— Ты действительно хорош, Диаболо, ты знаешь это? Ты такой грозный, славный и красивый. — «Точно, как твой хозяин», — подумала она про себя.

— Нет, нет, Диаболо ласковый. Не хотите покататься на нем? — спокойно спросил Рено.

Анжи, удивившись, повернулась к нему:

— А он мне позволит?

Рено хохотнул:

— Кто? Пекос или Диаболо? Вы кого имеете в виду?

— Думаю, обоих.

— Диаболо будет счастлив, — быстро заверил ее Рено. — А Пекосу я не скажу, если не хотите. — Его темные глаза озорно сверкнули.

— О, Рено, я бы так хотела покататься на этом огромном коне. — Анжи чувствовала, как растет ее возбуждение и нетерпение, пока Рено ходил за седлом. — А вы уверены, что все будет в порядке?

— Анжи, ему надо упражняться. Не беспокойтесь. — Он поднял гладкое кожаное седло на спину коня. — Я беру на себя всю ответственность, если что-нибудь случится. Диаболо застоялся и рвется побегать.

Анжи ничего не ответила. Она подошла ближе к высокому черному жеребцу и положила теплую руку ему на шею. Потянувшись к его уху, она пробормотала:

— Знаешь, большой мальчик, держу пари, что это здорово — сидеть у тебя на спине. — Она прижалась к нему щекой и потерлась о гладкую шерсть. Подняв голову, Анжи посмотрела прямо в большие черные глаза коня: — Ну как, Диаболо? Позволишь мне покататься на тебе? Я знаю, что еще никто не сидел у тебя на спине, кроме Пекоса, но его здесь нет. Разве тебе не хочется быстро промчаться по пустыне… только ты и я?

Диаболо заржал и помотал головой вверх и вниз. Анжи в ответ покивала своей.

— Полагаю, ты даешь мне разрешение. Мы с тобой отправляемся покататься!

Рено помахал рукой счастливой Анжи, когда она, сидя верхом на коне, понеслась к горизонту. Убеждая себя по-испански, что эта поездка будет полезна обоим, Рено повернулся и пошел в свой жарко протопленный кирпичный домик. Едва он ступил на первую ступеньку, на его черноволосую голову стали падать снежинки, мгновенно тая.

Анжи ехала прямо в снежную бурю, поднимавшуюся над пустыней. Казалось, она не замечала ничего вокруг и чувствовала себя более оживленной, чем в последние недели. Великолепный конь под ней несся огромными мощными скачками; как прекрасно и в то же время страшно было сидеть на нем верхом! Анжи отпустила поводья, доверяя Диаболо самому выбирать дорогу. Не обращая внимания на быстро ухудшающуюся погоду, она так же, как и животное, хотела нестись по этой холодной земле, умчаться как можно дальше от ранчо и ковбоев, словно никого не существовало на свете, кроме нее и большого черного жеребца.

Снег кружился вокруг головы Анжи. Она улыбнулась и подняла лицо, рассмеявшись, как маленький ребенок, поражаясь красоте больших снежинок, быстро покрывающих холодную жесткую землю. Повернуть назад — это просто не приходило ей в голову. Ей нравилось это захватывающее дух чувство свободы. Мчась на спине сильного красивого животного, она отбросила все притворство. Она здесь одна, никто не сможет прочитать выражение ее лица или поинтересоваться ее настроением. Сейчас Анжи могла позволить себе думать и мечтать о человеке, о котором скучала, несмотря на все, что случилось между ними.

Пекос! Ее полное любви сердце не могло забыть его имени. Пекос! Пекос! Пекос! Ее живот свело от нетерпеливого ожидания. Воображение унесло в чудесные мечты. В них она была обожаемой женой красавца Пекоса МакКлэйна. Она никогда не была женой Баррета МакКлэйна. Она и Пекос встретились на великолепном балу, и он влюбился в нее с первого взгляда. И тут же стал настаивать, чтобы она принадлежала ему. Ухаживание было коротким; пыл ее красивого возлюбленного был слишком сильным, чтобы долго ждать. В брачную ночь он любил ее с такой нежностью и страстью, что она чуть не упала в обморок, представляя все это. Каждую ночь после этого он снова любил ее, унося к вершинам блаженства, убаюкивая ее в своих сильных руках. И так она спала в его объятиях всю ночь.

Анжи была погружена в свои волшебные грезы, не осознавая, что большое животное под ней мчится все быстрее и быстрее по замерзающей скользкой земле. Мощный жеребец дико несся к покрытому снегом подножию гор Дэвиса, фыркая и хрипя, также охваченный восторгом, как и молодая женщина, сидевшая верхом на нем.

… Любовные мечтания Анжи закончились вместе со звуком ломающейся кости. Он наполнил ее уши, и она отчаянно закричала, когда большое изумленное животное повалилось вниз, перебрасывая ее через голову.

Глава 28

Дневной поезд, пыхтя, подъезжал к Марфе. Его колеса скользили по холодным, мокрым от дождя рельсам. Пекос МакКлэйн в пальто с поднятым воротником и своем вечном стетсоне, низко надвинутом на лоб, сошел на деревянную платформу. Он направился прямиком в Первый государственный банк Марфы, возвышающийся на главной городской улице. В обтянутой перчаткой руке он держал небольшой саквояж.

Холодный завывающий ветер дул ему прямо в лицо. Пекос стиснул зубы. Он приехал домой, чтобы получить заем от банка Рэндольфа Хаффа, и не предвкушал особого удовольствия от перспективы переговоров с банковским президентом, человеком не особо приятным. Пекос занимал деньги в банке Марфы множество раз. И хотя всегда получал требуемую сумму, этот приземистый коренастый человек с красными щеками и свиными глазками каждый раз недовольно цокал языком и делал Покосу выговоры, словно он был капризным непослушным ребенком. Это мучило молодого МакКлэйна.

Он подошел к стеклянной входной двери банка, глубоко вздохнул и вошел в душное, переполненное людьми фойе. Его серые глаза тут же скользнули по направлению к застекленному угловому офису Рэндольфа Хаффа. Лысеющий банкир сидел за внушительным дубовым столом, скрестив на груди руки и глядя прямо на Пекоса. Тот снял свой стетсон и кивнул.

Рэндольф Хафф величественно поднялся. Пекос прошел через вестибюль к его конторе.

— Входи, мой мальчик. — Президент банка смотрел на замерзшего молодого мужчину, вежливо улыбаясь. — Ты, кажется, замерз.

— Рэндольф, — Пекос протянул через стол руку маленькому снисходительно улыбающемуся человеку, — у меня к тебе дело.

— Снимай пальто и садись. — Рэндольф Хафф опустился в кожаное кресло, внимательно глядя на Пекоса. — Что принесло тебя в Марфу в такой холод?

Пекос поставил свой саквояж на пол. Пальто он не снял, расстегнул лишь две верхние пуговицы.

— Я здесь, чтобы занять денег, Хафф. — Он сел и закинул ногу на ногу и вытащил сигару из нагрудного кармана.

— Понимаю, понимаю. — Блестящие глазки смотрели ласково. — Не везет на шахте, да, сынок?

— Везение имеет мало общего с шахтерским бизнесом, Хафф. — Пекос твердо решил не позволять этому раздражающему его человеку насмехаться над ним.

— Действительно? А я думал, что именно благодаря везению ты с самого начала заполучил Лост Мадр. Насколько я помню…

— Хафф, я устал и замерз, и хотел бы выехать на Дель Соль до того, как разыграется буран. Давай заполним бумаги.

— Так ты собираешься на ранчо? — Кустистые брови насмешливо поднялись.

— Разумеется. Тетушка надеется, что я навещу ее, раз уж я здесь, в Марфе.

Рэндольф Хафф откинулся в кресле и закинул руки за голову, поглаживая пухлыми пальцами гладкую лысину.

— Только твоя тетушка? А как насчет очаровательной вдовы МакКлэйн?

— А что вдова? — Пекос почувствовал, как на виске у него набухла жилка.

— Держу пари, она тоже будет рада повидаться с тобой, Пекос.

— Хафф, мне нужно… пятнадцать тысяч. Давай займемся этим прямо сейчас, и…

— Прости, — сказал Рэндольф Хафф и опустил руки на стол. — Я не могу сделать этого, Пекос.

— Какого дьявола? Я занимал здесь деньги с восемнадцатилетнего возраста!

— Знаю, знаю. Но ведь теперь все изменилось, ведь так?

Пекос почувствовал, как сжалась его грудь.

— Изменилось?

— Боюсь, что да. Ты больше не имеешь кредита в этом банке, Пекос.

— Господи Иисусе, я выплатил десятки тысяч…

— Знаю, знаю, и мне очень неприятно отказывать тебе, но существуют определенные банковские правила, и я не могу их нарушить. — Хафф встал и засунул руки в карманы коричневых брюк, которые чуть не лопались на его круглом животе. — Тебе придется обратиться к… — проблеск удовольствия блеснул в его глазках, — к своей мачехе.

— Забудь об этом. — Пекос поднялся с кресла.

— Погоди, — коротконогий человечек вышел из-за стола. — Я слышал, что у новой миссис МакКлэйн проблемы с управлением Дель Соль. Ты ведь знаешь, прошлое лето было очень засушливым. А потом, не успев как следует наладить дела, твой отец умер, — упокой, Господи, его душу, — а ты уехал в Мексику. У нее были трудности с большинством вакеро, как я слышал, и… ну, судя по тому, как холодно, мы переживаем ужасную зиму.

— Твоя забота обо мне очень трогательна, Хафф. А теперь, если позволишь, я пойду. — Пекос поднял с пола свой черный саквояж и направился к двери.

Рэндольф Хафф последовал за ним, в его глазах мелькал злой огонек.

— Постой, Пекос, я знаю, что хорошенькая молодая вдовушка заполучила все наследство, но, — он потрепал пухлой рукой по плечу Пекоса, — полагаю, ты бы мог отхватить немного, если бы…

— Хафф, можешь сделать мне одолжение? — прервал его Пекос, сбрасывая с плеча руку банкира.

— Конечно, сынок. А в чем дело?

— Возьми этот банк и засунь его в свою грязную толстую задницу. — Пекос ушел, оставив негодующего покрасневшего банкира выкрикивать ему в спину оскорбления.

— Пекос! Пекос! — Он повернулся и увидел, как Рено Санчес бежит за ним по деревянному тротуару. Неприятный эпизод в банке мгновенно вылетел у него из головы. Пекос улыбнулся и поспешил навстречу старому другу. Когда ему удалось, наконец, вырваться из крепких объятий сияющего мексиканца, который сопровождал их восторженными воплями, они зашагали бок о бок.

— Мы теперь богаты, si? — Рено выжидающе улыбнулся.

— Нет, амиго. — Пекос покачал головой. — Именно поэтому я и приехал. Мы на грани банкротства. А что ты делаешь в городе?

— Я приехал, чтобы купить продукты, пока не разыгрался буран. Пойдем, я отвезу тебя на Дель Соль.

Во время поездки на ранчо Пекос рассказал, что те десять тысяч, которые он выиграл в сентябре, уже почти истрачены, и он приехал в надежде получить ссуду в банке. Стиснув зубы, он объяснил Рено, что единственный способ получить деньги — это предоставить вексель, подписанный его мачехой. Без этого он не получит ни цента.

— А почему бы тебе не обратиться прямо к ней? — Рено не видел в этом ничего страшного.

Пекос так и сверкнул на него глазам:

— Господи Иисусе, неужели ты думаешь, что я стану просить у нее денег!

— Не вижу ничего…

— Рено, я не попрошу у Ангела денег, даже если буду подыхать от голода. Я могу быть банкротом, но моя гордость все еще при мне.

— Прости, Пекос, я не хотел рассердить тебя. Я просто подумал… ну, я говорил с ней сегодня утром, и она спрашивала о тебе, и я…

Сердце Пекоса гулко забилось в груди.

— Не шути, — сказал он спокойно. — И что же Миссис Вдова МакКлэйн говорила обо мне? — Он бросил на Рено взгляд, в котором сквозило безразличие.

— Она спрашивала, нет ли у меня известий от тебя, — пожал плечами Рено. — Она интересовалась, не собираешься ли ты приехать домой, когда родится жеребенок от Диаболо. — Он весело усмехнулся. — Но ей не придется ждать, ведь ты уже приехал.

— Да, я приехал, но сомневаюсь, что безутешная вдовушка будет рада видеть меня. Ладно, хватит о ней, у тебя есть какая-нибудь наличность, Рено?

— Немного. Но ты можешь взять, сколько тебе нужно. На этот раз я поеду с тобой в Мексику. Когда ты уезжаешь?

— Завтра. Я не собираюсь здесь задерживаться, только повидаю тетю Эмили. Если у тебя достаточно денег, возможно, нам снова повезет, и мы сможем увеличить наш капитал.

— Si, но все же не понимаю, почему бы тебе не обратиться к Анжи…

— Черт тебя побери, Рено, ее зовут Ангел. И повторяю, я никогда не возьму от нее денег!

Какое-то время они ехали молча, но потом к Пекосу вновь вернулось хорошее настроение. И к тому времени, когда они подъехали к высоким воротам Тьерра дель Соль, он рассказывал смешные истории, а его друг-мексиканец раскатисто хохотал.

Однако смех застрял у Рено в горле, когда Пекос сказал:

— Знаешь что, амиго, отвези-ка меня в конюшню. Хочу взглянуть на Диаболо. А потом поедем к дому, и я помогу тебе разгрузиться. — Пекос заметил, что Рено, услышав его слова, закусил губу и опустил голову.

Он смотрел на друга выжидающе. Рено, наконец, поднял на него глаза и сказал с сожалением:

— Мы не можем этого сделать, Пекос.

— Почему, Рено? Где, черт возьми, моя лошадь?

Рено пожал плечами.

— Ничего страшного. Анжи… она хотела покататься на Анжеле, но та плохо себя чувствовала, и я…

— Ты не мог разрешить ей взять моего коня. — Серые глаза Пекоса сузились от гнева.