— Мне нужна жена, — сказал он, наполняя сначала ее стакан, потом свой. Отсалютовав ей стаканом, он сделал большой глоток, прежде чем продолжить. — Мне нужен кто-то, чтобы ходить со мной в гости, нужна хозяйка для приема гостей.

— Но я так поняла, что твоя сестра… — начала Кэтрин.

— Да, — перебил он ее. — Бет играла роль хозяйки в моем доме и иногда ездила со мной, когда приглашение требовало этого. Но сестра — это не то, что жена. Ты будешь поражена, узнав, как много сделок сорвалось, потому что жены предпринимателей не нашли между собой общего языка. Кроме того, Бет еще молодая женщина, и у нее своя жизнь. Я не вправе ожидать, чтобы она посвятила ее мне.

— Но почему я? — прямо спросила Кэтрин. — Я думаю, что более молодая женщина была бы…

И опять он перебил:

— Нет, не была бы. Более молодая женщина предъявляла бы массу претензий. Претензий, которые я не имею ни малейшего намерения удовлетворять. — Он вызывающе поднял голову, пристально глядя ей в глаза. — Мне сорок один, я очень много работаю и не имею времени развлекать женщину. Большинство моих партнеров примерно такого же возраста, как и их жены. Все, что мне нужно, это женщина, которая вела бы мое хозяйство, принимала гостей, сопровождала меня в поездках и, конечно, делила бы со мной постель.

Брови Кэтрин удивленно поползли вверх.

— А как иначе? — отозвался он в ответ на ее вопросительный взгляд. — Я нормальный здоровый мужчина со всеми естественными потребностями. Я не дурак, а предлагать что-то вроде платонических отношений было бы глупо. Это бы не сработало. Я часто уезжаю по делам, иногда надолго. Твое свободное время будет принадлежать тебе, можешь делать все, что хочешь.

— Получается, что ты хочешь нанять жену.

Его голос стал напряженным.

— Ничего подобного. Я мог бы нанять экономку или компаньонку для поездок. Я могу платить женщине, чтобы она спала со мной в течение какого угодно времени. А тебе я предлагаю законный брак со всем, что из этого вытекает: это дом, полная обеспеченность, а также все, что ты пожелаешь, в пределах разумного, конечно, до конца жизни.

А если он потом встретит кого-нибудь и влюбится? Она даже не стала заговаривать об этом. Судя по тому, что она знала об отношении Мэта к женщинам, да и по его теперешним словам, это казалось маловероятным.

— Мэт, мне не кажется… — мягко начала она, но он тут же прервал ее:

— Кэтрин, ты же согласилась подумать. Ты можешь думать сколь угодно долго или недолго, но я прошу тебя отложить решение хотя бы до завтра. — Говоря, он подошел к ее письменному столу, где рядом с телефоном лежал блокнот. Взяв карандаш, он стал писать что-то на листке, поясняя: — Это номер моего офиса. Когда решишь, позвони мне. В любом случае не надо никаких объяснений — просто да или нет. — Повернувшись, он взял со спинки стула свой пиджак и пошел к двери. — Я ухожу. Ты устала, кроме того, тебе надо подумать. На твоем месте я бы обдумал все очень тщательно, Кэтрин. Не вставай, я сам найду дорогу.

Вот так он и ушел — ни «до свидания», ни «спокойной ночи». Просто ушел.

Кэтрин сидела, потрясенная, глядя на дверь. Самоуверенность этого человека ошеломляла. Да уж, есть о чем подумать! Тут и думать нечего. Ответ безусловно будет «нет». Единственное, в чем он был прав, это что она устала.

Кэтрин быстро убрала в комнате, переоделась, а потом легла на кровать, размышляя. Несколько часов спустя, чувствуя, что смятая постель словно душит ее, она пошла в гостиную и начала ходить взад-вперед, не зажигая света. Сигарета следовала за сигаретой. Она сварила кофе и пила его, продолжая ходить с чашкой в руке.

На рассвете Кэтрин стояла у окна, наблюдая, как в городе медленно просыпается жизнь. Ее мысли всю ночь крутились вокруг слов Мэта, и теперь наконец она готова была признать объективные факты.

Он сказал, что она устала, и это было правдой. Он еще не знал, как сильно она устала, и морально, и физически. И причина была совсем не в работе, как ему, должно быть, показалось. Она вдруг осознала, что дожила до своего сорокового года. Ее дети выросли и уже не нуждались в ней. Через несколько лет Том закончит колледж и уедет. Она будет совсем одна, если не считать их приездов время от времени. Такая перспектива ужаснула ее. Конечно, она уже давно живет самостоятельно, но, когда надо было растить детей, жизнь имела смысл. Теперь же будущее лежало перед Кэтрин во всей своей пустоте. Конечно, у нее остается работа, но разве сможет она работать все двадцать четыре часа в сутки или хотя бы шестнадцать?

У нее не было сомнений, что она способна удовлетворить все запросы Мэта, кроме одного. Впрочем, Кэтрин тут же выругала себя за сомнения. Она уже была женой. Она выполняла определенный акт, и ей это нравилось так же, как и Кевину. И пусть это было восемнадцать лет назад, неужели она не сможет или не захочет разделить с мужчиной постель?

Мысли Кэтрин все время возвращались к одному: лучше что угодно, чем жить остаток жизни в одиночестве.

В полдесятого она отошла от окна и подошла к письменному столу. Она вскинула голову, выпрямилась и, глядя на размашисто написанные цифры, набрала номер. Бодрый внимательный голос ответил на втором гудке.

— Доброе утро. «Мартин Корпорейшн». Чем могу помочь?

Глубоко вздохнув, Кэтрин спокойно сказала:

— Могу я поговорить с мистером Мартином?

— Прошу прощения, — сказал бодрый голос. — Мистер Мартин на совещании. Кто это говорит? Может, вы хотите что-то передать?

Борясь с желанием поблагодарить и повесить трубку, она ответила:

— Это Кэтрин Экер, и я ничего не хочу передать…

На том конце торопливо проговорили:

— О, миссис Экер, пожалуйста, минуточку!

Щелчок, пауза, затем опять щелчок, и хрипловатый голос Мэта произнес:

— Да, Кэтрин?

Он сам говорил, что объяснений не надо, поэтому она лишь последовала его совету, сказав:

— Да, Мэт.

Тишина повисла в трубке, действуя на ее и так натянутые нервы. Уж не передумал ли он? Сомнения рассеялись с его первыми же словами:

— Прекрасно. Ты в офисе?

— Нет. — И как ей удается говорить так спокойно и сдержанно? — Я не пошла сегодня на работу. Я дома.

— Хорошо. Я приеду, и мы с тобой где-нибудь пообедаем. В час, хорошо?

— Да, хорошо.

— Ну и отлично. Значит, в час. — И разговор закончился. Неужели этот человек никогда не говорит «до свидания»?

Последующие несколько дней всегда будут вспоминаться Кэтрин словно бы в тумане. Ровно в час большая машина, за рулем которой сидел сам Мэт, остановилась напротив ее дома. Кэтрин, ожидавшая в подъезде, быстро вышла, на ходу прокричав Мэту:

— Не выходи из машины!

Она скользнула на сиденье рядом с ним, и без единого слова приветствия он направил машину в поток транспорта. Так началась цепь событий, которые обрушились на нее лавиной, совершенно лишив покоя.

Сначала Мэт повез ее в отдел брачных лицензий, где они заполнили соответствующую форму. Оттуда — в частную клинику, где они по отдельности прошли осмотр и сдали необходимые анализы. Затем наконец Мэт отвез ее в маленький ресторан. Он находился в знакомом для нее месте, потому что она часто ездила мимо него к своим родителям.

Сидя за столиком, он взял ее руку в свои и снял с ее пальца обручальное золотое кольцо, которое она раньше никогда не снимала.

— Если ты обязательно хочешь носить его, я не возражаю, чтобы ты носила его на другой руке, — сказал он тихо. — А это пусть будет твоим новым обручальным кольцом. — Затем надел ей на палец платиновое кольцо с большим бриллиантом прекрасной огранки.

Какое-то время Кэтрин сидела, потрясенно глядя на бриллиант, не в силах вымолвить ни слова. Наконец она прошептала:

— Я не могу его носить! Я все время буду бояться его потерять.

— Ерунда! — заявил он. — Я выбрал его для тебя, и ты будешь его носить! Кроме того, он застрахован, так что можешь не волноваться.

Она была побеждена. Кольцо осталось на пальце. В пути, когда они уже выехали из города, Мэт осторожно расспрашивал ее о прошлом. Кэтрин поняла причину этого интереса, когда, доехав до Ланкастера, он припарковался перед той церковью, которую она посещала еще девочкой, где она венчалась с Кевином и в которую до сих пор ходили ее родители.

Она вопросительно посмотрела на Мэта. Кажется, в его планы входит и венчание? Но стоит ли венчаться в их случае? Он понял ее вопрос и сказал:

— Мы сделаем все скромно и тихо, но мне не хочется обижать ни твоих, ни моих родителей. Я думаю, так будет лучше.

Сомнения остались, но все же Кэтрин поспешила согласиться. Они вышли из машины и направились в контору пастора. К ее удивлению, преподобный мистер Келлер ждал их. Он заговорил сначала с Кэтрин, потом обратился к Мэту. Через пятнадцать минут они уже шли обратно к машине. Кэтрин вдруг резко остановилась, в панике глядя на Мэта.

— Неужели в эту субботу, Мэт?

Он не отвечал, пока они не сели в машину. Явно понимая причины ее беспокойства, он объяснил:

— Я знаю, тебе это кажется поспешным. Не хотелось бы тебя торопить, но эта суббота кажется мне наиболее подходящей. Я умудрился освободиться от дел на эти дни, а это редко бывает. Просто сейчас праздник падает на конец недели, и уик-энд получается долгим. А к середине следующей недели я буду опять очень занят, у меня на все лето запланировано много работы. Ты можешь не ходить в офис несколько дней?

— Да, — едва слышно прошептала Кэтрин.

— Ну и прекрасно! — заключил он. — Мы покончим с этим в субботу.

13

«Мы покончим с этим». Те его давние слова все еще звучали у Кэтрин в ушах. Но вот Мэт въехал на спуск, ведущий в подземный гараж, машину встряхнуло, и это вывело ее из забытья.

Иронизируя над своей обременительной способностью погружаться в прошлое, Кэтрин бросила взгляд на Мэта. Увы, его крепко сжатые губы сказали ей, что он все еще сердится.

Выйдя из машины, Кэтрин быстро пошла к лифту, не глядя на новый «Транс-М». Мэт шел за ней. Лишь тогда, когда они поднялись в квартиру, он нарушил молчание. Твердо взяв ее за руку, он сказал:

— Нам надо поговорить.

— Ну пожалуйста, Мэт! — воскликнула Кэтрин. — Я устала и не хочу опять ссориться.

— Я сказал «поговорить», а не «ссориться»!

Кэтрин с тревогой взглянула на мужа, поняв по его голосу, что он на пределе.

С видимым усилием овладев собой, он продолжал уже спокойнее:

— Я хочу выпить, тебе что-нибудь принести?

Она собиралась уже отказаться, но под его тяжелым взглядом решила не проявлять строптивость.

— Да, мартини, пожалуйста.

Резкие складки у его губ слегка разгладились, и он пошел через комнату к бару. Уже гораздо мягче, почти примирительным тоном он сказал:

— Наши споры не ведут ни к чему хорошему, но нам придется прийти к какому-то соглашению, иначе нашим детям предстоят довольно невеселые выходные.

Его слова заставили ее задуматься. Конечно, он был прав. Хотя ни Дженис, ни Том не представляли их истинных отношений, но, если напряжение между ними сохранится, дети очень скоро обо всем догадаются. Кэтрин отметила также, что он впервые назвал ее детей «нашими детьми».

— Ты, как всегда, прав, — согласилась она, беря стакан из его рук. — Что ты ожидаешь от меня услышать, Мэт?

— Я ничего вообще от тебя не жду, Кэтрин. Я надеялся, что ты, с твоим здравым смыслом, сможешь увидеть вещи такими, какие они есть на самом деле, — ответил Мэт ледяным тоном. — Машина, обед, отправка самолета за Дженис и Карлосом — это свершившиеся факты. Если ты будешь сердиться всю жизнь, они все равно останутся свершившимися фактами. Так что советую тебе перестать злиться и порадоваться за детей.

Он допил свое виски, поставил стакан и подошел к ней. Стоя совсем рядом, он приподнял пальцами ее подбородок, изучая напряженное, замкнутое выражение ее лица.

Вздохнув, словно от бесконечной усталости, Мэт сказал мягко:

— Это наше соглашение оказалось совсем не таким плохим, и было бы еще лучше, если бы не эта твоя проклятая независимость.

Его слова, вроде бы осуждающие, были произнесены тоном, который отчасти успокоил ее. Кэтрин вздрогнула, когда его палец скользнул по ее щеке. Своим хрипловатым голосом Мэт прошептал:

— Теперь на нас работает самый важный в супружеских отношениях фактор, Кэйт. Нам с тобой очень хорошо в постели.

Она замерла под его руками.

— Самый важный фактор? — повторила она, не веря своим ушам. — В браке есть гораздо более важные вещи, Мэт!

— Назови хоть одну, — насмешливо сказал он.

— Это любовь, и уважение, и забота друг о друге, и желание прожить всю жизнь рядом именно с этим человеком! — выпалила Кэтрин, задетая его тоном.