Кайла Грей - Чары пленницы

– Зря ты не написал, Коул, я бы подготовил встречу.

– С ужасом об этом думаю. Спасибо, день и без того был достаточно невыносимым.

– Хм… Что такого невыносимого в сегодняшнем дне? Увидеть меня впервые за два года? Съесть что-то другое, кроме сушеного мяса и заплесневелого сыра? Привезти с собой очаровательную леди?

– Я тебе рассказал, зачем она здесь. С ней и так трудно, а ты еще больше усложнил мою ситуацию. Она не гостья, а моя собственность. Больше не забывай об этом.

– Это я усложнил твою ситуацию? Скажешь тоже! – Гриффин рассмеялся, встал с расшитого кресла в стиле барокко, плеснул себе виски и повернулся к брату. – Коул, я всегда знал, что у тебя талант усложнять себе жизнь. Не разочаровывай меня.

Коул свирепо уставился на радостную ухмылку брата. Гриффин всегда умел приводить его в бешенство, и зрелость не изменила в нем этой черты.

– Грифф, я просил тебя не представлять Бейли как свою гостью. Ты мог хоть раз держать свой назойливый рот закрытым, чтобы я сам управлял ситуацией?

– Чем тут управлять? Если ты собрался ее использовать, так нацепи наживку на крючок и забрось. Чего еще?

– Я тебе говорил! – зарычал Коул. – Я ее использую только после того, как испробую другие способы. Кстати, ты что-нибудь узнал от своих информаторов?

– За последние несколько недель появилась пара подозрительных типов. Один – испанец, желает осесть в Чарльзтауне, с женой. Другой – англичанин, только что прибыл неизвестно откуда. Разъезжает один, сейчас живет в Уильямсберге.

– Интересно.

– Очень. О, есть кое-что еще!

Увидев озорной блеск в глазах брата, Коул поморщился.

– Смею ли я спросить – что именно?

– Джулия.

– Черт возьми! Она же не могла знать, что я приеду, – простонал Коул.

– Хм… я бы не был так уверен, брат. Ты же знаешь Джулию.

– К сожалению, знаю. – Брат смеялся так заразительно, что Коул невольно улыбнулся. – Когда явится этот ураган?

– Через неделю. Но, по-моему, если она узнает, что ты уже здесь, это произойдет гораздо раньше. Получше спрячь свое новоприобретенное имущество, брат.

Коул тяжело вздохнул и кивнул, осушил бокал и пожелал брату спокойной ночи.

– О, вы чудесно выглядите!

Бейли спустилась с последней ступеньки и смущенно улыбнулась на комплимент. Гриффин протянул ей руку.

– Вы слишком добры. Боюсь, темные круги под глазами у меня никогда не пройдут.

– Да что вы, я был просто покорен этим чудным оттенком синего. Или он черный?

Бейли засмеялась. Она то и дело поправляла высокий кружевной воротник, призванный скрывать шрам на шее.

– Не надо, – сказал Гриффин, отодвигая ее руку. – Ничто не может испортить вашу красоту.

Бейли опять улыбнулась и опустила руку, и Гриффин повел ее в столовую. Как и вчера, стол был сервирован необычайно красиво. На белоснежной скатерти стояли фарфоровые тарелки цвета персика с золотом и хрустальные бокалы с золотыми ободками. На один конец стола поставили корзину с фруктами, на другую – горячий хлеб. Как только они сели, чернокожая девушка не старше Бейли принесла кофе, сахар и сливки. Женщина постарше, тоже негритянка, втолкнула в комнату тележку и приставила к стене.

– Все в порядке, Тесса, можешь подавать, – сказал ей Гриффин и обратился к Бейли: – Сегодня Коула с нами не будет, он рано утром отправился на корабль. Думаю, к обеду вернется.

– Я нисколько по нему не скучаю, – ответила Бейли. Кажется, получилось не так холодно, как ей хотелось, потому что Гриффин улыбнулся.

– Я позаботился о вашем письме, Бейли. Оно прибудет в Бофорт недели через две. Надеюсь, к тому времени как придет ответ, вы уже будете дома.

– Полагаю, это зависит не от меня.

– От чего же? – спросил Гриффин, намазывая маслом горячую булочку.

– От того, как долго Коул будет отсутствовать за завтраками, – ответила она и усмехнулась, когда Гриффин одобрительно хохотнул.

– Неплохо сказано, Бейли. Как вы смотрите на прогулку после завтрака?

– С удовольствием. Роузгейт – большое владение?

– Десять тысяч акров. Нашему деду эту землю подарила лондонская компания «Виргиния». Они были одними из первых поселенцев.

– Должно быть, они были очень храбрые. Мой отец привез мать в колонию, прельстившись свободой. До того они оба служили у одного герцога, и он был настолько добр, что, когда мама забеременела во второй раз, помог им перебраться в Северную Каролину. Я была маленькой и не помню жизнь в Англии, но сомневаюсь, чтобы герцогское имение было столь же велико, как Роузгейт. Не могу себе представить, как вы управляете десятью тысячами акров земли!

– Полагаю, мы не будем стараться осмотреть все за один день?

Бейли посмеялась, потом серьезно сказала:

– Как получилось, что вы с братом такие разные? Я бы не поверила, что вы родственники, если бы не внешнее сходство.

Гриффин сразу посерьезнел.

– У Коула были трудные времена. Когда отец уходил в плавание, он полагался на него как на хозяина дома, а это бывало часто, пока мы были мальчишками. Мама всегда казалась грустной. Повзрослев, я понял, что она страдала меланхолией. Для эмоциональной поддержки она опиралась на Коула – думаю, слишком сильно. Потом, наконец, уступила настоянию отца, и в двенадцать лет Коула отправили в Англию учиться. Он часто приезжал навещать мать, но…

– Он ничего не мог поделать с ее болезнью.

– Я знаю, но он винит себя за… ее ошибки. Он чувствует, что как будто обманул ожидания отца. И с того времени поклялся восстановить честь нашей семьи.

– Ужасная нагрузка для молодого человека. Гриффин кивнул.

– Бейли, у Коула доброе сердце. Я не знаю другого человека, который был бы так щедр душой. Но иногда в жизни происходят события, которые ввергают нас во тьму и показывают худшие стороны жизни. Одни оттуда возвращаются, другие навеки пропадают во тьме.

– Вы не верите, что Коул потерян навеки?

– У меня были сомнения, Бейли. Я серьезно сомневался последние семь лет, с тех пор как он уплыл на поиски Дракона. Но теперь, когда вы здесь, я опять начинаю надеяться.

– Я? Что такого я сделала, чтобы подать вам надежду?

– Вы привели его домой – впервые после смерти матери.

– Это не я. Он получил известие, что Дракон вернулся в колонии. Он всего лишь привез меня, чтобы использовать по своему усмотрению.

Гриффин покачал головой:

– Нет-нет, я так не думаю. Я увидел что-то в глазах Коула, когда он о вас говорил, – что-то такое, чего не видел с детства. Может, он этого не осознает, но вы, Бейли, выводите его из темноты. И я салютую вам. – Он приподнял кофейную чашку и улыбнулся.

Бейли молчала, обдумывая слова Гриффина, и память о минувших неделях счастья смягчила ее гнев и утешила сердце. О, если бы Гриффин был прав! Если бы Коул вышел из тьмы ненависти, горечи… Они вместе были бы счастливы, она это точно знала. Но просить об этом – значит просить слишком многого. Он не сдастся, пока не выполнит клятву убить Дракона. Она восхищалась его чувством чести, несмотря на то, к чему она его влечет, и понимала, что честь не позволит ему отступиться, пока он не отомстит за отца.

– Гриффин, мне его оттуда не вывести. Выбор за ним, и он его сделал. Он скорее умрет, чем сдастся. А я не могу оставаться здесь и смотреть, как он погибает. Я потеряла все, что любила, больше мое сердце не выдержит.

«В любом случае поздно», – подумала она. Гриффин отослал ее письмо. Она вернется в Бофорт вместе с Джеймсом и никогда больше не увидит Коула. Назад дороги нет.

– Прошу прощения, что заставил вас думать о грустном. Пожалуйста, простите. Боюсь, ваша чарующая красота превратила мои мозги в овсяную кашу. Ну что, поехали? – Он протянул ей руку.

Бейли встала и взяла руку Гриффина. Они вышли па веселый солнечный свет, но на сердце у нее оставался холод, а мысли неотступно возвращались к тревожному, мрачному капитану «Барракуды».

Пришел июль, притащился на тяжелых крыльях, сырой воздух придавил все и вся в Роузгейте, замедлил до черепашьего шага. Бейли сидела на широкой террасе, обращенной к реке, и обмахивалась веером, который только вчера закончила вышивать: по белому шелку среди голубых и розовых цветов порхали желтые бабочки.

Рядом сидела Софи и, непрерывно болтая, обрывала плети зеленых бобов из большой корзины. Гриффин прислал ее к Бейли на другой день после приезда, и женщины сразу понравились друг другу. Софи была очень довольна, что поднялась до статуса горничной при леди. Она заявила, что слишком давно в Роузгейте не было леди, за которыми можно ухаживать.

– Никогда не привыкну к летней жаре, – пожаловалась Бейли молодой негритянке, ставшей ее компаньонкой и подругой.

– Можем попозже сходить на реку искупаться, если хотите, мисс Бейли. Кажется, единственный способ спастись от жары – это гулять голышом.

– Софи! – Бейли с притворным возмущением посмотрела на девушку, потом засмеялась. – Действительно, вот будет зрелище!

– На которое я не прочь посмотреть, – послышался от дверей низкий, сочный голос, и Бейли так и подпрыгнула. – Софи, скоро у нас будут гости, ты не сходишь помочь Тессе готовить чай и закуски?

– Да, мастер Коул, – сказала Софи, безуспешно стараясь придать себе смущенный вид, поскольку ее застали за неприличным разговором с новой госпожой. Бейли ей подмигнула, и девушка, хихикнув, побежала по лестнице с террасы и дальше по газону к отдельно стоящей кухне.

– Кажется, ты ее испортила, – сухо упрекнул Коул. Он сел рядом с Бейли на мягкий стул и вытянул перед собой длинные ноги в сапогах.

У нее перехватило дыхание. Они в первый раз после приезда оказались наедине. Она без него скучала.

– Я? Нет, по-моему, ты ошибаешься. Ты знаешь, что ее родители сбежали с настоящего невольничьего судна? Они чуть не утонули. Софи вообще могла не родиться!

– Знаю.

– Извини, конечно, знаешь. Твой отец их спас, выудил из океана и привез в Роузгейт. Сказал, что они могут уехать, что он поможет им вернуться на родину, но мать Софи слишком ослабла для дальней дороги.

Коул кивнул и продолжил:

– А когда мать умерла при родах, ее отец не вынес горя и вернулся на свой континент, но без дочери. Софи прожила всю жизнь здесь, мои родители считали ее скорее дочерью, чем рабыней.

– Твои родители были добрыми людьми, несмотря на ошибки, которые, возможно, допускали.

Коул уставился на реку. Бейли не была уверена, помнит ли он, что в лихорадке рассказал ей о матери. Если бы он открыл ей душу, может, он начал бы выздоравливать. Она тихо сидела на широкой лавке и обмахивалась веером.

– Единственная ошибка, которую сделал отец, – он поверил, что жена не предаст его, пока он работает, обеспечивая будущее семьи.

– Твоя мать всегда была… несчастна?

– Поначалу нет, насколько я мог видеть. Но, приезжая домой, я видел, что год от года она меняется. Отец проводил много времени вдали от дома. Он со старым приятелей по колледжу основал кораблестроительную компанию в Нью-Йорке, так что ему часто приходилось уезжать.

– Значит, твоя мать была одинокой?

– Кажется, любовник у нее был в течение примерно года. Дракон убедил ее, что отец ее уже не любит, а сам он хочет на ней жениться. Вскоре после этого, когда отец приехал на зиму домой, она начала травить его. Я получил извещение весной и приехал, но он умер за две недели до этого.

– Но мать была еще жива, да?

– Да, ее зарезали… Но ведь я тебе это рассказывал, не так ли?

– Да. – Бейли ласково улыбнулась, побуждая рассказывать дальше. – Она хотела поговорить с тобой, так?

Коул кивнул.

– Она умирала в мучениях, держалась два дня, ждала, когда я приеду. Она рассказала мне, что сделала, сказала, что чувствует себя страшно виноватой. Спасти отца она уже не могла, но отказалась убить меня и Гриффина. Дракон пригрозил ей, но она сказала, что готова умереть сама, но не убьет своих сыновей. И он ударил ее ножом. Потом с восторгом сказал, что он – знаменитый Дракон и что он соблазнил ее, чтобы завладеть наследством Лейтонов. Что он такое проделывал много раз с богатыми дамами в колониях. Что он ненавидит высшие классы и собирается всех их уничтожить.

– Господи Боже… – прошептала Бейли, уронив веер на колени. – Мне так жаль, Коул.

– Это не имеет значения.

– Имеет, и очень большое. Гриффин рассказал, как ты о нем заботился. И обо всех других в Роузгейте. Я знаю, как тяжело тебе было после скандала. Мало кто принял твою сторону, но были и такие, кто переживал нечто подобное.

Коул смотрел на нее так, как будто она раскрыла секрет, который он скрывал от всего мира. Ей хотелось сказать, что теперь он не один, но что-то в его лице ее останавливало.

– Как это возможно, что его до сих пор не поймали? Наверняка хоть одна из упомянутых семей громко заявила о нем?