– Дай мне ещё раз испытать это неземное блаженство, милый, – умоляюще прошептала она, насаживаясь на вздыбившееся копьё и двигаясь на нём всё быстрее.

Женщина дрожала и всхлипывала от нетерпения. И рыцарь дал ей то, что она просила. Он рывком перевернул её на спину и яростными толчками врывался в её тело, изливая в этой ярости боль неудовлетворённого желания. Незнакомка помогла ему разрядиться, но это была не та женщина, которую он хотел. И излившись ещё раз, он оттолкнул её от себя. Он даже не смог её поцеловать, хотя всегда был ласков с женщинами. Что-то неладное случилось с ним в этом доме.

Утром хмурый и злой, он быстро простился с хозяйкой и отбыл в сопровождении своих воинов. Он был зол на себя, что позволил ненужным чувствам и желаниям поселиться в сердце. Его солдаты, напротив, были чрезвычайно довольны жизнью и выглядели как коты, вдоволь наигравшиеся с мышками, и наевшиеся в придачу сметаны.

Эльгита не могла понять, чем вызвано плохое настроение рыцаря поутру. Ведь вечером он был приветлив и добр. Немного прояснилось, когда она услышала женский разговор в людской. Маленькая и вёрткая Алтея делилась с двумя другими служанками своими впечатлениями от приезжего рыцаря.

– Какой мужчина, ах, какой мужчина, – соловьём заливалась она, – я бы всё отдала, чтобы быть с ним рядом. Он дважды взял меня и дважды подарил мне неземное блаженство. Но он хотел не меня.

Эльгита решила, что больше не будет думать об этом рыцаре. Не будет, и всё. Она, конечно, очень благодарна ему за всё, что он для неё сделал, но думать о нём больше не будет. Тем более что он уехал и теперь-то уж точно не вернётся. Он даже не взглянул на неё, когда отбывал утром. Сухо поблагодарил за приют, а в глаза так и не посмотрел. Ну и хорошо, вот и ладно – успокаивала она себя. Но на душе было неспокойно.

Эльгите было чем заняться, да и зима надвигается, а в это время всегда много хлопот. Но главной её заботой была, разумеется, Эдит. Младшую сестру надо было возвращать к жизни. Девочке всего пятнадцать лет, а то, что она пережила, судя по скупым словам рыцаря, не всякая взрослая женщина выдержит. Эдит ходила по дому, слабая и бледная, и ничего не желала говорить, только время от времени шептала или «Хочу в монастырь» или «Хочу умереть». Мать старалась, как могла. Но ей было не понять свою младшенькую. Сама она прожила благополучную жизнь за спиной мужа. И хотя Эльгита никогда не видела тепла и любви между ними, те несчастья, что выпадают на долю многих женщин, особенно в период военных действий, обошли её мать стороной. Но не обошли её дочерей. Две искалеченные женские жизни остались рядом с ней. А любимица матери Ровена погибла, и можно было только догадываться о том, как страшна была её смерть.

Но оказалось, что спокойно заниматься хозяйством ещё не время. Зима только-только легла на землю белым ковром, как покой усадьбы Фрисби снова был нарушен. Большой отряд вооружённых людей остановился у ворот усадьбы, и громкий грубый голос приказал впустить усталых путников. Эльгита вышла навстречу нежданным гостям и замерла от удивления. Впереди отряда рядом с огромным грубым на вид воином, чей голос она, несомненно, слышала только что, на великолепном белом коне восседал не кто иной, как барон Ательстан собственной персоной. Он приятно улыбался и приветствовал хозяйку самым вежливым образом. И попросил пристанища на ночь.

– Уже темнеет, леди, – сказал он, – я и мои люди замёрзли, устали и голодны. Вы ведь не откажете в приюте утомлённым путникам. Моим охранникам достаточно и сеновала, а мне, я надеюсь, отведут так хорошо знакомую мне комнату на втором этаже, где я так славно отдохнул в прошлый свой приезд.

Барон умильно улыбнулся и облизнул губы. Глаза его подёрнулись масленой пеленой, и он прошёлся похотливым взглядом по всей фигуре стоявшей перед ним девушки, выразительно задержавшись на бёдрах.

– Я буду счастлив повторить во всех подробностях нашу прошлую встречу, леди. И надеюсь, что тан Эбенгард не откажет мне в этом удовольствии.

У Эльгиты перехватило дыхание от нахлынувшей на неё ярости. Она готова была кинуться на барона и задушить его голыми руками. Но огромным усилием воли овладела собой и ответила холодным спокойным голосом:

– Тан Эбенгард погиб этой осенью, милорд, и теперь я хозяйка этого владения. И, если вы не заметили, скажу вам, что это поместье находится под покровительством короля.

Она указала рукой на металлическую бляху над воротами, но барон вяло махнул рукой.

– Мой друг Вильгельм, несомненно, простит мне эту маленькую шалость, – ухмыляясь, сказал он в ответ, – я как раз еду к нему на коронацию с богатыми дарами. И потом, я ведь вовсе не покушаюсь на принадлежащую ему усадьбу, а просто хочу приласкать её хозяйку, которая, мне кажется, истосковалась по настоящему мужчине.

Барон нагло улыбался, пожирая её глазами. Его люди щерились во весь рот, предвкушая большую потеху. Хозяин никогда не оставлял их без угощения после того, как утолял голод сам. Да и не одна ведь леди в поместье, найдутся и им женщины.

– У вас нет выхода, леди, – с той же наглой улыбкой заметил вельможа, – у меня дюжина крепких воинов, а у вас только всякий сброд во дворе. Если будете ласковы со мной, достанетесь только двум моим молодцам, что охраняют лично меня, а станете капризничать, отдам на потеху всем, когда сам получу то, чего желаю. Я не терплю неповиновения, вам это известно.

Глаза его стали холодными.

– Входим, молодцы, и повеселимся на славу, – бросил он, повернувшись к своим людям, – а эту несговорчивую леди тащите сразу на второй этаж, в комнату налево от лестницы. Там мы все попробуем её сладкий зад. Я уже дрожу от нетерпения. Дай мне скорее пузырёк, Освальд.

Чьи-то жёсткие пальцы схватили Эльгиту и поволокли к дому, крепко держа за руки. Выбежавшая на крыльцо леди Маргарет была ошеломлена. Она попыталась, было, что-то сказать, но барон опередил её.

– Вы будете вести себя спокойно и достойно, леди, – жёстко сказал он, – и тогда, возможно, я не отдам вас на потеху своим людям, хотя вы вполне ещё можете для этого сгодиться. А вашей дочери не впервой, она хорошо знает мои ласки, и, по-моему, прошлый раз они ей понравились.

Барон осклабился и двинулся к дому. Леди Маргарет метнулась впереди него, успела схватить свою младшую дочь и задвинуть её за шкаф в углу. Потом повернулась к входящим людям, бледная, но безгласная.

– Велите накрывать на стол, леди, – распорядился барон. – Мои люди голодны. Я скоро тоже спущусь вниз, после того как утолю первый голод иного рода. А потом впереди у меня вся ночь.

Он мечтательно прищурился, провожая глазами Эльгиту, которую тащили наверх двое здоровых мужчин. Леди Маргарет оцепенела от ужаса. Только теперь она поняла со всей ясностью, что натворили они с мужем прошлым летом. Сердце её рвалось от боли за старшую дочь и страха за младшую.

Барон ещё раз напомнил оцепеневшей женщине о её обязанностях хозяйки и, не спеша, двинулся наверх, к ожидавшему его удовольствию. Его охранники заполнили зал и, гогоча, расселись у стола, ожидая угощения.

Однако на этот раз всё вышло не так, как хотелось вельможному господину барону. Не прошло и двух минут, как во дворе послышался стук копыт и голоса. В следующее мгновение в зал ворвался Морис де Гранвиль, за спиной которого возникли его воины. Их было всего шесть человек, но они были норманны, хозяева положения.

– Всем сидеть, – грозно рявкнул рыцарь, – иначе искромсаю в куски. Где?

Он беспомощно оглянулся, не понимая, куда идти. И тут на подмогу ему пришла выскочившая из своего угла Эдит. Трясущейся рукой она ухватила рыцаря за плащ и потащила за собой наверх, показав на дверь, из-за которой доносились грубые мужские голоса и женские стоны. Рыцарь рванул дверь, и глазам его предстала страшная картина. Двое дюжих мужчин держали за руки и за ноги распятую на кровати Эльгиту, а маленький плюгавый щёголь, задрав её юбку, уже пристраивался между её разведённых бёдер. В мгновение ока он отлетел к противоположной стене, всем весом шмякнулся об неё и осел на пол. Мужчины схватились, было, за мечи, но, увидев, что перед ними нормандский рыцарь, опустили оружие, недовольно ворча. Морис шагнул к кровати и опустил задранную юбку Эльгиты, потом подал ей руку, помогая подняться.

– Забирайте этого высокородного ублюдка, – прорычал он в сторону двух саксонских вояк, – и тащите его вниз. Я сейчас приду и разберусь с ним. И никаких фокусов, иначе не оставлю в живых никого.

Те поспешили выполнить требование, высказанное в столь категоричной форме, а рыцарь повернулся к Эльгите, которая бледная и дрожащая стояла посреди комнаты и молча смотрела на него огромными потемневшими глазами.

– Вам не кажется, леди, что у меня появилась стойкая привычка приходить к вам на помощь в самый нужный для вас момент?

Он пытался шутить, но глаза смотрели на девушку тревожно. Слишком часто приходилось видеть ему такой пустой взгляд. Она была в ступоре. Морис шагнул к девушке и встряхнул её за плечи.

– Опомнитесь, Эльгита, – проговорил тихо, но настойчиво, – опомнитесь. Всё уже позади.

Он ещё раз легонько встряхнул её, и глаза девушки стали наполняться сознанием. Она моргнула, и только тут поняла, кто перед ней.

– Они забрали мой кинжал, – горестно прошептала она, и вдруг разрыдалась, упав на грудь рыцаря.

Морис прижал её к себе, тихо поглаживая и легонько целуя в светлую макушку. Он не мешал ей плакать, знал, что слёзы принесут облегчение. Прошла, казалось, вечность, и Эльгита затихла. Потом отстранилась от своего спасителя и посмотрела ему в глаза посветлевшим взглядом.

– Как вы попали сюда, сэр рыцарь? – спросила, хлюпнув носом.

– Как всегда, случайно, – чуть улыбнулся рыцарь. – И Морис, девочка, Морис, а вовсе не сэр рыцарь.

– Морис, – послушно повторила Эльгита, – как ты нашёл меня?

– Если здесь, в этой комнате, то меня привела Эдит. А если вообще в усадьбе, то сам не знаю, почему я рванулся сюда. Так получилось.

Он улыбался, глядя в заплаканные глаза. Ему очень понравилось, как нежные губы Эльгиты произнесли его имя. И он понял, что никогда уже не оставит эту светловолосую девушку, такую беспомощную в мужских руках и так отчаянно жаждавшую защитить себя. Он готов был оберегать её от всех, и даже от себя самого, только чтобы ушли страх и настороженность из её глаз.

Морис де Гранвиль, суровый рыцарь, которого побаивались многие из числа приближённых короля Вильгельма, готов был стоять здесь вечность, обнимая доверчиво прижавшееся к нему тело и глядя в голубые заплаканные глаза, но надо было спускаться вниз и разобраться с тем ублюдком, что пытался изнасиловать Эльгиту.

– Мне надо спуститься вниз, девочка, – сказал он, отстраняясь. – Мои люди ждут, и необходимо закончить разговор с твоим обидчиком.

– Я с тобой, – испуганно вскрикнула Эльгита и ухватилась за его руку.

Он улыбнулся.

– Хорошо, пошли.

И они спустились в зал. Здесь чувствовалось такое напряжение, что, казалось, от малейшего движения дом просто рухнет.

– На каком основании вы, сэр рыцарь, вмешиваетесь в мои дела? – высокомерно вопросил пришедший в себя вельможа. – Я барон Ательстан Конингбургский. А с этой семьёй у меня свои отношения. Отец этой леди сам отдал её мне. И если она капризничает сегодня, моё право заставить её делать то, что я хочу.

– Тан Эбенгард погиб этой осенью. А усадьба, принадлежащая теперь леди, находится под властью короля Вильгельма. И вы не имеете больше никаких прав на эту женщину, барон.

– Это мы ещё посмотрим, – барон был взбешён. – Я приглашён на коронацию, и поговорю с королём об этом. Вы ещё пожалеете, что вмешались не в своё дело, сэр рыцарь.

– Я советую вам, барон, не забывать, что вы всего лишь покорённый сакс в стране, принадлежащей теперь норманнам, – холодно и зло заметил Морис. – И впредь рекомендую обходить эту усадьбу десятой дорогой. А сейчас, чем скорее вы уберётесь отсюда, тем целее будут ваши головы.

Рыцарь смотрелся очень внушительно. Взгляд его был суров и обещал жестокую расправу всякому, кто станет у него на пути. Его воины были столь же угрожающе настроены. И охрана барона дрогнула. Никто не хотел рисковать своей головой. Переглянувшись между собой, они стали отступать к двери и вскоре скрылись за порогом. Взбешённый барон, не привыкший к поражениям, яростно выругался.

– Вы ещё пожалеете об этом, сэр рыцарь, – прошипел он, покидая комнату.

Спустя несколько минут топот более десятка коней оповестил оставшихся, что непрошенные гости отбыли. Рыцарь кивнул головой своему капитану. Тот ответил понимающим взглядом и, взяв с собой одного из солдат, вышел. Вернулся через несколько минут один, так же взглядом показав, что всё в порядке.

– Позаботься о том, чтобы устроить людей, Фрон, – обратился рыцарь к своему капитану. – И выставь часовых. Этот барон, по-моему, не в себе.

Потом рыцарь обернулся к Эдит, испуганной мышкой снова забившейся в угол, и кивнул ей головой, подзывая к себе.