– Пожалуйте в ванну, мисс, – быстро сказала Тина, сознавая, что ее хозяйка крайне смущена. – Эгги, сходи вниз и отнеси кухарке голубое бархатное платье. Скажи, пусть поторопится, и захвати внизу щипцы, сколько найдешь. Мне понадобится не меньше трех пар, чтобы накрутить мисс Грант волосы.

– Но миссис Биггз велела…

– Не важно, что она велела. Делай, что я говорю.

Мисс Пим фыркнула и вышла из комнаты.

Чайна благодарно опустилась в горячую душистую воду и вскоре так расслабилась, что полностью отдалась на волю умелых рук, которые мыли ее голову и намыливали тело, словно она была не в состоянии сделать это сама. Она вспомнила о деревянном корыте, в котором мылась всю жизнь. Чтобы его наполнить, хватало двух ведер теплой воды, а помощь ей потребовалась лишь однажды, когда она в семилетнем возрасте упала с дерева и сломала руку. А чтобы вокруг суетились горничные…

Чайна улыбнулась, искренне забавляясь впервые с того момента, как покинула Девоншир.

– Горячая ванна творит чудеса, мисс, – сказала Тина, заметив ее улыбку. – Вот подождите, когда я закончу с вами. Сами себя не узнаете.

Ее насухо вытерли и усадили перед пылающим камином, чтобы расчесать волосы. Сделали маникюр и педикюр и втерли в порозовевшую кожу приятно пахнущее масло.

Тем временем снизу доставили отутюженные нижние юбки и платье, которое выглядело как новое. Чайну снова, как ребенка, одели, натянув чулки и остальную одежду, словно ее собственные руки превратились в бесполезные придатки. Затем усадили за туалетный столик, предоставив наблюдать, как ее волосы превращаются в копну блестящих локонов, уложенных на макушке.

Чайна почти сразу пожалела, что упорствовала, отказываясь от желтого атласа. Она чувствовала себя такой ухоженной с головы до кончиков ног, что голубое бархатное платье как-то не вязалось с ее теперешним настроением. Не в состоянии вообразить, что подобное блаженство возможно каждый вечер, она испытала легкое разочарование, когда наконец спустилась вниз. Тина объяснила ей, как найти дорогу в гостиную, где собрались остальные.

– Нужно пройти через главный холл, – напутствовала ее горничная, – и подняться по ступенькам в галерею. А там идите до последней двери налево. Вы ее не пропустите.

Может, и нет, подумала Чайна, отправившись по указанному пути, но, похоже, ей понадобится целый вечер, чтобы добраться туда. В холл выходило не меньше полудюжины дверей, а галерея оказалась шире, чем большинство домов, где ей доводилось бывать. Сводчатый потолок уходил высоко вверх, защищенный от сквозняков огромными гобеленами. Настенные светильники отбрасывали бледные желтоватые кружки на деревянные панели, но большая часть помещения скрывалась в таинственном полумраке. Через каждые несколько шагов в глубоких нишах висели изображения предков Кроссов: мужские и женские портреты, снабженные медными табличками. Имена и даты были почти неразличимы в сумрачном освещении, в отличие от подписей художников, и глаза Чайны изумленно округлились при виде таких имен, как Ван Дейк и Гейнсборо.

Ближе к концу галереи она набрела на последние поколения и помедлила, чтобы без помех рассмотреть семью, в которую ей предстояло в скором времени войти. Сэр Энтони Кросс, изображенный в парике и военном мундире, сразу привлек ее внимание своим мужественным обликом. Пронзительные серые глаза взирали на нее с такой яростной силой, что она с трудом отвела взгляд, чтобы посмотреть на табличку с датами: 1763—1815.

Десять лет, как умер. Ощутив странное чувство потери, Чайна снова подняла глаза на его чеканные черты. Он казался таким живым и реальным, что хотелось протянуть руку и коснуться изогнутых в улыбке губ.

По обе стороны от Энтони Кросса, на боковых стенках ниши, висели овальные портреты, один из которых имел сходство с сэром Рейналфом, а два других, очевидно, изображали его братьев. Чайна собиралась придвинуться ближе, чтобы рассмотреть их лица, когда заметила в следующей нише портрет сэра Рейналфа в полный рост. Она медленно приблизилась, размышляя о том, что художнику удалось передать свойственную ее жениху холодную отстраненность. На его красивом лице застыло выражение гордой самоуверенности, граничащей с мрачной решимостью. Боковые стенки ниши пустовали, очевидно, в ожидании портретов его жены и детей.

Чайна снова вернулась к портрету сэра Энтони Кросса. Под ним на установленном в нише столике красовался целый набор овальных миниатюр, выставленных на темном бархате. Его жена, довольно непримечательная особа, сыновья и… Она нагнулась ниже, вглядываясь в изображения, когда почувствовала за плечом легкое движение.

– Не слишком удачный портрет, вы не находите?

Вздрогнув, Чайна стремительно обернулась. Она не слышала шагов по устланному ковром полу и не видела ни одной распахнутой двери. Тем не менее, это был не призрак, а мужчина среднего роста с приятным лицом, похожим на одно их тех, что она только что видела. Чайна снова взглянула на овальный портрет слева от сэра Энтони.

– Я говорил мошеннику, который написал его, что подбородок ему не удался, но, увы, он не пожелал прислушаться к справедливой критике. Глаза еще куда ни шло, но нос и рот… – Он небрежно отмахнулся от портрета и повернулся к Чайне. – Как неучтиво с моей стороны. Мне следовало представиться: Юджин Кросс к вашим услугам, сударыня.

Он отвесил ей поклон и запечатлел поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Чайна растерянно молчала, все еще пребывая в шоке от его неожиданного появления. Юджин раскатисто рассмеялся.

– А вы, полагаю, мисс Чайна Грант, невеста моего брата Рейналфа?

– Д-да. Как поживаете?

– Великолепно, благодарю вас. Но похоже, вы никак не придете в себя. Я бы кашлянул или потопал ногами, если бы знал, что вы настолько увлеклись изучением наших семейных портретов. Только не говорите, что вас оставили здесь одну.

– Я… я шла в гостиную.

– В таком случае позвольте предложить вам руку, сударыня. – Он снова рассмеялся. – У вас такой вид, словно вы заблудились. Не стану обещать, что не воспользуюсь подобным преимуществом в будущем, но сейчас мне доставит величайшее удовольствие оказать вам содействие, насколько это в моих силах.

Они двинулись вперед. Чайна так расслабилась, что начала улыбаться своему спутнику, как вдруг услышала звук открывшейся двери в конце коридора и увидела сэра Рейналфа, поджидавшего их с недовольным видом.

– Мне показалось, что я слышу голоса, – сказал он, пройдясь взглядом по простенькому платью Чайны, прежде чем посмотреть на брата. – Как я понимаю, ты уже представился, Юджин?

– И очаровал ее сверх всякой меры, дорогой братец. Еще одно мгновение наедине, и мы сбежали бы через заднее окошко.

Юджин снова поклонился и, выпустив руку Чайны, проследовал мимо сэра Рейналфа в гостиную. Чайна встретила взгляд своего жениха, и ее неловкость многократно усилилась. Облаченный в вечерний фрак из алого атласа и белые бриджи, он выглядел ослепительно. Белоснежное кружево, пенившееся между высокими уголками воротничка, придавав еще большую выразительность его патрицианским чертам, нисколько их не смягчая. Он шагнул к ней и протянул руку:

– Вы идете, мисс Грант? Признаться, мы заждались.

Вспыхнув от смущения, Чайна вошла вместе с ним в ярко освещенную комнату, где уже находилась чета Беренджер-Уайт. Леди Пруденс сидела в кресле, одетая в платье из полосатого шелка с на удивление глубоким вырезом. Сэр Уилфред склонился над рукой Чайны, заявив, что она никогда не выглядела прелестнее.

Сэр Рейналф присоединился к Юджину у серванта и налил себе бренди.

– Ты мог бы оказать мне любезность, уведомив о своем приезде.

– Зачем? – Юджин устремил взгляд на группу, расположившуюся в креслах. – Чтобы еще больше расстроить тебя? А она довольно мила, Рейн. – Он усмехнулся. – Неудивительно, что ты вел себя так скрытно. Где, скажи на милость, ты ее отыскал?

Сэр Рейналф проигнорировал его саркастический тон.

– После ужина я хотел бы услышать, как прошла встреча с банкирами. Я буду ждать тебя в библиотеке.

– Как скажешь.

Сэр Уилфред улыбнулся, глядя на Чайну:

– Ну, мисс Грант, что выдумаете о Брейдон-Холле? Величественное сооружение, не правда ли?

Чайна отвела взгляд от двух мужчин, угощавшихся напитками на противоположной стороне гостиной.

– Честно говоря, я мало что видела, помимо своей комнаты. Но здесь действительно очень красиво.

– Надеюсь, вы довольны горничными? – осведомилась леди Пруденс. – Очень важно с самого начала правильно поставить себя с прислугой. Вы согласны?

Чайна прикусила губу, ощутив стеснение в желудке при этом намеке на первые минуты ее пребывания в Брейдон-Холле. Когда ей представили домоправительницу, миссис Биггз, она не задумываясь протянула той руку.

– Вы не должны совершать ошибку, позволив слугам думать, будто они равны вам или лучше вас в каком бы то ни было смысле. Тина, насколько мне известно, достаточно безобидна. И, как я вижу, умеет обращаться со щипцами для волос. Рейналф, нам придется отвезти это бедное дитя в город и позаботиться о том, чтобы мисс Грант обзавелась приличной одеждой. Не подумайте, что мне не нравится ваше платье, дорогая, оно очаровательно. Но в Лондоне гораздо более требовательная публика. То, что годится для деревенской ярмарки, едва ли сойдет за модный туалет в театре или названом вечере. – Пруденс помедлила, коснувшись сверкающего драгоценностями тюрбана, венчавшего ее голову. – К счастью, я шью у отличного дамского портного, Перси Кэбота. Он охотно займется вами.

– Этот пижон? – фыркнул Юджин. – Да он себя одеть не в состоянии! Но вы правы в оценке ситуации, леди Пру. Уверен, что-нибудь можно придумать. Как имя той особы, что держит модную лавку на Делэнси-стрит?

Сэр Рейналф невозмутимо отозвался:

– Мадам Рошель.

– Ах да, Рошель. У нее определенно есть вкус. Ей не потребуется много времени, чтобы заставить весь город говорить о мисс Грант.

– Рошель? – Леди Пруденс нахмурилась. – Впервые слышу это имя. Она одевает кого-нибудь из моих знакомых?

– О, – Юджин сделал неопределенный жест бокалом, – у нее есть несколько клиенток, известных в светских кругах.

Сэр Рейналф прищурился, чувствуя, куда клонит Юджин, и в два глотка прикончил свое виски.

– Милые дамы, – сказал он. – Думаю, нас ждут в столовой. Юджин, будь любезен, проводи туда леди Пруденс. Сэр Уилфред, если вы возьмете на себя заботу о мисс Грант, я присоединюсь к вам, как только выберу вино.

Обед прошел как смутная череда блюд из жареной баранины, вареного картофеля и овощей, щедро сдобренных соусами. К каждому подавалась бутылка вина – единственное, что не застревало у Чайны в горле. Никто не обращался непосредственно к ней. Хотя за огромным дубовым столом велась непринужденная беседа, участие Чайны в общем разговоре было столь незначительным, что она вполне могла сойти за один из предметов мебели.

Зато ей представилась неплохая возможность сравнить двух братьев. Если сэр Рейналф не скрывал своего равнодушия к большинству обсуждаемых тем, Юджин блистал остроумием, не упуская случая бросить язвительную реплику или продемонстрировать презрение к тому или иному вопросу. Он постоянно подначивал брата, хотя Чайна не представляла, что им движет. Время от времени две пары ореховых глаз скрещивались над столом, и она задерживала дыхание, ожидая взрыва, который так и не последовал. Сэр Рейналф, похоже, обладал поразительным самообладанием.

Теперь, когда они сидели на противоположных концах стола, сходство между братьями меньше бросалось в глаза. Волосы у сэра Рейналфа были темнее и гуще, бачки доходили до уголков рта, тогда как у Юджина они заканчивались на середине щек. Сэр Рейналф, облаченный в алый фрак, держался с непринужденным изяществом в отличие от брата, скованного тесным сюртуком с подбитыми плечами. Между ними не чувствовалось разницы в возрасте, и только спокойное достоинство, демонстрируемое сэром Рейналфом, указывало, кто из них старший.

Ситуацию за столом спасал сэр Уилфред. Он без умолку болтал о погоде и предстоящем охотничьем сезоне, уводя разговор от политики и финансов, двух тем, вдохновлявших Юджина на сознательные попытки испытать терпение сэра Рейналфа. Очевидно, сэру Уилфреду и раньше приходилось наблюдать пикировку между братьями.

Леди Пруденс, похоже, чрезвычайно наслаждалась едой и компанией, отправляя в рот ложку за ложкой, жуя и разговаривая одновременно и по ходу дела щедро поливая вином и жиром жесткий лиф шелкового платья. Не в состоянии распознать сарказм Юджина, она принимала его ядовитые замечания за чистую монету. Неиссякаемый источник информации по любому вопросу, всегда готовая дать совет или руководящее указание, она настолько увлекалась, доказывая свою точку зрения, что по меньшей мере один раз уронила содержимое своей вилки на скатерть.

Чайна ощутила облегчение, когда последние тарелки были убраны, и они с леди Пруденс оставили мужчин наедине с их бренди. Спустя полчаса, выслушав множество советов, совершенно необходимых для будущей новобрачной, Чайна извинилась и сбежала в свою комнату. Оказавшись внутри, она устало прислонилась к двери, пытаясь убедить себя в правоте миссис Пиктол: действительно, все, что ни происходит, к лучшему. Это оказалось непросто. Она ничего для них не значит! Даже если она рухнет на пол замертво, потребуется несколько минут, чтобы кто-нибудь заметил!