Екатерина Кариди - Бывший муж

Домой он пришел почти под утро. Бабушка, которая все это время ждала блудного внука и сидела, как на иголках, хотела было устроить ему разнос, но вглядевшись в светящиеся Лёнькины глаза, все поняла, махнула рукой и пошла, наконец, спать.

Вот так Лёнька влюбился.

Они виделись каждый день, и все время ходили пешком, болтая и взявшись за руки, как два детсадовца. Со стороны парочка выглядела очень забавно. Оба очкастые, он высокий, а она маленькая, еле ему до плеча доставала. А еще, если вам приходилось видеть парочку павлинов, вы поймете. Павлин такой, весь из себя красивый, яркий, с потрясающим хвостом, а пава маленькая, серенькая, но он ее усиленно обхаживает и старательно распускает хвост, чтобы не дай Господь, его даму сердца соперники не переманили. Вот так и красавец Лёня 'веерил хвост' и ревниво оберегал от всех свою Вальку, которая была совсем и не красавица, обычная серенькая девчонка. Впрочем, в ней была своя красота и очарование, такую красоту не увидишь сразу, а увидев, ни на что не променяешь, только видеть дано не всем. Была в ней еще спокойная, уверенная и какая-то уютная сила. Их отношения развивались стремительно и, естественно, в один момент по взаимному любовному помешательству перешли на другой уровень. Прижимая к груди светящуюся от только что пережитого счастья Вальку, Лёня сказал, щуря глаза:

- Ну все, теперь старый солдат замарширует под знамена своей прекрасной дамы! Нам, знаете ли, прекрасная незнакомка, осталась одна дорога - в ЗАГС. И не вздумай отнекиваться!

Валька заливалась счастливым смехом:

- А как же право девушки подумать?

- Вот у девушки такое право было, а у тебя уже нет, - Лёнька приник к ней поцелуем, - Так что, милая, говори да.

- Да! Да! Да! Уговорил, черт языкатый!

- Ах, я черт?! А ты?! Ты кто тогда?! - накинулся он целовать и щекотать Валю.

- А я ангел! - шутливо отбиваясь, пищала Валя, - Аааа! Спасите!

***

И Валя переехала жить к нему. Что интересно, бабуля Соня, которая на дух не переносила прежних Лёньких пассий, Валю приняла без всяких возражений, даже наоборот, отвела ее в сторонку и шепотом сказала, указывая пальцем в сторону замершего и превратившегося в слух внука:

- Если он будет плохо себя вести, ты мне скажи. Я ему задам!

- Бабуля!!! - Леонид демонстрировал притворную львиную ярость, а его женщины смеялись.

На свадьбу к Лёньке приехали все ребята вместе женами и детьми в полном составе. Молодожены сияли от счастья, чем вызывали непонятную грусть и легкую зависть у друзей. Просто удивительно, как это удалось Лёниной Вальке, но она умудрилась легко подружиться с тремя женами сразу, даже царственная Инга через пятнадцать минут уже весело хихикала вместе со всеми. Четверка теперь уже семейных мужчин, покуривая, стояла в сторонке, издали наблюдая за занятыми разговором женами. Рубик вздохнул:

- Повезло тебе, Лёнька...

Серега вздохнул тоже. Они в Верой так и не смогли притереться друг к другу. Видимо будут разводиться. Он смотрел на свою кругленькую, похожую на пушистую белочку светловолосую и светлоглазую Верку, и думал, чего же они все время ссорятся, почему у них не так. Потом пришел к выводу, что понять это все равно невозможно.

Тяжелее всех было Игорю.

Отношения с женой окончательно зашли в тупик. Они стали совершенно чужими друг другу. Но не он мог снять с себя ответственность за Иру и бросить ребенка, даже если она и жена уже ему вовсе, не такой он был человек. Игорь знал о ее изменах и она знала, что он знает, но ее это нисколько не смущало, даже наоборот, в Иркиных поступках появился какой-то кураж. Если при жизни тестя его существование еще можно было с натяжкой назвать терпимым. То после его смерти... Ирка словно с цепи сорвалась, а теща стала откровенно неприязненно к нему относиться, в глаза называла его тряпкой. А на его слова:

- Не говорите подобных вещей при моем ребенке, -

Однажды позволила себе нечто ужасное:

- Да твой ли это ребенок вообще? Что-то я сомневаюсь!

Вот так. Убийственное, презрительное замечание, брошенное с нескрываемым удовольствием и желанием посильнее уязвить.

Удар был страшен. Игорь от боли закрыл глаза, вдохнул глубоко и, взяв ребенка на руки, ответил:

- Яна моя. Мне все равно, какие гадости могут родиться в вашем воспаленном мозгу. Это мой ребенок.

Он обнял маленькую дочку и ушел в спальню.

Игорь Бабинич был сильным, смелым мужчиной, он никого не боялся, драться мог с кем угодно.

Но этого он не мог - воевать с женщинами.

Сейчас Игорь невольно вспомнил тот кошмарный разговор, разъедавший его душу последнее время, и помрачнел еще больше. Он бросил тяжелый взгляд на жену, которая в это время кокетничала с одним из гостей, потом опустил голову и подтвердил:

- Да. Лёньке повезло.

***

Прошел месяц. Ира вернулась из командировки, в которую она ездила с начальником отдела, своим любовником. Она распаковала вещи, вытащила новые шмотки, явно им купленные, двигалась по спальне так, словно муж, стоящий рядом, пустое место. Игорь, глядя, как жена раздевается, ходит по комнате, спросил:

- Зачем?

Она остановилась, повернулась к нему, подняв в удивлении брови.

- Зачем ты делаешь это?

Ира пожала плечами и отвернулась, не желая с ним разговаривать. Он снова спросил, не позволяя прорваться обиде и раздражению:

- Скажи, черт бы тебя побрал, что я делал не так?!

Она резко обернулась и, оскалив зубы как волчица, зло ответила:

- Всё! Ты все делал не так. Начиная с того дня, как мы поженились, ты все делал не так! Мне с тобой скучно! Мало того, что ведешь себя как тряпка, так ты еще и импотент, - она замотала головой, - Отстань от меня, короче.

- Скажи, раз уж у нас вечер откровений, Яна мой ребенок?

Ира цинично расхохоталась:

- А ты как думаешь? Ты мне тогда очень удачно подвернулся. Можно сказать сам напросился.

- Я думаю, ты врешь. Ты к ней настолько безразлично относишься, что она точно моя дочь.

- Неееет! Ты меня достал... Ты надоел мне! Понимаешь? Надоел! Что еще мне надо сказать, чтобы ты ушел?!

- Ничего.

Теперь действительно ничего.

Он просто встал и ушел. В том, в чем был, и больше не возвращался. К родителям он не пошел, не хотелось слышать 'вот мы тебе говорили', не хотелось ничьей жалости.

Ничего не хотелось.

Он мужчина. Это был его выбор, он не рассчитал свои силы и проиграл. Так вышло. Никто не виноват.

С вокзала позвонил Лёньке, тот приехал, привез какую-то одежду и денег. Они молча обнялись, и Лёня ушел, а Игорь уехал к деду в деревню. Дед взглянул на него пронзительным взглядом старого партизана, и не стал задавать вопросов. Игорь прожил у деда почти год, работал в совхозе, копался в огороде, оброс бородой. Не забывал, однако, регулярно отправлять деньги на ребенка. Одному Богу известно, каким трудом он эти деньги зарабатывал. Потом его вызвали. Жена подала на развод. Он приехал, подписал все бумаги и снова уехал.

Так прошло еще полтора года. Умер его отец. Когда Игорь уезжал на похороны, дед сказал ему:

- Довольно, начинай жить заново.

Дед был прав, надо было начинать жить заново, хотя бы ради дочери. Что бы там не говорили жена с тещей, он считал ее своей.

На похороны Игорева отца приехали Рубен и Серега. Лёнька был со своей Валей. Серега развелся, а у Рубена и Лёньки, оказывается, успели родиться дочки. У Рубика Тата, у Лёни Алина.

Игорь старался как мог утешить мать. В конце концов, она решила перехать к сестре в Минск, а квартиру оставила Игорю. Он остался один. Рубен, имевший к тому времени обширные связи, помог ему устроиться на работу. Ирина на похороны бывшего свекра не пришла. Она к этому времени уже успела выйти замуж за одного из своих любовников и переехать в Москву. Дочку забрала с собой. Все это сообщила Игорю бывшая теща через дверную цепочку. Хотя он и входить-то не собирался.

Трудно было начинать заново жить. Он часто приходил к Лёне, погреться застывшей душой о чужое счастье. Валя снова ждала ребенка. Наблюдая за их семейной жизнью, Игорь все удивлялся:

- Лёня, ты такой скот, мусоришь везде, носки грязные где попало разбрасываешь, орёшь дурным голосом, свинячишь, как порось. Как тебя только терпят?

- Я? Свинячу? Да у меня три женщины в доме!

- Лёня, одной нет и двух лет, другой скоро восемьдесят, а третья беременна!

- И что? Зато они меня любят, - довольно улыбался Лёнька, обнимая дочь и нежась под поцелуями жены, - И я их люблю. Вот потому и терпят!

***

Времена менялись, пошли лихие девяностые. Игорь по-прежнему регулярно посылал Ире деньги на ребенка. В следующий раз они с бывшей женой и дочерью виделись уже на похоронах ее матери. Он пришел на похороны тещи, пришли и Лёня с Валей, у них еще две дочки родились за это время, Нина и Викочка. Видели Иркиного нового мужа. Яночка сильно подросла, в пятый класс уже ходила. Отца забыла, почти. Это было очень больно, слышать, как она называет папой Иркиного мужа.

В тот же день Игорь позвонил Рубену, попросил его помочь перебраться в Москву, он хотел быть поближе к ребенку. Рубик помог по старой дружбе.

Кубик-Рубик. Теперь он весил почти полтора центнера и сидел на лекарствах. Молодой мужик, а весь больной и издерганный. Сидели в кафе, говорили за жизнь, Игорь заметил:

- Неважно выглядишь, нервный.

- Будешь нервный, когда такая задница кругом.

- Кубик, у тебя же все есть, чего тебе не живется?

- О чем ты говоришь, Игорек, что у меня есть? Это разве деньги? У людей яхты, дворцы в Майами, а у меня... Дача в Сочи и надувная лодка... Что я Таточке оставлю? Ээээ...

- Как ты со своей Ингой?

- Нормально. Денег ей нужно все время, и побольше, - Рубик помрачнел, невесело засмеялся, - Моя королева аж целых два раза в месяц позволяет мне войти в ее королевскую опочивальню. А мне-то что... мне для развлечения и других баб хватает.

Игорь покивал, потом вспомнил кое-что:

- Знаешь, Лёнька перед моим отъездом рассказывал, что ездил в командировку в Ригу, видел кое-кого из старых знакомых.

Рубен резко вскинул голову, в его глазах пронеслась непонятная гамма чувств. Он заторопился, сказавшись неотложными делами. В тот же вечер, уже заполночь он стоял на пороге Лёнькиной квартиры. Сонный Лёня обалдело таращился на осунувшегося, напряженного друга, смотрящего в его глаза с какой-то безумной жаждой и надеждой:

- Лёня, ты был в Риге...

Сглотнув, Лёня пролепетал:

- Ты ради этого специально прилетел...

Рубен мотнул головой и прерывающимся голосом спросил:

- Ты... видел ее...

Лёнька закашлялся, Валя, взглянув на гостя с невольной жалостью, сказала:

- Пошли, Рубик, чайку попьешь с дороги.

Но тот словно не слышал, не отрываясь, смотрел на Лёню. Наконец Лёня выдавил:

- Прости, я ездил в Питер. Игорю сказал так... просто ради прикола.... Прости, я не думал... Заходи...

Рубен сник, потемнел лицом, глухо проговорил:

- Ничего... Это ты меня прости, поднял тебя среди ночи. Пойду я, пожалуй.

- Рубен, не выдумывай, куда ты пойдешь, на ночь глядя?! Заходи, давай! Я никуда тебя не отпущу. Валя, давай на стол... собери чего-нибудь.

Валя уже звенела на кухне тарелками. Рубен остался. Выпили, проговорили почти до утра, стало легче, отпустило. Все кончилось, порыв прошел. Потом Лёня проводил друга, и тот улетел, чтобы снова окунуться в свою обычную жизнь.

***

Игорь, живя в одном городе и встречаясь со своим ребенком два раза в месяц, к сожалению, ближе дочери не стал. Но так он ее хотя бы иногда видел. О том, чтобы еще раз жениться, Игорь даже не помышлял. Во-первых, и одного раза за глаза хватило, а во-вторых, он никого больше не хотел. А физиология... что физиология, с ней несложно договориться.

***

Умер Рубен.

Внезапно, прямо за рабочим столом. Инфаркт. Хоронили на Троекуровском кладбище. Приехали Лёнька с Валей, Серега с сыном Николаем, сын был очень похож на Сережку в молодости, только краски материны. Даже Ирка пришла попрощаться. Все плакали.

Потом разбрелись, осели в ресторане поговорить, оказалось, что за это время Серега познакомился с одной интересной вдовушкой, женился, и она вывезла его в Канаду. Теперь вот сына собирался перетащить. У Лёньки в один год умерла бабушка, и родился, наконец-то, долгожданный сын, Олег. Еще Лёня рассказал, что его родители и брат с сестрой, все уехали в Грецию. На вопрос Сереги: