а хочет знать. Чтобы лучше понять людей, которые теперь ей подвластны, и лучше управлять ими. И Эльгита рассказала ей всё, от самого первого момента вторжения барона Конингбургского в их жизнь. Не забыла поведать и об участи сестёр, попавших в беду там, на севере. Королева смотрела на неё с неподдельным участием, содрогаясь от ужаса в самых острых моментах повествования. Потом положила ей на плечо маленькую ручку.

– Всё это в прошлом, леди. Теперь у вас другая жизнь. Теперь у вас есть муж и защитник, и даже есть сын, насколько я знаю.

– Маленькому Филиппу уже три месяца, и он очень похож на своего отца, – заулыбалась Эльгита, и глаза её потеплели.

Матильда знала, что делала, когда напомнила женщине о ребёнке. Теперь её мысли примут другое направление.

А Морис, подойдя к Роберу де Коммину, всё никак не мог успокоиться. Вельможа положил ему руку на плечо и сказал тихо, чтобы не слышали окружающие:

– Успокойтесь, друг мой. Всё будет хорошо. Ваша жена всё правильно поймёт. Рауль говорил мне, что она на удивление спокойная и разумная женщина.

– Это так, Робер, – откликнулся Морис, – но мне не хочется ничем огорчать её. Ей и так досталось в жизни, бедняжке. Сейчас же она только недавно оправилась от родов, и ещё слаба. Такой удар ей совсем ни к чему.

– Понимаю вас, Морис, – вельможа сжал его руку. – Но сейчас нам надо поговорить о другом. Просочились сведения, что не всё спокойно на западной границе. Я ещё не знаю, что именно там происходит, но Рауль привёз неутешительные новости, и нам надо быть начеку. Так что, когда уладите свои семейные дела, друг мой, будьте готовы выступить в поход. Скорее всего, он вскоре потребуется.

Они ещё немного поговорили о своих мужских делах и разошлись. Робер снова присоединился к окружению кузины, а Морис направился к семье. Его встретили тревожные глаза жены. Тревожные, но не злые. Морис перевёл дух – слава Всевышнему, Эльгита на него не сердится. Но она взволнована и огорчена. И Морис ринулся успокаивать жену:

– Эта женщина просто не в себе, дорогая. С самой молодости она не давала мне прохода, всё предлагала свою любовь, даже когда стала женой моего друга Алана де Фалеза. Он был отличный человек и верный друг. Я просто не мог сказать ему, что он женился на шлюхе. А он верил этой женщине и обожал её. И действительно просил меня позаботиться о ней, если с ним что-либо случится. Я пообещал. Пообещал позаботиться, но не жениться. Об этом никогда и речи не было. Ты должна верить мне, Эльгита. Я люблю тебя, и ты хорошо это знаешь.

– Знаю, Морис, – жена улыбнулась ему печальной улыбкой и вложила руку ему в ладонь, – знаю и верю тебе. Но мне было больно смотреть, когда эта черноволосая красавица кинулась к тебе и принялась тебя целовать. Я, наверное, ещё не совсем окрепла после рождения Филиппа, и меня легко расстроить.

Морис нежно обнял жену за плечи и повёл её к выходу. Дальнейшее пребывание на празднике было бы ей не под силу. За ними ушли и Эдит с Раулем.

А всё ещё не пришедшую в себя после сокрушительного поражения Иоланту спешно вывел из зала оказавший ей помощь дворянин. И здесь же в коридоре, в укромном уголке получил свою награду. Он просто прижал к стене роскошное тело, приподнял его и насадил на своё вздыбившееся орудие. И наслаждался столько, сколько смог выдержать. Он сдернул с плеч женщины роскошную тунику, разорвав её, и оголил великолепные груди, от вида которых силы его удесятирились. Свободной рукой он ласкал и мял эти округлые полушария, другой поддерживал лёгкое тело. А его мужское орудие без устали врывалось в податливое тело, исторгая из груди мужчины сладкие стоны наслаждения. Когда держаться больше не было сил, он излился в горячие женские недра, и c сожалением опустил свою добычу на пол.

– Вы великолепны, мадам, и подарили мне несказанное блаженство, – прошептал он, глядя в её чёрные глаза, – и я готов на всё, чтобы вы дарили мне свои милости.

Осознав то, что только что услышала, Иоланта улыбнулась мужчине и нежно проворковала в ответ:

– Я подарю вам такие удовольствия, мессир, о которых вы даже не смели мечтать. Но только если вы поможете мне.

– Да, мадам, я сделаю всё, абсолютно всё, что вы хотите, – глаза мужчины жадно горели.

Тогда Иоланта опустилась на колени и взяла в руки опавшее, но ещё не убранное в гульфик мужское достоинство. Она нежно погладила и приласкала его руками. Потом поцеловала в самый кончик, отчего он увлажнился и слегка порозовел. Женщина улыбнулась и взяла нежную плоть в рот, лаская её горячим языком и возвращая упругость и силу. Мужчина стоял, затаившись. Эта колдунья делала с ним нечто неимоверное, непередаваемо чувственное, волшебное. Ощутив новый прилив мужских сил, он мягко освободил своё орудие из прекрасного плена, поднял женщину и вновь ворвался в её тело, стеная и рыча от удовольствия. На этот раз она помогала ему, делала ответные движения и сжимала его жезл сильными внутренними мышцами. От этого удовольствия мужчина чуть ли не терял сознание и рвался, рвался к пику наслаждения. Когда всё закончилось, он почувствовал себя слабым, как новорожденный ягнёнок, но безмерно счастливым. Эта женщина выпила его до дна, но это была сладкая мука, и он готов был повторять её вновь и вновь. Он почувствовал себя рабом этой женщины, отныне и навсегда. Готовым на всё, лишь бы она давала ему эти непередаваемо сладкие наслаждения так часто, как он пожелает.

Иоланта почувствовала это его состояние – ей не впервой было превращать мужчину в своего верного раба, готового ради неё на всё. Она виртуозно использовала таких мужчин – до тех пор, пока они ей были нужны.

– А теперь, мессир, отведите меня в такое место, где я могла бы отдохнуть, привести себя в порядок и подумать над тем, как быть дальше, – сказала тоном, каким говорит королева со своим слугой.

Мужчина не возражал, он уже признал её своей владычицей. Они ушли из королевского дворца вместе.

Вормунд де Селоне был всего лишь третьим сыном не отличающегося особой знатностью дворянина. За герцогом Вильгельмом он пошёл в надежде своим мечом пробить себе дорогу в жизни и получить то, о чём мечтает каждый молодой дворянин, которому не повезло родиться наследником своего отца – земли и богатство. Пока что ему везло. Вормунду удалось уцелеть в том страшном побоище, что произошло полтора года назад под Гастингсом. События эти врезались ему в память настолько, что, кажется, и на смертном одре он не сможет их забыть. Что ни говори, а столкновение двух армий, численностью более семи тысяч воинов каждая, на относительном небольшом пространстве, когда противники готовы истребить друг друга – это незабываемое зрелище. Вормунд не был новичком в сражениях. Он был рядом с герцогом Вильгельмом в нескольких битвах, состоявшихся с армиями короля Франции и графа Анжу. Но разве можно было сравнить эти сражения? То, что происходило теперь, было грандиозно и неповторимо.

Рыцарь де Селоне был храбр, как и многие норманны – потомки дерзких и неустрашимых викингов. Сражение горячило его кровь, но никогда не затмевало разума. И он хорошо помнил всё, что происходило на поле боя. Англичане заняли удобную позицию на возвышении к северо-западу от Гастингса и хорошо укрепились там. Норманны же находились у подножия холма. Расстояние между ними было совсем небольшим. Герцог Вильгельм разделил свою армию на три части. Правое крыло, которое располагалось на северо-востоке, составляли французские и фламандские воины под командованием Гийома Фиц-Осберна, Эсташа Булонского и Роберта де Бомона, самого молодого из военачальников. В центре армии расположились норманны, которыми командовал сам Вильгельм, и рядом были оба его сводных брата – Роберт де Мортен и Одо, епископ Байё. Левое крыло, расположившееся на юго-западе, составляли бретонцы под командованием Алена Рыжего. Каждая из армий имела в первом ряду лучников и арбалетчиков, во втором хорошо вооружённых и защищённых кольчугой пехотинцев и в третьем – рыцарей. Общее число рыцарей достигало двух с половиной тысяч, и это была мощная сила.

Армия короля Гарольда была по численности даже несколько больше нормандской, но заметно отличалась своим составом. Рыцарской конницы у англичан не было. Их основную силу составляли хускарлы короля и эрлов, хорошо вооружённые, обученные и умелые воины. Они имели двуручные мечи, боевые топоры викингов, копья и кольчуги. Их было в распоряжении Гарольда около трёх тысяч. Остальная армия – это ополчение, вооружёние которого было намного слабее. Совсем мало было лучников.

Вормунд де Селоне находился в рядах нормандских воинов, в центральной части армии Вильгельма. Он имел хорошего боевого коня, который не раз выручал его в сражениях. Сидя на спине своего верного боевого друга, который нетерпеливо бил копытом, он отлично видел всё, что происходило на поле. Битву начал нормандский рыцарь Тайефер. Он вызвал на поединок рыцаря из рядов англичан и кинулся на него с боевым кличем. Победил легко и тут же устремился на строй противника. Успел убить ещё нескольких рыцарей, прежде чем геройски пал, опрокинутый и подмятый накинувшимися на него врагами. И началось… Нормандские лучники и арбалетчики активно обстреливали вражеские позиции, но большого эффекта это не принесло – у англичан была хорошая позиция и надёжная защита за сплошной стеной больших щитов. Потом в атаку пошла тяжёлая пехота. Но получила мощный отпор. Левое крыло армии Вильгельма, состоявшее из бретонцев, первым достигло линии неприятеля. Но так как подниматься по склону было нелегко, нормандцы несколько отстали от них, фланг бретонцев оголился, и возникла угроза окружения. Бретонцы были вынуждены отступить под яростным напором англичан. Сначала отступление было медленным и неохотным, но потом превратилось в бегство. Следом пришлось отступать нормандцам и затем французам с фламандцами.

Видя отступление своей армии, герцог Вильгельм вместе с братом Одо и Эсташем Булонским оставил свою ставку на возвышении и ринулся в гущу сражения. Вормунд был недалеко от него и с ужасом увидел, как Вильгельм упал – под ним убили лошадь. Поднялся крик, что герцог убит, и это грозило дезорганизацией и поражением нормандской армии. Однако Вильгельм быстро поднялся на ноги, умудрился изловить другую лошадь, и вскочил на неё. Он снял с головы шлем, чтобы его могли узнать, и, издав боевой клич, вновь кинулся вперёд. За ним устремились мощной волной рыцари. Однако сопротивление англичан было очень сильным. Град дротиков и стрел обрушился на конницу. Для тех, кто прорвался вперёд, страшным испытанием оказалась встреча с так называемыми «датскими топорами» – длинные рукояти, до полутора метров, и тяжёлые острые топорища на конце. При удачном попадании англосаксы одним ударом разрубали пополам и рыцаря, и его коня. Пришлось отступать.