Пегги Уэйд - Чары любви

Из глаз Фиби брызнули слезы, и Стивен почувствовал угрызения совести и еще – отчетливый страх. Впервые он подумал, что действительно мог быть не прав, что Фиби могла – вполне могла – выйти замуж за кого-то другого. Мог ли он изменить свой образ мыслей, свои убеждения? На этот коварный вопрос нельзя было быстро ответить, а время не ждало.

Весенний воздух был напоен запахом свежевскопанной земли и надвигающегося дождя; на деревьях щебетали птицы; пчелы, жужжа, собирали нектар с распустившихся цветов; погода, казалось, обещала хороший день, но она была так же непостоянна, как настроение Фиби, и могла измениться в любую минуту.

Налетевший легкий ветерок растрепал Фиби локоны, вызвав у нее воспоминание о нежных ласках Стивена, но она тут же отругала себя за безрассудство. Сейчас, когда она в саду тети Хильдегард прогуливалась по усыпанной галькой дорожке с лордом Тьюксбери, было совсем не время думать о герцоге Бэдрике. Лорд Тьюксбери прибыл с очень важным делом, и Фиби пугала предстоящая необходимость принять окончательное решение. Свернув к огромной шпалере цветущей глицинии, Фиби опустилась на стоявшую там небольшую скамейку, а лорд Тьюксбери остановился перед девушкой, так что его тень легла на скамью.

– Витаете в облаках?

– Вы меня поймали, – улыбнулась Фиби, хотя в ее сердце не было настоящей радости. – Садитесь, прошу вас.

– Уверен, вы догадываетесь, зачем я сегодня здесь, – начал лорд Тыоксбери, сев на скамейку лицом к Фиби. – Прошедшая неделя была для меня великолепной, и вам, как мне показалось, мое общество было приятно, если только вас не очень раздражали мои попытки дедукции. – Сорвав с соседнего куста сиреневый цветок, он протянул его Фиби и, когда их руки соприкоснулись, переплел ее пальцы со своими. – Фиби, вы окажете мне честь, если станете моей женой.

Она поборола в себе порыв выдернуть руку и спрятать ее в складках юбки, но дрожь, охватившая ее, не укрылась от внимания Тьюксбери, это можно было безошибочно прочитать по его лицу.

– По-моему, я совершенно ясно говорил о своих намерениях. Может быть, я ошибся и неправильно истолкован стоящую перед вами задачу найти мужа?

– Нет, сэр, вы абсолютно правы.

– Замечательно. – Он нежно сжал ее руку. – По моим расчетам, вы должны выйти замуж не позднее, чем через три дня, так что не вижу причин тянуть со свадьбой. С вашего разрешения я позволю себе некоторую вольность – мне хотелось бы, чтобы бракосочетание состоялось завтра и в присутствии моей дочери.

– Вы очень основательный человек, не так ли?

– К сожалению, я не могу предложить ничего помимо этого.

– Вы и так предлагаете больше, чем я ожидала.

– Фиби, постарайтесь правильно меня понять. Я не могу рисковать. Мне нужна жена, способная родить наследника, и мать для моей дочери. Мое предложение может показаться холодным расчетом, но я не просил бы вас выйти за меня замуж, если бы не думал, что вместе мы можем быть счастливы. Отваживаетесь ли вы пойти на такой риск?

– Я ценю вашу откровенность и считаю, что вы заслуживаете такой же откровенности с моей стороны до того, как мы продолжим наш разговор. Меня все еще влечет к лорду Бэдрику.

– Я многое понял из ваших препирательств в музее. Вы будете соблюдать верность мне?

– Не сомневайтесь; если я приму ваше предложение, то никогда не сделаю ничего, что могло бы оскорбить или опозорить вас. – Как ни обидно было Фиби, она понимала, что у него есть полное право задать такой вопрос.

– Вы благородная девушка, и если бы я всерьез предполагал, что вы можете изменять мне, у нас не было бы этого разговора. Мне кажется, вам нужно услышать свой собственный ответ на мое предложение. – Он улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой. – Возможно, мне тоже не мешает услышать ваши слова.

Фиби чувствовала его благосклонное отношение, ее настроение постепенно менялось к лучшему, и следующее ее заявление прозвучало почти как просьба.

– Буду полностью честной и с вами, и с собой – мне нужно сделать еще одну вещь.

– Вы хотите встретиться с лордом Бэдриком? – понимая ее, предположил Тыоксбери.

– Я должна.

– Разумно ли это?

– Я обязана сказать ему правду. Придет он на встречу со мной или нет, в любом случае я дам вам свой ответ. Завтра утром я пришлю вам записку, а в полдень, если нужно, могу быть готова к поездке.

Тьюксбери взял ее за подбородок кончиками пальцев, и Фиби, понимая, что он собирается поцеловать ее, медленно прикрыла глаза. Его губы коснулись ее губ. В нежном, утешающем поцелуе она не почувствовала огня, но поцелуй против ожидания не вызвал у нее и отвращения.

– Не буду желать вам удачи. – Взяв шляпу, Тьюксбери поднялся со скамейки. – Успех Бэдрика будет означать мое поражение. Что бы вы ни выбрали, я пойму вас.

Глядя вслед удалявшемуся лорду, Фиби подумала, что они никогда не станут страстной парой; скорее всего их будут связывать дружба и взаимное уважение, но такие отношения ее вполне устраивали.

Брошенная Стивеном стрела, пролетев сквозь дымовую завесу «Дикого пса», воткнулась в выбитое дно бочонка из-под виски, служившее мишенью в игре. Несмотря на то, что противник Стивена, моряк с ручищами толщиной в древесный ствол, заворчал и бросил еще монету к выигрышу Стивена, успех не успокоил удушающей тревоги, владевшей Бэдриком; с момента последнего разговора с Фиби он безуспешно старался смириться с ее уходом к Тьюксбери.

Сегодня утром Стивен покинул дом с мыслью, что ему надо свыкнуться со своими последними открытиями: Фиби нужна ему, он хочет ее и, Бог свидетель, любит ее. Ничто и никто: ни проклятие, ни мстительная цыганка, ни злобная родня, ни даже собственные страхи – не заставят его отказаться от Фиби. Настало время раз и навсегда покончить с этими злыми духами. Хотя для Стивена все было абсолютно ясно, ему нужно было хоть немного времени, чтобы утвердиться в окончательном решении. Подумав, что для поднятия настроения он еще успеет сыграть пару партий в дарт, Стивен вытащил из мишени деревянные стрелы – разве не полагается, чтобы мужчина, делающий предложение будущей невесте, чувствовал себя счастливым?

Остановившись на этой мысли, Стивен вдруг увидел Уинстона, прокладывавшего себе дорогу через заполненную людьми таверну и не реагировавшего на пристальные взгляды и тихие перешептывания, вызванные его появлением. Присутствие одновременно двух аристократов было явно чем-то из ряда вон выходящим. Остановившись у соседнего столика, Уинстон провел по нему рукой и, взглянув на грязь, оставшуюся на кожаной перчатке, скривился.

– Черт, это заведение не мешало бы получше осветить да еще отмыть со щелоком и проветрить с месячишко.

– Мой друг, за анонимность приходится расплачиваться. Здесь никто ке пристает ко мне с разговорами, не отпускает презрительных замечаний и не возмущается моим поведением. Но как ты разыскал меня?

– Я зашел к тебе домой, и твой кучер намекнул, где тебя можно найти. Он был очень расстроен, и я вполне его понимаю. Я помню эту таверну по нашему последнему похождению.

– Зачем ты здесь? – рассеянно спросил Стивен.

Противник Стивена по игре, молча следивший за разговором, в конце концов потерял терпение и, оттолкнув в сторону Уинстона, не испытывая никакого почтения к его внушительней фигуре, встал прямо перед Стивеном.

– Ты будешь играть или молоть языком? Я хочу вернуть свои бабки.

Уинстон свысока посмотрел на мясистую лапищу, осмелившуюся дотронуться до его льняной куртки, и, ничего не сказав, сложил на груди руки, а Стивен, у которого настроение значительно улучшилось, пригладил кончики усов.

– Уинстон, познакомься, это Скутс. – Стивен усмехнулся: возможно, ссора это именно то, что ему нужно, чтобы избавиться от остатков раздражения. В таком месте, как это, достаточно, чтобы кто-то кому-то дал пощечину, и вскоре начнется всеобщее побоище.

– Очень приятно. – Уинстон не попался на удочку и взглядом дат Стивену попять, что раскусил его затею. – Конечно же, продолжай игру. Уверен, наш короткий разговор тебя не отвлек. – Единственным ответом ему было бурчание Скутса. Уинстон хотел было сесть, но потом передумал и, прислонившись к деревянной балке, кивнул в сторону моряка: – Симпатичный парень. К сожалению, сегодня у меня нет времени, чтобы научить его кое-каким манерам. Элизабет приказала мне найти тебя и притащить к ней твою задницу – заметь, это ее собственные слова – и, перечисляя твои дурацкие ошибки, она разобьет серебряную супницу о твою упрямую башку – опять се слова. Вот для этого я здесь. – Уинстон широко развел руками.

– Ты живешь, чтобы исполнять ее приказания.

– Что я могу сказать? – Пожав плечами, Уинстон с обычной сговорчивостью согласился со словами друга, и на его лице появилось это глупое выражение «я влюблен», к которому Стивен уже привык. – А кроме того, я и сам хотел узнать, как ты поживаешь. Должен сказать, ты делаешь успехи в этой игре.

– А что мне еще делать? – пробормотал Стивен больше для себя, чем для Уинстона, глядя на огромный счет в тридцать пять очков. На самом деле его не очень заботило, так или иначе пойдет игра, ему было досадно, что не удалось спровоцировать драку. – Очень прискорбно, когда от явной ошибки девушки мужчина теряет себя. Он, как плакучая ива, может долго стойко держаться, а потом либо согнется под ветром, либо сломается пополам. Мысль о том, что я могу сломаться, мне ненавистна.

– А ты поэт. – Уинстон, приподняв одну бровь при последнем признании Стивена, взял его стакан и понюхал содержимое. – Сколько тебя угораздило выпить?

– Не так уж много. – Стивен вертел в руках три стрелы.

– Твоя очередь, – напомнил моряк, нагло втеревшись между двумя мужчинами, но Уинстон, со вздохом покачав головой, продолжал разговор со Стивеном:

– Я искренне надеялся, что появилась женщина, чьи чары будут способны заставить тебя забыть это нелепое проклятие, женщина, которая сделает тебя счастливым.

– Сделает меня счастливым? Черт возьми, с тех пор как я познакомился с Фиби, я был сбит с толку, взбудоражен, взволнован, расстроен и исполнял общественный долг, которого мне хватило бы на три жизни. Эта своевольная и упрямая женщина отказывается слушать разумные доводы, пока ее не шлепнет по лбу меж ее прекрасных зеленых глаз.

– Бросай же. – Громила расставил ноги, всей своей позой предлагая им прислушаться к его словам.

– Не нужно задираться, Скутс. – Похлопав противника по широкому плечу, Стивен метнул стрелу и снова, к своему удовлетворению, попал в яблочко.

– Ну что же, тогда все складывается наилучшим образом, – следя за игрой, проронил Уинстон.

– У меня не будет покоя. – Стивен усмехнулся, представив ожидавшую его жизнь, бросил стрелу и снова заработал десять очков. – Весь день с утра до ночи я буду думать только о том, где Фиби, что она делает, не грозит ли ей опасность, и очень скоро сойду с ума.

– Ты сделал свой выбор, так теперь выбрось ее из головы.

– Играй, – снова рявкнул Скутс, и это уже была не просьба, а приказ.

Откровенный разговор о Фиби возродил в Стивене потребность приложить к чему-нибудь или к кому-нибудь свою силу, и Скутс моментально стал подходящим кандидатом. Прикидывая, что лучше выбрать в качестве мишени для стрелы – зад моряка или доску, – Стивен снова обратился к Уинстону:

– Знаешь, дружище, по-моему, человеку трудно забыть о своей жене.

– О жене? – Уинстон отошел от балки. – Святые небеса! Сегодня утром Фиби уехала с лордом Тьюксбери.

Стрела, вылетевшая из руки Стивена, с силой воткнулась в грудь вырезанной из дерева чайки на полке возле бара, рядом с которым стоял Скутс.

– Этого не может быть. – Стивен резко повернулся лицом к другу. – Она должна выйти замуж за меня.

– А она об этом знает?

– Я сказал, играй! – снова заорал гигант.

– Игра окончена, приятель. – Уинстон твердой рукой сжал плечо моряка. – Проваливай.

– Я собирался сказать Фиби об этом сегодня днем, – ответил Стивен, словно Скутса вообще не существовало. – Не могу поверить, что она способна уехать и выйти замуж за другого, даже не попрощавшись.

– Она послала тебе записку.

– Ты несешь вздор, я не получал никакой записки, – огрызнулся Стивен, надевая плащ. – С чего ты взял, что я должен был ее получить?

– Так сказала Фиби вчера вечером в опере.

– Ладно, я не получил этой проклятой записки. Пошли. Нельзя терять времени. – Стивен потянулся за лежавшими на столе монетами, но огромная ручища Скутса с глухим шлепком накрыла его руку.

– Я хочу получить назад свое.

Это было безнадежно, но Скутс отказывался понимать нелепость своего требования. Стивен, обреченно вздохнув, сжал руку в кулак и нанес удар в квадратный подбородок гиганта.

Подъехав к особняку Тьюксбери, Уинстон и Стивен увидели припаркованный перед домом одинокий экипаж, которым иногда пользовался местный священник, и Стивен сначала выругался, а затем извинился. По дороге сюда они заехали к Хильдегард на случай, если Фиби еще была там, но столкнулись с самой Хильдегард, которая с гордостью сообщила о своей причастности к пропаже записки, а затем взахлеб, бессвязно стала говорить о том, что скоро получит поместье Марсден. Стивену вдруг стало жалко эту женщину, которая всегда будет злой и в конце концов останется одинокой.