Отто Маркович скривил физиономию и надменно выгнул бровь. Слов не потребовалось.

- Я поняла, - проговорила она, силясь улыбнуться.

А в глубине души почему-то тонко звенела струна, как будто какое-то предчувствие бередило душу. Шеф, видя, что ее нерешительность, все-таки высказался:

- Мария Вайс, давайте без этого бабства. Я на вас рассчитываю, и знаю, что вы меня не подведете. Если бы мне нужно было присутствие рядом кого-то из наших многоопытных зубров, я бы так прямо и сказал.

Ох, как мотивирует начальственное доверие, как оно поднимает самооценку...

- Не подведу, Отто Маркович, - уже увереннее улыбнулась Маша.

И тут на каменной арийской физиономии шефа возникло совершенно неподобающее выражение. Он вытянул губы трубочкой, придирчиво оглядел ее и выдал:

- Да, вот еще что. Форма одежды на ваше усмотрение, Мария Владимировна. Но... Я хочу вас кое с кем познакомить. Люди все нужные. И помните, пленных брать не будем.

Маша закрыла лицо ладонью и рассмеялась. Вот ведь... Монстр! И не поймешь, сватать он ей кого-то собрался или дела фирмы продвигать.

Тревога немного отпустила, но... Но.

Предчувствие осталось.

глава 27



Маше и раньше приходилось принимать участие в сделках зарубежных инвесторов, вести переговоры. Но тут был совсем другой уровень. На Инвестиционном форуме банкиры и миллиардеры, что уж говорить, президенты(!), присутствовали в таком количестве... Жутковато становилось видеть столько денег и власти в одном месте. Если бы не Отто Маркович, невозмутимо шествовавший рядом, у нее бы ноги подкосились.

Таких людей она только по телевизору видела. Она невольно покосилась на шефа, высматривавшего кого-то среди ужасно высокопоставленных граждан. Видимо нашел, кого искал, потому что сразу двинулся вправо.

Закралось у Маши подозрение, что дорогой шеф непрост, ох. как непрост, если среди таких особ как рыба в воде, но ни времени, ни сил анализировать не осталось. Шла рядом, стараясь не пялиться на окружающих и изображала уверенность, которой и в помине не было.

А в голове все вертелось, это он здесь, из этих, что ли, собирается ее кое с кем знакомить? Люди все нужные??? Может, все же из персонала или организационной команды? Те да, нужные...

- Мария Владимировна, не тряситесь так, - услышала невозмутимый арийский голос у самого уха. - Не на заклание идете. Выше подбородок, белый костюм вам очень к лицу. И помните...

Паническая мысль метнулась в мозгу, отдалась внутренним холодком:

«Пленных не брать!»

Мама дорогая... Но Маша рефлекторно подобралась, выпрямляя спину, и сдержанно улыбнулась.

- Так-то лучше, - снова послышался голос шефа.

Он скосился на нее, покровительственно кивнул, и выдал:

- Расслабьтесь уже, мы пришли. Сейчас знакомиться будем.

***

Последние полгода дались Андрею особенно тяжело. Не физически, эмоционально. Эмоционально и раньше-то было неуютно, а после того выкидыша все делалось только хуже. Особенно после того, как сорвалось ЭКО.

Депрессия жены, это существование, как на заряженных напряжением полюсах.

Ему было жаль ее. По-человечески жаль. Но нельзя же...

Черт побери! Нельзя же постоянно насиловать всех кругом! Достало! Дай, бл***, передышку! Тошно же!

На работу бы, что ли пошла, чем дом лизать! Хоть отвлеклась немного. Потрепалась бы там своими тряпками. Так нет же...

А жить с Анной становилось невозможно. Теперь она его постоянно контролировала, звонки чуть не по десять раз в день, куда пошел, зачем, с кем. И попробуй не ответить! Тут же начиналось!

Он чувствовал себя загнанным в клетку, обездвиженным, связанным, кастрированным морально. Один раз заикнулся о том, чтобы развестись по-хорошему, у нее началась истерика.

А после этого он имел нелицеприятный разговор с ее дядькой, Борисом Николаевичем. Андрей тогда чуть не сорвался. Потому что на человека можно давить только до определенного предела, дальше пойдет обратная реакция.

Еще тогда он почувствовал, что подошел к этому пределу слишком близко, и все-таки, это невозможное. мучительное для обоих состояние продолжалось.

***

Очередной угрюмый вечер. Не глядя проглотил ужин, вкуса которого не почувствовал. Потом сидел в гостиной, мрачно уткнувшись в телевизор. Отгородиться, иначе нечем дышать. Дистанцироваться, закрыться в себе, так было легче.

А по новостям показывали репортаж с Московского Инвестиционного форума. Смотрел, потягивал пиво. И вдруг дернулся, словно его раскаленным штырем проткнули. Машка! Машка была на экране... Его Машка!

Подскочил, выронив бутылку, пиво разлилось на дорогущий диван, потекло на ковер.

- Андрей! Ну ты что?! - вскрикнула Аня, увидев это безобразие.

Но он не слышал, он не отрываясь смотрел экран. Там... молодая женщина в строгом белом костюме стояла в окружении каких-то солидных дядек и пожимала руку ЕГО отцу.

И улыбалась!

ЕГО отцу, бл***, улыбалась!!!

Он просто отодвинул отодвинул жену в сторону и вышел.

Через четыре часа он уже летел в Москву.

глава 28



В ночном самолете тишина и пустота. Обычно. Люди сидят рядом на соседних креслах, спят или читают, касаясь друг друга коленями и локтями, но каждый из них безумно далеко, в своей галактике. Если ничего не привлечет их внимания.

Это было странно, почему один пассажиров, молодой мужчина, все ходит и ходит по салону туда и обратно с самого момента, когда разрешили отстегнуть ремни. Раздражало, вызывало интерес.

Наверное, потому что за ним осязаемым шлейфом тянулась какая-то темная энергетика, напряжение, словно он внутри весь как пружина сжат. Молчаливый, мрачный, замкнутый, холодный. Лишь иногда во взгляде мелькнет, странное выражение, как кипящая лава, запертая внутри - вулкан.

Красивый мужчина, жгучий. Какая-то звериная самцовая сила, властная, злая, агрессивная. Кажется, чуть тронь его, и зверь сорвется. Для женщин такой типаж невероятно притягателен, потому что он обещает страсть. Хочется прибрать к рукам, окольцевать зверя, сделать податливым, заставить урчать. Никто не думает, что зверя не удержать.

На самом деле неприятный тип, на общение с таким лучше не нарываться. Пройдется танком и не заметит. И все же разные женщины нет-нет, да и провожали липучим взглядом его движущуюся по салону фигуру, пытались заглянуть в глаза.

***

Андрей ничего вокруг не видел. Не интересно, плевать. В душе кипело совсем другое. Выжигало изнутри, жрало. Она улыбалась его отцу. ЕГО отцу, бл***. Улыбалась! Диким хохотом отдавалось в душе.

Все эти годы он жил, закрывая глаза на очевидное, лелея дурацкую надежду. Потому что Машка до мозга костей ЕГО, где бы она ни была. Он же видел это в ее глазах, когда та пришла на его свадьбу.

Она же для него надела это проклятое красное платье!

Он же в глубине души как идиот надеялся, что она будет хранить ему верность. Хотел верить в это. Хотел!

Хоть и не мог не понимать умом, что она далеко и теперь может раздвигать ноги перед кем угодно. Но не перед его отцом, БЛ***! Они не смели этого с ним делать.

Она не смела!

Что творилось в его сердце сейчас... Оно словно спало черным сном много лет, а теперь проснулось и гоняло по венам страшный яд, разъедавший его изнутри. А в мозгу пело на разные голоса:


Как ты могла?


Как ты посмела??

Поселилась и пригрелась


В моем сердце крыса-ревность.


Гложет сердце крыса-ревность.


Я могу убить ее,


Но вместе с ней убью и сердце я.



Запущен дом, в пыли мозги.


Я, как лимон на рыбу, выжат.


Я пью водяру от тоски,


И наяву чертей я вижу.


Себе не в силах отказать


В слюнявой, слабенькой надежде,


Что ты придешь в мою кровать


Так нежно, нежно -


Все, как прежде.


И эта боль дает мне власть,


Рука сильна и поступь смела,


Но сердце не дает понять:


"Как ты могла? Как ты посмела?"


(Из песни Григория Лепса)

***

Отец был отдельной темой, вечной обидой, непрощенной с детства.

Мать не дала мальчику забыть, что он предал ее. Оставил их, ушел. Развелся. Общения мать не допускала, а выросши, Андрей и сам избегал его, не желая принять ничего от отца. Вся его жизнь была направлена на то, чтобы сравняться с отцом силой, превзойти, а потом с улыбкой сожрать. Пусть знает, кого предал, от кого отказался.

Ради этого получал образование одно, другое, третье. И параллельно учился делать деньги. И делал, наверное, у него это было в крови. Но небольшие, те, которые труднее всего поднять, особенно, когда начинаешь практически с нуля.

А ради того, чтобы поднять большие, настоящие бабки, Андрей готов был землю жрать. И жрал дерьмо, бл***! Весь его брак вышел сплошным пожиранием дерьма. Деньги он поднял, но что за это пришлось отдать! Цена уже была слишком высока, стояла ему поперек горла. А сегодня он просто послал все к чертям.

глава 29



Вчерашнее знакомство с нужными людьми прошло так неожиданно, Маша была под впечатлением до самого вечера, да и потом, когда улеглась спать, все не оставляло ее. Во-первых, уровень. Конечно, с президентами ее Отто Маркович не знакомил. Но...

Крупные бизнесмены, банкиры, топ менеджеры высшего звена, всех он прекрасно знал, общался на дружеской ноге. Так и подумалось, что драгоценный шеф магистр какого-нибудь тайного ордена, присутствующий на Инвестиционном форуме инкогнито. Ну или, как минимум, серый кардинал. Взглянула на его каменную арийскую физиономию... Вот как не прыснуть с хохоту? Еле удержала серьезное выражение лица.

Но смех смехом, а вокруг были умные и энергичные мужчины, знающие свое дело и умеющие работать. С несколькими из них Отто Маркович ее и познакомил.

Представил ее как коллегу. Коллегу! Вот так, на равных?! Маша чуть со своих десятисантиметровых шпилек не упала. Это было... Черт, это было так неожиданно! И надо было соответствовать.

В основном, конечно, те, с кем шеф ее знакомил, были ровесники Отто Марковича и люди постарше, но были и довольно молодые бизнесмены, мужчины, лет тридцати пяти. Может быть, и не красавцы, но сквозивший фоном оттенок специфической хваткой интеллектуальности, присутствовавший во всем, уверенность, ауру внутренней силы, не уловить было невозможно.

Все это невольно захватило Машу, вызывая внутренний подъем. Обстановка была деловой, и держалась она сугубо официально со всеми, но неуловимая искра интереса и особая доброжелательность, загоравшаяся в глазах каждого невольно льстили ее самолюбию. А как они по-особенному пожимали ей руку...

Она сама казалась себе плотвичкой в окружении акул, принявших ее в свою стаю. Стало быть, она тоже акула, но пока очень маленькая?

- Это что, снобизм? О-О??? - ей хотелось спросить у себя, заставить устыдиться глупой восторженности.

- Нет, - эхом отвечал внутренний голос, - Повышение профессионального уровня.

Ибо, если шеф назвал ее коллегой(!) и велел пленных не брать, значит, она все-таки не праздно болталась тут, а работала.

Однако двое из тех молодых бизнесменов, что так и остались в их компании, они как будто по-особенному ощущались на энергетическом уровне. Непривычно. Странно. Наверное, это из-за стресса.

Но один...

Его дражайший Отто Маркович словно оставил на закуску, слишком уж эффектным было его появление. Мужчина лет сорока, подтянутый, стильный, но без вычурности. Строгий безукоризненный костюм, темно серый в тонкий рубчик. Все это она успела оценить мгновенно. Почему? Вот кто бы ей сказал.

- Натан Вальдман, - представился он, как-то по-особенному четко прищелкнув каблуками.

Что-то в его манере держаться было такое... ламповое, винтажное, что ли. Как будто офицер, явившийся сюда из начала прошлого века. Необычные впечатления, Маша тут же постаралась их отогнать.

И только повернулась с дежурной официальной улыбкой к Отто Марковичу, как увидела, что к ним подходит представительный седой мужчина. Он ей внезапно напомнил...