Лаура Паркер - Буря страсти

— Мне он не понравился, — заявила Кларисса, покачав изящной головкой. — Он просто шокировал меня: навязчивый и тщеславный, как павлин.

Кларетта сделала то, что совсем не пристало благородной барышне: выпучила глаза.

— Он тебе не понравился, потому что смеялся над попытками Селии Дейвенпорт завладеть его вниманием. Кузен Джейми говорит, что лорд Петтигрю общеизвестный распутник и у него нет времени на зеленых девиц.

«Хватит читать лекции о благопристойности», — сказала себе Делла, слегка нахмурившись. До нее тоже доходили слухи о беспутном образе жизни барона.

— И все же, — задумчиво произнесла она, — он очень старался произвести приятное впечатление на мою кузину из Ирландии, приехавшую на свадьбу.

— На мисс Кетлин Джеральдин? Ты писала о ней в своих письмах, — сказала Кларисса. — Кажется, ты ожидала, что она останется в Лондоне до закрытия сезона?

Делла кивнула:

— Я тешила себя надеждой, что так и будет, но потом тяжело заболел ее отец.

— Я бы с удовольствием взглянула на Ирландию. — Кларетта подтянула колени к подбородку, не обратив внимания на то, ж что при этом ее кушак помялся. — Мне говорили, что там полно духов и эльфов, а в землю закопаны горшки с золотом. Когда я выйду замуж, я заставлю своего мужа показать мне мир!

— И кто же хочет на тебе жениться? — без особого энтузиазма осведомилась сестра и взяла еще один леденец, чтобы угостить Альфонса.

— О, ты будешь приятно удивлена! — ответила Кларетта и посмотрела на письмо.

«Только тебе одной известно об удивительном событии, которое заставляет меня спешить в Лондон. Веди себя хорошо! Никому ничего не говори!» Неожиданно Кларетта подняла голову. Ее щеки заливал румянец, глаза блестели.

— Почему мужчины считают, будто они знают, что лучше, а женщинам постоянно твердят, что они не могут судить ни о чем?

— Так повелось в мире, — последовал философский ответ Клариссы.

— В мире повелось несправедливо, — пробормотала Кларетга.

Делла поднесла к губам чашку с чаем, чтобы скрыть улыбку. Кларетте придется обуздать свой норов, если она планирует остаться в Лондоне. Кузина с самого начала вызвала у нее живейший интерес. При более тесном общении она обнаружила, что девочка не уверена, отвечают ли на ее чувство взаимностью.

Эта мысль мгновенно стерла улыбку с лица Деллы. Слишком хорошо она знала, каково это — любить и скрывать свою страсть, из страха, что твои чувства никому не нужны.

«Бегство» — ужасное слово. Когда солдат во время войны бежит с поля боя, он знает, что ему грозит трибунал, за которым последует смерть. А что ждет жену, пробывшую замужем всего два дня, если от нее бегут? Естественно, смятение, неловкость и тревога. А еще шепот за спиной, намеки и домыслы!

Делла со звоном поставила чашку на блюдце и тем самым привлекла внимание кузин. Она резко встала.

— Прошу меня извинить, у меня побаливает спина от долгого сидения.

Она направилась в дальний конец оранжереи, к экзотическим растениям в горшках, выполненных в китайском стиле. Лорд Роллерсон недавно выписал из Индии орхидеи. Именно к этим бледно-кремовым цветам, размером и цветом напоминавшим бабочку, и подошла Делла. Она провела пальцем по атласному лепестку.

Подобно этим цветкам, которым не грозят превратности непогоды, она до последнего времени чувствовала себя защищенной. Престиж семьи делал ее неуязвимой — но только до замужества. Став леди Хиллфорд, она превратилась в жертву сплетен, обоснованных и надуманных.

Решив выйти замуж против воли отца, Делла тем самым лишила себя защиты от злобных слухов, шквалом обрушившихся на нее. Ситуацию усугубило и четырехмесячное молчание мужа. Ее отчаяние грозило перейти в депрессию.

В восемнадцать лет она получила огромное состояние — редкое событие в судьбе женщины, — которое ей оставила эксцентричная тетка, всю жизнь мудро вкладывавшая деньги в государственные ценные бумаги. Право распоряжаться этими деньгами позволило Делле отклонить отцовский выбор жениха. Во всех великосветских салонах ее проявление независимости сочли еще одним доказательством того, что женщинам нельзя давать в руки большие деньги.

«Ты отказываешься от прекрасного шанса и хочешь потратить свою жизнь на нищего, чья семья покрыла себя дурно славой, погрязнув в мотовстве! — заявил отец, когда вел ее к алтарю. — Он женится на тебе только из-за приданого скоро бросит!»

Она не могла, не хотела верить. Только не Рейф. В прошлом феврале он приехал в Лондон. После бурной встречи — страсть объятий, дурман поцелуев, желание во взгляде — она поверила, что жертва стоила того, даже несмотря на гнев и разочарование отца.

Делла закрыла глаза и мысленно представила, как Рейф сделал ей предложение. После долгих лет тоски и ожидания этот момент стал драгоценным воспоминанием. Она снова чувствовала, как его щека прикасается к ее щеке, как курчавые волоски на его висках покалывают ей кожу, как скрипит его портупея, как грубые ладони гладят ее обнаженные плечи. Он ни о чем не просил. Просто обнял ее, поцеловал так, как может целовать только тот, кем движут истинные эмоции, которые нельзя выразить словами. Отстранившись от него, она заглянула в его темные серьезные глаза и прошептала:

— Да!

Она была слишком счастлива, чтобы задумываться о том, что после семи лет редких встреч и продолжительных разлук они оставались чужими друг другу. Ей казалось, что она любила его всю жизнь.

Ей было тринадцать, когда она впервые обратила внимание на Рейфа Хиллфорда, которому в скором времени предстояло стать двенадцатым графом Камберлендским. Первый действующий полк Королевских драгун временно расквартировали в деревне неподалеку от родового поместья, где жила Делла. Ее отец то и дело приглашал офицеров на различные семейные сборища.

В один из таких визитов среди прочих офицеров оказался высокий стройный девятнадцатилетний юноша с густыми темными волосами, ястребиным носом и глубоко посаженными янтарными глазами. Недавно вместе с Артуром Уэлсли — так в те времена звали будущего герцога (речь идет о лорде Веллингтоне) — он вернулся в Англию из Индии, где сыновья из благородных семей с небольшим достатком были посвящены в рыцари.

С первого взгляда было ясно, что этому симпатичному юноше суждено стать потрясающим красавцем. Впрочем, в тот вечер он показался Делле самым серьезным на свете человеком. Он мало говорил, только неподвижно и прямо стоял у стены. Временами, когда он считал, что никто его не видит, выражение его лица менялось, и он напоминал Делле щенка, которого слишком рано оторвали от матери. Девушке захотелось помочь этой ранимой душе. Она с трудом удержалась от того, чтобы не взять его за руку и не отвести в укромный уголок, где бы он мог прийти в себя.

Ее отец сомневался в том, что молодому дворянину нравится неофициальная манера общения, принятая в провинции, однако Рейф вместе с другими офицерами продолжал навещать их. Они проводили время, играя в детские игры типа чепухи и театра теней, ели пироги с бараниной и яблоками.

Однажды, когда они по очереди зубами срывали висящие вишни, его губы, теплые и сухие, легко коснулись ее губ. В следующее мгновение их глаза встретились, и он улыбнулся. Делла была до глубины души потрясена очарованием и живой красотой этой улыбки, и ее юное неопытное сердечко вспыхнуло жарким огнем. Вот мужчина, чьей женой ей суждено стать! Вскоре он ушел на войну, а ее будущее покрылось завесой неизвестности.

Во время своего первого сезона в Лондоне она обнаружила, что ее желания и мнение света диаметрально противоположны. Она узнала, что лорд Хиллфорд беден, что его владения не приносят дохода. Он, пэр, должен был последовать примеру вторых сыновей в дворянских семьях и зарабатывать себе на хлеб военной службой, хотя обычно лишь во время войны пэры отправлялись на фронт. Многие намекали на то, что род Хиллфордов пришел в упадок и Делле стоит выбрать себе другого спутника жизни.

Весной Рейф вернулся с индийской границы. Он танцевал с ней в Олмаке, часто навещал ее и приносил подарки вроде очаровательной французской куклы с фарфоровой головой и такими же, как у нее, волосами; индийского веера из павлиньих перьев и силуэтов щенков с Дальнего Востока для театра теней. Ничего не значащие сувениры, но она была уверена, что они несут в себе глубокий смысл. Они словно говорили «Я думал о тебе, когда был далеко».

Сезон закончился, и Рейф уехал в полк. Шла война на Пиренейском полуострове, и его полк сражался сначала в Португалии, а потом в Испании. Во время своих редких визитов в течение последующих лет он не давал никаких обещаний, не искал ее благосклонности, не пытался завязать более серьезные отношения. Делла тщательно скрывала свои чувства и ждала.

Это было непросто. Ей уже исполнился двадцать один год, и подруги с энтузиазмом пересказывали ей слухи, ходившие о ней в высшем свете. По их словам, лорд Хиллфорд безжалостно бросил ее, без утешительного обручального кольца или клятвы. Бомонд, не осуждавший мужчину за то, что он ищет выгодную партию, косо посматривал на тех, кто унижал женщину семью годами неопределенности.

Когда же в прошлом феврале было наконец-то объявлено об их свадьбе, в свете начали шептаться о том, что только чрезвычайные обстоятельства вынудили лорда Хиллфорда жениться. По долгу службы он покинул Англию на следующий день после венчания, но никто не пожалел молодую жену. Все пришли к выводу, что она сама позволила себя обмануть и поэтому не заслуживает сочувствия.

Делла тихо вздохнула, когда нежные лепестки цветка опали ей в ладонь. Неужели она ошиблась? Неужели отец и ее друзья правы своей оценке человека, за которого она вышла, невзирая на все запреты и предостережения? Неужели ему нужно только ее приданое?

Все ее существо охватила дрожь. Как быстро кончилась ночь в объятиях Рейфа! Она познала его страсть, но его сердце так и осталось для нее тайной.

Долгие недели после отъезда мужа она повторяла себе, что «Я способна спокойно пережить крушение планов на медовый месяц. Ведь, в конце концов, он один из доверенных офицеров лорда Веллингтона. Страна нуждается в нем. Они уже обвенчаны, и ничего не может изменить этот факт».

Но сейчас, когда сообщения о великой битве вихрем врывались в модные салоны, у Деллы уже не хватало сил сдерживать свои страхи. Она боялась несчастья, что навсегда лишит ее радужных надежд на будущее. — Неужели эта проклятая война никогда не кончится? — прошептала она.

Взяв себя в руки, Делла быстрым шагом направилась к своим подопечным. Неделю назад она предприняла решительные действия, написав Рейфу довольно резкое письмо. Скорее ультиматум. Ему придется ответить ей, иначе он может считать себя персоной нон грата в ее жизни.

Делла содрогнулась от страха. Письмо заставит лорда Хиллфорда сдвинуться с мертвой точки! Ведь не допустит же он, чтобы ему в открытую бросали вызов!

Почувствовав себя гораздо лучше, Делла радушно улыбнулась кузинам.

— Итак, решили, какие приглашения мы принимаем?

В течение следующего часа они писали ответы: благодарили тех, чьи приглашения собирались принять, и выражали сожаления тем, чьи приглашения отклонили. К тому времени, когда они закончили, солнце уже село и оранжерея заполнилась причудливыми тенями.

Кларетта, которая первой отложила перо, тайком развернула письмо от Джейми Хокадея и прочитала последние строчки: «Скоро в Бельгии будет чертовски много работы. Когда старику Бонни дадут пинка, я приеду в город, чтобы засвидетельствовать свое почтение твоему отцу».

— Интересно, о чем говорят мужчины в такой вечер, как этот? — задумчиво проговорила она. — Как ты думаешь, они говорят о нас?

— Не сомневаюсь, что у них есть более интересные занятия, — ответила Кларисса, гладя щенка, который спал у нее на коленях.

— О, надеюсь, ты ошибаешься, — прошептала Делла так тихо, что даже сама усомнилась в том, что произнесла эти слова.

Брюссель, 17 июня 1815 года

— Проклятие! — заорал Эррол Петтигрю, пятый барон Лисси.

Письмо, которое он читал, выпало из его дрожащих пальцев и, спланировав вниз, приземлилось у носка его правого сапога. Эррол Петтигрю устремил взгляд на белый листок. Ровные строчки, написанные четким и красивым почерком, можно было прочитать даже на расстоянии. Ему на глаза сразу же попалась фраза «я беременна», и его опять охватила ярость.

«Мой дорогой барон!

Я беременна. Я ни в чем вас не обвиняю. Я не забыла ни вас, ни ваш подарок. Еще никто не знает о нашем обете. Чтобы не привлекать к себе внимания и не вызывать комментариев, мы можем обвенчаться в Ирландии. Я лишь жду, чтобы вы опубликовали извещение о нашей свадьбе.

Ваша Кетлин».

Эррол фыркнул. Неужели его так тронули ее слезы, что он пообещал жениться на ней?

Он смутно помнил, как желая успокоить девушку, дал ей тяжелую золотую печатку, подаренную ему отцом на совершеннолетие. Это кольцо может послужить серьезным доказательством его вины. Если он не придумает, как выкрутиться из того, что начиналось как забавное приключение, то скоро окажется в супружеских оковах.