Джоанна Линдсей - Буря страсти

Сэм словно онемел. И Лукас понимал почему. Он отлично знал, что, когда речь впервые зашла о сделке на железной дороге, Сэм не прислушался к его совету и вложил очень много денег, пытаясь получить контрольный пакет акций, но Лукасу об этом не сказал. Мечтая стать железнодорожным магнатом, Сэм распродал все свои предприятия за пределами Ньюкомба и вложил в дело большую часть своих банковских капиталов. Он не ездил смотреть, как ведутся строительные работы, довольствуясь отчетами, которые присылали ему юристы компании.

— Но… должен же быть какой-то способ…

— Нет, если только вы не найдете человека, который захочет стать совладельцем дороги, — небрежно ответил Лукас. — Они призывают инвесторов внести недостающее, а это кругленькая сумма. Но я разорен и ничем не могу помочь. Вы уже получили письмо?

— Нет.

— Скоро получите. Там вы найдете более подробное объяснение, в чем был просчет. Хотя какой в этом прок? Ну, мне, пожалуй, пора возвращаться к Шерис. Спокойной ночи, Сэм.

Сэм только кивнул. Чувствовал он себя отвратительно. Все, что он собирал долгие годы, пропало, если только немедленно не найти наличных денег. Придется телеграфировать тому юристу из Сент-Луиса, сообщившему ему о каких-то европейцах, желающих приобрести большое ранчо в этих краях. Может, кто-нибудь из них захочет также купить отель? Тогда у него появится шанс наладить дела. Что еще он может предпринять?

Он слишком стар, чтобы начинать все сначала. Времена изменились. Теперь не присвоишь чужой участок земли, чтобы быстро разбогатеть. Закон пришел и на территорию Аризоны.

Он сидел один в своем кабинете, глядя в пространство. Сэм знал, как поступить. Ничего другого ему не оставалось.

Шерис опьянела. Но она прекрасно держалась, проявляя такое достоинство и сдержанность, что никто и не догадался. Даже Лукас заметил ее состояние, только когда они сели в коляску и она неестественно захихикала, а потом уснула на его плече.

Лукаса это позабавило. Никогда бы он не подумал, что алкоголь может так подействовать на высокомерную девицу. Он слегка порадовался при мысли, что теперь она, наверное, наконец-то позволит распустить себе волосы. После разговора с Ньюкомбом на него снизошло состояние умиротворения и покоя.

Сидя напротив Сама в кабинете, он ощутил его панику.

Как долго он этого ждал!

Лукас чуть не засмеялся вслух, вспомнив о небольшом гурте лошадей, который заказал Ньюкомб. Когда придет время доставлять лошадей, у Сэма не останется ни гроша, чтобы расплатиться. Но Лукас поймает и объездит их, как будто ничего не знает о состоянии дел Сэма.

Шерис пошевелилась, уронила руку ему на грудь и уткнулась носом в его шею. Короткая пелерина сбилась, открывая глубокое декольте и нежную выпуклость груди.

Что делать с ней? Она оказалась намного привлекательнее, чем он предполагал. Он желал эту девушку, так мирно спящую на его плече. И это желание было настолько сильным, что казалось, будто оно накапливалось годами, а не родилось за те три дня, что она находилась здесь. Всего три дня, а у него только и мыслей, как ее соблазнить.

Лукас покачал головой, испытывая отвращение к себе и к своим вышедшим из-под контроля чувствам. Ей суждено заставить его испытать раскаяние. Но что тут поделаешь? Он постоянно лгал ей и будет лгать, пока не завершит дела, связанные с падением Ньюкомба. Жаль только, что он впутал сюда Шерис.

Она боялась его, хотя он не мог понять почему. Однажды она уже сказала, что не хочет выходить за него замуж. Интересно, если ему удастся уложить ее к себе в постель, изменится ли ее отношение? Возможно, она принадлежит к тому типу женщин, кто приравнивает занятия любовью к отбыванию повинности? Хотелось бы знать, что у нее на уме. И еще очень хотелось бы, чтобы она перестала его бояться.

Коляска остановилась перед домом, но Шерис все еще спала. Лукас медленно приподнялся и пощекотал ее.

— Шерис?

Она нахмурилась и ухватилась за его куртку.

— Но я не хочу за него замуж, папа. Стефани любит Джоуэла, а я — нет.

Лукас усмехнулся, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Лукас, проснись.

Она открыла глаза, явно не понимая, где находится.

— Кто?.. О, это вы. — Она огляделась. — Что мы здесь делаем?

— Вечер у Сэма, помнишь? Мы только что вернулись домой.

Она покачнулась и вынуждена была схватиться за него, чтобы удержать равновесие. Лукас помог ей спуститься. — Ты сможешь идти или мне отнести тебя? — весело спросил он, надеясь на последнее.

— Отнести меня? Глупости!

Шерис первой направилась к двери. Шла она на удивление прямо. Лукас перехватил усмешку возницы, улыбнулся и помахал ему на прощание. Шерис споткнулась в дверях, и он поддержал ее.

— Мне казалось, здесь не было ступеньки, — с возмущением сказала она и сердито посмотрела на Лукаса.

— Ее и нет, — усмехнулся он.

— О!

Комната была залита лунным светом, так что лампу зажигать не пришлось. Он заключил ее в объятия, изумляясь своим ощущениям. Он обнимал ее, но в то же время чувствовал себя бессильным, не способным устоять перед нежностью ее полуоткрытых губ.

Он хотел только прикоснуться, но губы ответили ему, теплые, живые, зажигая в нем огонь страсти. Он застонал. Шерис вздохнула и положила голову ему на плечо, совершенно не сознавая, что она с ним делает.

Лукас знал, что мог бы овладеть ею прямо сейчас. В таком состоянии она не окажет сопротивления. Но он хотел не этого. Она должна сама желать его и понимать, что делает. Если бы он овладел ею сейчас, она, возможно, даже не запомнила бы этого, а если бы запомнила, то стала бы сожалеть и презирать его за то, что он воспользовался ее положением. Он же хотел обойтись без чувства вины и взаимных обвинений. И зачем-то ему было надо, чтобы она все помнила.

Черт, откуда все эти благородные чувства? Он же намерен соблазнить ее! Если уж он собрался вести себя не слишком щепетильно, то следует идти до конца.

Шерис снова задремала и вздохнула во сне. Лукас задумчиво улыбнулся. Не сегодня, голубушка, но скоро. Он легко коснулся губами ее лба, а затем взял на руки и отнес в ее спальню.

Когда он положил ее на кровать и стал снимать с нее туфли, Шерис проснулась и запротестовала:

— Я могу это сделать сама!

Она рывком села, у нее закружилась голова, и она снова упала. Лукас засмеялся.

— Представь себе, что я твоя горничная, — сказал он, бросая туфли на пол. — Я уверен, у тебя была горничная.

— Но ты совсем не похож на Дженни. — Она сочла эту мысль забавной и захихикала, не замечая, что он уже снял с нее пелерину и расстегивает застежку платья на спине. — Я так рада, что ее здесь пет, а то я бы наслушалась… Видишь ли, она не одобряет выпивку и… — Шерис внезапно широко открыла глаза. — Почему ты мне не сказал, что твой брат убийца?

— Потому что он не убийца.

— Он убил сотни людей!

— Сотни?

— Ну дюжины, какая разница?

— Ты наслушалась сплетен, Шерис. — Он усмехнулся и приподнял ее, чтобы снять платье. Но ей было не до этого.

— Не могла же я ослышаться. Боже мой, подумать только! Ты назвал его черной овцой! По-моему, слишком мягко сказано. Тебе следовало предупредить меня.

— Что он убил человека?

— Многих людей!

— Он убил только одного, Шерис. Все остальные убийства, которые ему приписывают, — миф. Слухи. Люди хотят верить в это.

— Только одного?

— Да. — Он стал расшнуровывать корсет.

— Но…

— То был бандит, убийца, который заслуживал смерти.

Она совсем забыла, что тот человек гнался за Лукасом и Слайдом, после того как убил их отца. Если закон не в состоянии осуществить правосудие, разве так уж плохо, что это сделал Слэйд?

— Говорят, это был честный поединок, — тихо сказала Шерис.

— Да, честный. Слэйд с таким же успехом мог тогда погибнуть.

— Извини.

— Забудь об этом.

Лукас наконец расшнуровал корсет и приступил к самому приятному — стал снимать с нее шелковые чулки.

Шерис вздохнула и потянулась.

— Я рада, что он не такой плохой, как о нем говорят. Лукас тоже вздохнул, мысленно оценив свою выдержку: надо же, он безропотно выполняет роль горничной! Черт ее дернул напиться до такого состояния!

— Слэйд такой, какой есть, — резко сказал Лукас, желая поставить на этой теме точку.

— Хорошо.

Лукас покачал головой. Она уже не слушала его и медленно погружалась в сон.

Он накрыл ее простыней и нежно поцеловал в лоб.

— Спокойной ночи, Шери.

— Антуан… любовь моя, — чуть слышно пробормотала она. Антуан? Ее муж? Он впервые услышал это имя. Она говорила, что любила мужа. Он тогда не придал ее словам значения, но сейчас ему это совершенно не понравилось.

Черт побери! Какую смуту она вносит в его душу! Может, им с Билли следует побыстрее отправиться в горы? «Чем скорее, тем лучше», — мрачно сказал он себе.

Шерис проснулась оттого, что кто-то щекотал ее. Она открыла глаза и увидела перед собой огромные, медного цвета глазищи Чарли. Он громко мурлыкал. Чарли повернул голову, и его длинные усы снова коснулись ее щеки. Она улыбнулась, ей часто приходилось просыпаться таким образом. Чарли давал ей знать, что голоден, — Доброе у-утро.

Она поднялась слишком резко, и в голове будто застучали молоточки. Шерис потерла виски и подумала, уж не заболела ли она. Но прошлая ночь, словно озаренная вспышкой молнии, всплыла в памяти. Не следовало ей пить три последних бокала шампанского. Теперь она поняла, что Дженни имела в виду, когда твердила о вреде пьянства. Какая дьявольская головная боль! Ее можно терпеть только в неподвижном состоянии.

Смутные воспоминания донимали ее. Она споткнулась в дверях прошлой ночью, и Лукас подхватил ее и поцеловал. Как ясно она помнила это! А еще они говорили о Слэйде, но что именно?

— Мисс Хэммонд?

— Что? — откликнулась она, затем сообразила, что женский голос доносится из-за двери. — Это ты, Уиллоу? Заходи.

Шерис пошевелилась, чтобы натянуть повыше простыню, и чуть не задохнулась, обнаружив, что на ней нет ночной рубашки. Глаза ее расширились от ужаса; она вспомнила кое-что еще.

— С вами все в порядке?

— Что? — Шерис удалось улыбнуться. — Да, со мной все хорошо. Я просто вспомнила нечто… отвратительное.

Значит, ты жена Билли Вулфа?

Девушка кивнула. Она выглядела довольно экзотично: миндалевидные глаза на овальном лице, черные прямые волосы ниже плеч, гладкая темная кожа. На ней были выцветшая голубая юбка, доходившая до босых ступней, и просторная голубая рубашка с длинными рукавами. Шерис не ожидала, что жена Билли окажется столь прелестной.

— Лукас не велел будить вас, но я забеспокоилась. Скоро полдень, — сказала Уиллоу.

— Боже мой, я не имела ни малейшего представления!..

Тут Шерис заметила, что солнечные лучи струятся прямо сквозь окна — она бы непременно задернула занавески! Это подтверждало, что в постель ее укладывал Лукас.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — повторила Уиллоу, своим нежным, мелодичным голосом смягчая нервное напряжение Шерис.

— Да, конечно. Я… У меня немного болит голова.

— Если хотите, я приготовлю вам кое-что от головной боли, — предложила Уиллоу, — Правда? О, спасибо. Я сейчас оденусь и выйду, Когда дверь закрылась, Шерис принялась лихорадочно вспоминать. Лукас ушел после того, как раздел ее? Или нет? Она не думала, что он лишил ее девственности, но, может, она просто не знает, что при этом чувствуют. О, она должна была бы запомнить!

Спустя некоторое время Шерис нерешительно открыла дверь, опасаясь увидеть в соседней комнате Лукаса. Но там была только Уиллоу.

— Господи, — улыбнулась Шерис, — а сразу и не заметишь, что ты скоро ждешь ребенка.

Уиллоу ласково похлопала себя по выпуклому животу.

— Да, это произойдет скоро.

— А есть ли здесь поблизости доктор?

— Зачем?

— Но… безусловно… — Шерис замолчала, не зная, что сказать.

Уиллоу улыбнулась:

— Зачем мне доктор? Я и сама знаю, что делать.

— Ты хочешь сказать, что не нуждаешься в помощи?

— Роды — личное дело. Я даже отошлю Билли, если он вернется до рождения ребенка.

— Вернется? Разве он уехал?

— В горы. Они с Люком отправились на поиски диких лошадей для мистера Ньюкомба.

Шерис удалось скрыть свое удивление.

— Лукас что-то говорил об этом. Но я не ожидала, что он уедет так скоро.

— А, понимаю, он не простился. Мужчины часто избегают прощаться, пока не привыкнут к женщинам. Билли был таким же, когда мы только поженились. Он считал это в порядке вещей — уйти, не сказав мне, что уходит и куда направляется.

— Наверное, это потому, что он привык жить один? — предположила Шерис.

— Нет. Он уже был женат. Правда, его первая жена отличалась сварливым характером, и он старался по возможности избегать ее. Пожалуй, вы правы, все дело в привычке. Теперь ему нравится прощаться. Он использует это как повод для того, чтобы…