Джеймс поднял бровь, обращаясь к Кэтрин.

— Думаю, Бет готовит массу развлечений для несравненной Диди?

— Я не в курсе ее планов. Знаю, что она намечала званый обед на субботу, потому что она спрашивала меня, вернется ли Мэт.

— А ты это знаешь? — сухо поинтересовался он.

Кэтрин твердо выдержала его взгляд. — Нет.

— Он тебе не звонил?

Она снова почувствовала болезненный укол, но не показала этого. Это было скорее утверждение, чем вопрос, и эти четыре слова ясно показывали, как Джеймс, да и, наверное, все окружающие воспринимают их с Мэтом отношения. Гордость заставила ее солгать.

— Он звонил один раз, но тогда он еще не знал, когда приедет. Он сказал, что задержится на два или три дня, но, судя по всему, возникло нечто непредвиденное.

Пожав плечами, словно ее это нисколько не трогало, Кэтрин занялась едой и не заметила, как Джеймс и Мэри обменялись взглядами. Некоторое время все молчали, затем Кэтрин продолжила разговор, как будто он и не прерывался.

— Бет не сочла необходимым говорить мне о своих планах, потому что я ее предупредила, что меня здесь не будет.

Джеймс удивленно поднял голову.

— Куда ты собираешься? — озабоченно спросил он.

Кэтрин улыбнулась. Реакция Бет была точно такой же. Они что думают, что она собирается убегать из дому каждую неделю? Взглянув на Мэри, она увидела в ее глазах такую же усмешку.

— Мы поживем в городской квартире несколько недель. Собираюсь походить по магазинам. Кроме того, я хочу отпраздновать там день рождения Тома. Ты приедешь?

Джеймс кивнул с энтузиазмом и спросил:

— А кто это мы?

— Мэри, я, ну и Уголек, конечно.

— А Мэт? — недоуменно спросил он, глядя ей в глаза.

— Ну, я не знаю. Это будет зависеть от его расписания.

Джеймс опять лишь коротко кивнул, но его глаза не отрывались от ее глаз, как будто хотели увидеть нечто скрытое в глубине. Но вот что? Кэтрин не стала гадать. Говоря по правде, ей совсем не хотелось, чтобы кто-то копался в ее жизни, она и сама не может найти ответы на многие вопросы.

— Я позвоню тебе на работу, когда буду знать все точно. Хорошо?

— Конечно. А если меня не будет, то оставь мне сообщение, я обязательно приеду.

— Договорились, — ответила она, и разговор был окончен.

Они провели вместе приятный вечер. Джеймс выглядел усталым и рано ушел к себе. Мэри сидела молча некоторое время, затем сказала:

— Боюсь, это я помешала ему.

— Что ты хочешь сказать? — изумилась Кэтрин.

— Ну ладно, Кэйт, не надо! — ответила Мэри. — Джеймс просто тает, когда он с тобой. Было совершенно ясно, что он мечтает остаться с тобой наедине. — Многозначительно помолчав минуту, она добавила: — На твоем месте я была бы поосторожнее, детка.

— Боже мой, — простонала Кэтрин, откидываясь в кресле. — Я пыталась уверить себя, что это только мое воображение, но если и ты видишь это… А ты не думаешь, что с его стороны это просто сочувствие?

— Нет, Кэйт, не думаю, — покачала головой Мэри. — Как бы мне ни хотелось так думать. Или я ничего не понимаю в сердечных делах, или Джеймс по уши влюблен в тебя!

— Только этого мне и не хватало! — Голос Кэтрин звучал подавленно. — Я не могу справиться даже со своими теперешними проблемами, а мне подбрасывают еще одну! Мэри, ну что же мне делать?

Это был первый раз, когда Кэтрин потеряла самообладание в присутствии подруги, и Мэри встревожилась. Успокаивающе похлопав Кэтрин по руке, она сказала со всей возможной твердостью:

— Не волнуйся, Кэйт. Во-первых, это проблема Джеймса, а не твоя. И если ты постараешься не оставаться с ним наедине, то, что он чувствует — или думает, что чувствует, — может когда-нибудь пройти.

Кэтрин уже открыла рот, чтобы возразить, но Мэри уверенно продолжала:

— Во-вторых, я считаю, что нужно уехать в Филадельфию раньше, чем мы собирались. Как можно раньше, сразу после того, как приедет гостья Бет. Ты раздуваешь свои проблемы до немыслимых размеров, детка.

— Но, Мэри…

— Да нет, Кэйт, я же не говорю, что это выдуманные проблемы. Я знаю, что они вполне реальные. Но я хочу сказать, что тебе надо уехать ненадолго из этого дома. Тебе здесь просто нечем заняться. У тебя слишком много свободного времени. Вот ты и зациклилась на своих проблемах, прокручивая их в голове до бесконечности, пока они не стали казаться тебе огромными. Что тебе нужно, так это общаться с людьми, делать дела, смеяться, разговаривать. — Ее взгляд стал задумчивым. — Интересно, Кэйт, ты хоть представляешь, сколько времени ты не смеялась? Я имею в виду настоящий, радостный смех.

Кэтрин смотрела на нее с удивлением.

— Не знаю. Последнее время у меня как-то не было причин смеяться. И кроме того, я все время говорю себе, что очутилась в подобном положении по своей воле, а значит, не могу никого винить, а это тоже не способствует веселому настроению.

— Ну положим, это слабое утешение, — последовал уверенный ответ.

— Мы должны остаться на званый обед в субботу. Но поскольку Бет не потрудилась поставить меня в известность о своих дальнейших планах, то я не вижу причины, почему бы нам не уехать в понедельник.

Мэри согласно кивнула, но все-таки тихо спросила:

— А Мэт?

Кэтрин глубоко вздохнула.

— Ну конечно, Мэт! Проклятье! Не знаю, Мэри. Не имею ни малейшего представления, останется ли он дома, когда приедет. Придется, видимо, поступать по обстоятельствам.

Мэри усмехнулась.

— Предупреди меня за час до отъезда, и мы с Джонни будем готовы минута в минуту.


На следующий день Кэтрин, Мэри и Джеймс пили утренний кофе в гостиной, когда Бет ввела в комнату Диди. Гостья была хороша собой. От серебристо-белокурой головки до кончиков итальянских туфелек Диди была красива холодной хрупкой красотой. Небольшая, изящная, с кожей белой и гладкой, как фарфор. От нее так и веяло богатством, довольством. Бет представила подругу домашним.

Кэтрин, старательно улыбаясь, почувствовала, как в ней поднимается необъяснимое раздражение. Карие, словно у оленя, глаза Диди стали колючими, когда она оглядывала Кэтрин с головы до ног. Кэтрин поняла — ее мгновенно взвесили, оценили и отбросили, как нечто несущественное.

Неловкую паузу прервал Джеймс. Он обнял Диди за плечи, чмокнул в щеку и проговорил:

— Ты стала еще красивее. Признавайся, сколько разбитых сердец ты оставила в Европе?

Диди рассмеялась, и низкий тембр ее голоса, так не соответствующий хрупкой фигурке, поразил Кэтрин.

— Я не собираюсь признаваться! Как приятно опять тебя увидеть, Джеймс. — Затем, слегка подняв брови, она добавила: — Не рассказывай мне, что босс дал тебе выходной в честь моего приезда.

Джеймс весело рассмеялся, на его лице появилось заговорщицкое выражение, и он сказал, понизив голос:

— Ну, ты же знаешь, когда кошки нет поблизости, мыши могут…

Лицо Диди едва заметно напряглось, она повернулась к Бет.

— Мэта нет?

Кэтрин внутренне сжалась и заметила, что и Мэри выпрямилась в своем кресле. Что-то такое было в тоне Диди… Но что?

— Ты же знаешь Мэта, — мягко ответила Бет. — Он возвращается домой только затем, чтобы перепаковать свой чемодан. Но я ожидаю его с минуты на минуту.

Слова Бет неприятно поразили Кэтрин. «Я ожидаю». Не «мы ожидаем». Сжав кулаки, ощущая себя лишней в этом доме, Кэтрин сидела неподвижно и чувствовала, как по лицу разливается бледность от слов, произнесенных Диди.

— Кто-нибудь должен наконец убедить его переложить часть своей ответственности на помощников. Уж я бы сумела это сделать!

Кэтрин застыла. Она прекрасно поняла, кого имеет в виду Диди. Всего несколькими словами Диди буквально уничтожила ее. Кэтрин постаралась овладеть собой и скрыть возмущение. Как она смеет? По какому праву эта китайская кукла делает подобные замечания в собственном доме Кэтрин? Но тут Кэтрин вынуждена была поправить себя. Этот дом не принадлежал ей. Это был дом Мэта. В его отсутствие Бет была здесь полновластной хозяйкой. Кэтрин нисколько не сомневалась, что Диди прекрасно осведомлена о положении вещей.

— Не могу себе представить, чтобы кто-либо мог учить Мэта, как вести дела. — Голос Джеймса был спокойным, но глаза смотрели сурово.

— Ну, способы-то всегда есть, — с многозначительной усмешкой протянула Диди, подняв бровь.

Глядя на подругу с восхищением, Бет увела ее посмотреть приготовленную комнату.

Кэтрин неподвижно сидела, глядя им вслед. Зачем Диди затеяла весь этот разговор? Что она имела в виду?

Мягкий голос Джеймса прервал ее мысли:

— Не обращай внимания на Диди, Кэтрин. Она так часто и подолгу бывала здесь, что почти стала членом нашей семьи и, видно, решила, что ей позволено говорить все что угодно.

Кэтрин обернулась к Джеймсу, но прежде, чем она успела ответить, вмешалась Мэри.

— Я всегда знала, что непомерное самомнение может вызвать лишь презрение, — сказала она сухо. С этими словами она поднялась и вышла, успев сказать, не оборачиваясь: — Сегодня я еще раз убедилась в этом.

Кэтрин поспешила за ней.

— Кэтрин! — В голосе Джеймса послышалась мольба.

Она покачала головой.

— Поговорим потом, Джеймс, пожалуйста.

И она быстро вышла из комнаты. В этот момент она не хотела ничего, только взять своего сына и бежать отсюда. Бежать немедленно, как будто вся ее жизнь зависела от этого.

Но она осталась. Она пообедала с Мэри в детской и к тому времени, когда вышла в гостиную, совершенно овладела собой. Кэтрин полностью ушла в себя, ее голос звучал холодно. Она заметила обеспокоенный взгляд Джеймса, но поспешила отвернуться.

Кэтрин сидела, потягивая коктейль, и чувствовала себя странно одиноко. Мэри объявила, что одной дозы Диди в день ей вполне хватит, и осталась в детской. Кэтрин сидела, позволяя уколам Диди скользить по ее доспехам. Только одно замечание пробило ее защиту.

Джеймс спросил, видела ли гостья Уголька, и та сказала с довольным смехом:

— Да, я видела сына Мэта. Ты прав, он копия отца. Мэт, должно быть, просто счастлив.

Говоря это, она ни разу не взглянула на Кэтрин. Похоже, она считала, что Мэт произвел на свет это чудо без чьей-либо помощи.

Кэтрин защитилась тем, что еще больше ушла в себя. Она постаралась не прислушиваться к разговору, думая о понедельнике как о спасении, и поднялась к себе довольно рано.

Мэт приехал в субботу.

Кэтрин провела наверху все утро, но к обеду волей-неволей ей пришлось спуститься.

Все уже сидели за столом, когда в столовую вошел Мэт. Он сразу направился к Диди и взял ее маленькую ручку в свои ладони. Стоило ему войти в комнату, как Диди устремилась к нему с радостным возгласом: «Мэт, дорогой, когда ты приехал?» И он ответил ей, улыбаясь:

— Я только что вошел в дверь.

Затем, наклонившись, как и Джеймс днем раньше, он поцеловал ее белую щечку. Только слова были другие:

— Как ты, Диди? Мы столько времени не виделись.

Задержав свои руки в его на несколько секунд, она ответила:

— У меня все прекрасно. А о тебе можно и не спрашивать — ты выглядишь потрясающе!

Широкая непринужденная улыбка сделала его лицо неотразимо привлекательным.

— Не надо мне льстить, Диди. Ты же знаешь, что все равно я ни в чем не могу тебе отказать.

Он отошел от ее стула, и Диди села, удовлетворенно улыбаясь.

Не ожидая ее ответа, Мэт подошел к Кэтрин.

— Здравствуй, Кэтрин, как дела? — тихо произнес он и коснулся губами ее щеки.

Кэтрин опять замкнулась в себе, как и вчера, и отстраненно наблюдала, как при виде этого поцелуя улыбка сбежала с лица Диди, а Джеймс сжал челюсти.

— Все в порядке, Мэт. С приездом. — Ее голос прозвучал неожиданно даже для нее самой — холодно и безразлично.

Глаза Мэта зло сверкнули, и он прошел на свое место во главе стола. Сев, он кивнул Бет и Джеймсу, затем остановился на пустующем месте.

— А где Мэри? — Вопросительно подняв брови, он посмотрел на Кэтрин.

Но язвительный голос Бет опередил ее ответ.

— Мэри что-то дуется. Она и вчера не соблаговолила пообедать с нами.

Кэтрин открыла рот, чтоб возразить, но Мэт ответил сам, холодно глядя на сестру, хотя его голос звучал почти ласково:

— Мэри никогда не дуется. Если ей не хочется обедать с нами, то это ее личное дело.

Этот спокойный упрек возымел не меньшее действие, чем если бы Мэт прямо приказал оставить Мэри в покое.

Краска бросилась в лицо Бет. За столом воцарилось молчание, которое нарушил сам Мэт, спросив:

— А как Джонни?

Похоже, у Кэтрин не было шанса ответить даже на этот вопрос, поскольку Диди тут же воскликнула: