Леди Эдива была очень умной и сообразительной женщиной. Она быстро поняла, что от неё требуется, и работа закипела. Вскоре Матильда была удобно расположена в лучших покоях замка. Нашлось место и для сопровождавших её женщин. Воинов, остающихся с королевой для её охраны, тоже удобно расположили в дворовых помещениях, только личная охрана Матильды всё время оставалась рядом с ней.

Вечером хозяева задали богатый пир по поводу приезда высоких гостей. Вильгельм успел многое обсудить с молодым бароном и убедился, что этот человек заслуживает доверия. На душе стало легче. Всё же он оставлял жену в надёжном месте.

Утром король и сопровождающие его воины двинулись в путь. Вильгельм нежно простился с женой, оставив несколько специально выделенных воинов для постоянной связи. Морис де Гранвиль с большой неохотой расстался с любимой, оставив её в замке, где претерпел столько бед и уже почти распростился с жизнью. Эльгите тоже было тревожно, когда она поняла, куда попала. Но её помощь нужна была королеве, и молодая женщина сосредоточилась на этом.

Леди Эдива была очень любезна и предупредительна. Она делала всё возможное, чтобы маленькой храброй женщине, рискнувшей отправиться с мужем в такой дальний поход, было удобно и приятно в их замке. Хозяйка старалась развлечь королеву, много рассказывала ей о местной жизни, о людях, которые были рядом. Матильду интересовало всё. Она понимала, что ей придётся не только быть рядом с Вильгельмом, но и управлять страной в его отсутствие. Волей-неволей коснулись прошлых событий, когда король Вильгельм коршуном налетел на этот замок, стремясь освободить Мориса де Гранвиля. Леди Эдива честно и ничего не скрывая поведала маленькой королеве о своей трудной жизни рядом со злобным мужем, не останавливающимся даже перед преступлением, о тех страданиях, что выпали ей на долю. Единственной радостью пожилой женщины был её сын, ставший теперь бароном. Матильда видела этого молодого человека, и он произвёл на неё благоприятное впечатление. И поскольку мать его робко высказала надежду на то, что королевской властью молодой барон может получить достойную жену, принялась размышлять об этом. Это было хорошей идеей. Скрепить брачным союзом две знатных семьи – саксонскую и нормандскую – прекрасная основа для налаживания мира в стране. И Матильда нашла отличное решение этого вопроса. Не пришлось даже далеко ходить. В её небольшой свите была молодая девушка из семейства д'Эвре. Луизе недавно исполнилось семнадцать лет, она была очень миловидной особой с мягким характером. К тому же за ней давали отличное приданое. И самому Аделингу, и леди Эдиве девушка понравилась. Луиза же ничего не имела против молодого и довольно красивого мужа. Да и будущее владение ей понравилось. Откровенно говоря, она давно уже побаивалась, что ей придётся разделить судьбу многих богатых наследниц и стать женой какого-нибудь престарелого лорда, завоевавшего благосклонность короля. Молодой сакс подходил ей куда лучше. Он был хорош собой и при ближайшем знакомстве оказался воспитанным и приятным в общении человеком. Решение было принято, и ожидали только короля, чтобы привести его в исполнение.

Так, в приятном общении шло время. Матильда окрепла и чувствовала себя довольно хорошо. Она часто прогуливалась по крепостной стене, любуясь окружающим пейзажем. Вокруг зеленели луга, над спокойной голубой лентой реки вставал густой, казавшийся непроходимым, лес. Погода была ясной и солнечной. Осень уже вступила в свои права, но начало её было мягким, бархатным. В одну из таких приятных спокойных прогулок королева вдруг почувствовала резкую боль в пояснице и ощутила бегущую по ногам влагу. Сопровождающие засуетились. Матильду спешно перенесли в приготовленную заранее комнату и женщины окружили её вниманием. В селении под стенами замка жила очень опытная повитуха, и она уже была рядом. Роды начались, и никто не знал, как долго они продлятся. Сразу же был отправлен гонец к королю. А Матильде предстояла трудная, изнурительная работа. Она была мужественной женщиной и намеревалась изо всех сил помогать появиться на свет своему самому младшему ребёнку, плоду горячей любви к ней истосковавшегося в долгой разлуке мужа.

Роды оказались трудными. Два дня маленькая королева боролась с болью, иногда теряла сознание, но снова и снова напрягалась и тужилась. Ребёнок не выходил, хотя, казалось, всё уже готово для этого. Наконец старая повитуха умудрилась повернуть маленькое тельце головкой вперёд, и оно выскользнуло из лона измученной матери прямо в руки леди Эдивы. Новорожденный громко закричал. И в этот момент под стенами замка раздался сигнал – прибыл король. Взволнованный Вильгельм вихрем промчался по двору, взлетел по лестнице и оказался прямо в самом центре событий. Его жена, бледная и усталая, только что освободилась от последа. Она сумела слабо улыбнуться мужу и провалилась в сон. А леди Эдива со слезами на глазах протягивала ему маленький белый свёрток, из которого выглядывало красное сморщенное личико.

– Сын, господин мой король, ваш сын, – срывающимся голосом проговорила женщина, – отличный крепкий мальчик.

Вильгельм бережно принял на руки своё десятое дитя. Мальчик, ещё один сын, четвёртый. Что-то ждёт его в будущем? Ведь это единственный из их с Матильдой детей, родившийся в Англии, и первый, появившийся на свет не в герцогской, а в королевской семье.

Прижав к груди маленькое сокровище, Вильгельм подошёл к постели королевы и с тревогой посмотрел в бледное бескровное лицо.

– Она просто спит, милорд, – успокоила его леди Эдива, – роды были очень долгими и трудными. Миледи королева мучилась двое суток, она очень устала. Но сильного кровотечения не было. Можно надеяться, что всё теперь будет хорошо.

И всё же Вильгельм был очень неспокоен, пока жена, наконец, не обрела силы поговорить с ним. Отоспавшись после трудных родов, Матильда подкрепила свои силы чашечкой бульона и красным вином со специями. Лицо её слегка порозовело, и она радостно приветствовала мужа.

– Чем мне отблагодарить вас, любовь моя? – тихо спросил король, взяв в свои большие ладони маленькую исхудавшую ручку Матильды. – Вы так порадовали меня. Ещё один сын, это замечательно.

– Я рада, что угодила вам, мой повелитель, – ответил нежный голос, – и самый лучший подарок для меня это ваша любовь и верность. Вы и так дали мне больше, чем любой другой муж своей жене.

– Нет, сердце моё, нет, этого мало, – усмехнулся Вильгельм, нежно поглаживая маленькие пальчики. – Моя любовь и так принадлежит вам, вы же знаете. Вот это, может быть, хоть в малой степени выразит мою благодарность за ваш прекрасный дар мне.

С этими словами Вильгельм положил на грудь жене великолепное ожерелье из крупных сапфиров глубокого синего цвета, красиво оттеняющих голубые глаза Матильды.

– И ещё я хочу сказать вам, любовь моя, что решил даровать вашему дорогому кузену Роберу графство Нортумбрия, – добавил он, глядя в любимые глаза. – Думаю, это правильное решение.

– О да, Вильгельм, – отозвалась королева, – Робер сильный и смелый человек, отличный воин и глубоко предан вам. Меня радует ваше решение. И огромная вам моя благодарность за эти прекрасные сапфиры. Они просто великолепны.

Вильгельм ещё долго сидел у постели жены, когда она, ослабевшая от тяжёлых родов и взволнованная разговором с мужем, снова уснула. Он тихо поглаживал её тонкие руки и думал о грядущих делах. Рядом с ней ему всегда хорошо думалось, и было спокойно на душе.

Через два дня крестили маленького принца. Он получил имя Генрих в честь французского короля, который так много помогал его отцу и своей рукой возвёл его в рыцарское достоинство. Крёстным отцом ребёнка стал подоспевший к тому времени Морис де Гранвиль, а крёстной матерью – леди Эдива, принявшая его в свои руки из чрева матери. Для саксонской дамы это было большой честью и огромной радостью. Тут же обвенчали и молодую пару, созданную желанием Матильды. Король одобрил решение жены и остался доволен тем, что она сделала.

После всех этих праздничных событий, убедившись в том, что жена достаточно окрепла после родов, а ребёнок здоров, Вильгельм отправился обратно к своим войскам, расположившимся под Йорком. Он озвучил своё решение сделать хозяином края Робера де Коммина и посоветовал ему обосновать свою резиденцию не в полуразрушенном Йорке, а в тихом и уютном Дареме, что находится севернее, на реке Уир. Стоящая на вдающемся в реку холмистом полуострове крепость уже сейчас достаточно внушительна и может служить хорошей защитой для гарнизона. А рядом возвышается церковь Святого Катберга, при ней кафедра епископа. Строительство большого кафедрального собора – дело времени. Здесь и замку место, большому, основательному.

Де Коммин был тронут доверием короля и чрезвычайно доволен полученным даром. Он с жаром принялся за обустройство на новом месте. Рауль де Гранвиль оставался при своём рыцаре. А Морис де Гранвиль собирался с Вильгельмом в обратную дорогу, когда будут завершены дела короля здесь, на севере, а королева и маленький принц достаточно окрепнут, чтобы преодолеть путь до Лондона.

Морис же выполнял поручение короля по возведению быстрого замка в Йорке. Город нужно было восстанавливать. А теперь, справившись с этим заданием и получив разрешение короля, он отправился в Конингбург, чтобы побыть немного с женой. Рыцарь взял её в эту поездку на север, но проводил с ней слишком мало времени. Он продвигался знакомой уже дорогой с небольшим отрядом. На душе было спокойно. Лето закончилось, и ясная тихая осень опускалась на землю, начиная окрашивать яркими цветами стоящие купами деревья и густые кустарники. Солнце ещё грело, но уже не припекало. Даже пыль, казалось, не так щедро осыпает путников, как жарким летом. И вот впереди возникли мощные очертания старинного замка. Как же непохожа эта поездка на ту, первую.

Тогда Морис не замечал дороги. Его сильно оглушили ударом по голове, и почти всю дорогу он был без сознания, только изредка приходя в чувство, но не понимал до конца, что с ним происходит. Очнулся он уже в тёмном и сыром подземелье, где вода скапливалась в углублениях неровного земляного пола, и совершенно свободно разгуливали огромные наглые крысы. Они норовили отнять у него, слабого и беспомощного, да ещё и закованного в цепи, тот жалкий паёк из сухого хлеба, что ему перепадал. Приходилось сражаться со злобными тварями за свою скудную пищу и поедать её как можно быстрее. Здесь было так грязно, сыро и холодно, что, казалось, он не выживет. Потом старая женщина, что приносила ему еду, спустившись однажды в мрачное подземелье, накрыла его плечи толстым и тёплым, хоть и видавшим виды плащом. Стало чуть легче. Затем она стала приносить ему приличную сытную еду, и оставалась с ним, пока он ел, отгоняя толстой палкой жадно рвущихся к миске грызунов. Силы понемногу стали возвращаться к Морису. Но надежды на спасение были очень слабыми, их почти не было. Морис очень тосковал по оставленной на воле жене и горько сожалел, что так и не успел осуществить свои супружеские права. Не повезло.

Рыцарь очень хорошо помнил тот солнечный день, когда его выволокли из мрачного подземелья и потащили куда-то во двор. Он не сразу привык к яркому свету. А когда зрение восстановилось, увидел огромное скопление людей и какое-то страшное сооружение, явно для казни. Осознание близкой и мучительной смерти скрутило внутренности в тугой узел. Умирать не хотелось, но и спастись было невозможно. Весь двор был заполнен саксонскими воинами, между ними люди в богатых одеждах смотрелись как яркие цветы на зелёном лугу. Потом появился барон Конингбургский (ну конечно, кто бы ещё решился на такую наглость, как похищение близкого к королю человека!) и принялся громко вещать, как именно станет предавать его смерти. Тошнота подступила к горлу, дышать стало трудно. Но нужно было держаться и не подавать вида. Он ведь и вправду рыцарь, а значит должен быть готов принять смерть, если так неблагоприятно сложились обстоятельства. И вдруг, как будто с небес, раздался громкий и властный голос Вильгельма. Морис с трудом верил происходящему, думал, у него уже видения начинаются. Но всё оказалось правдой. Вильгельм действительно был рядом, и его солдаты мигом взяли власть в свои руки. Боже, какое же это было облегчение увидеть своих, сбросить проклятые цепи и оказаться свободным. И подумать только, сам Вильгельм пришёл к нему на помощь, сам! Какое счастье, что успел вовремя.

Воспоминания были мрачными. Но действительность радовала. Морис со своим небольшим отрядом въехал во двор и тут же увидел Эльгиту. Она уже бежала ему навстречу, сияя счастливыми глазами, – видно, высмотрела его с крепостной стены. Рыцарь не успел спешиться, просто наклонился с седла, подхватил жену сильными руками, усадил перед собой и крепко обнял, замерев от счастья. Она была такая тёплая, такая мягкая, и пахло от неё замечательно чистотой и свежими травами.

– Я такой пыльный с дороги, – прошептал он ей в макушку, – и наверняка пропахся потом и грязью. Но отпустить тебя не могу, прости. Я так истосковался по тебе, сердце моё.