Кэролайн Линден - Чего желает джентльмен

Та рассмеялась.

– Да, а Дэвид меня дразнил. Говорил, что когда-нибудь я потеряюсь и никто меня не найдет.

Молли извлекла палец из рта.

– Правда? – робко спросила она.

Селия скорчила рожицу, а Розалинда засмеялась.

– Да, я бы там точно застряла, если бы не Маркус. Он нашел меня и выпустил.

– Маркус хватился ее прежде всех остальных, – с улыбкой подхватила Розалинда. – Он перевернул весь дом, пока не нашел Селию в потайном шкафу в библиотеке.

– Ну, мама, хватит об этом! – Она закатила глаза. – Будем мы, наконец, пить чай? Я умираю с голоду.

– Да, конечно. – Розалинда подвела всю компанию к изящному столику, накрытому на четыре персоны. И снова бедной Ханне пришлось скрывать изумление. Какая прекрасная ухоженная лужайка простиралась внизу террасы – точно зеленый бархат! С террасы можно было видеть огромный сад с фонтаном, а вдалеке, там, где заканчивалась широкая зеленая полоса лужайки, бежала река, сверкая на солнце. Вид был роскошный, подстать роскоши дома. Ханна тихо опустилась на стул.

– Вам нравится? – Розалинда подала ей чашку.

– Поразительно красиво, – ответила Ханна, не в силах оторвать глаз от чудесного пейзажа. – Как и все в доме! Я никогда еще не видела… – Она вдруг замолчала, вспомнив, что это не ее дом и не ее сад, что не ее дело всем здесь восхищаться. Опустив голову, Ханна начала помешивать чай.

– Я должна перед вами извиниться, – начала Розалинда. Селия и Молли, сблизив головы, уже шушукались и смеялись над чем-то. – Мы были сильно озадачены, получив письмо Дэвида, и не могли дождаться, когда наконец познакомимся с вами. Разумеется, вы не должны развлекать все семейство, пока сами не устроитесь. Я не знала, что вы приехали только сегодня. Надеюсь, вы нас извините!

– Разумеется, – тихо ответила Ханна, склонившись над своей чашкой. В конце концов они имеют право находиться здесь – в отличие от нее.

– А теперь… – Розалинда понизила голос. – Должна заметить, что известие о женитьбе Маркуса было для меня, как ответ на мои молитвы. Маркус все твердил, что никогда не женится, а ведь он просто обязан был жениться! Иначе кому перейдет титул? Хотя мы и были застигнуты врасплох, удивляться-то, в общем, нечему. – Ханна смотрела, не понимая, и Розалинда наклонилась ближе, ее голубые глаза блестели. – Маркус – такой человек, что не станет колебаться, если чего-то захочет. Разве это не прекрасно, когда мужчина дает вам почувствовать, как сильно вас хочет?

Ханна могла бы расхохотаться, если бы не была так подавлена. Единственное, чего от нее хочет герцог, так это чтобы она поскорее убралась восвояси. Нужно как-то распутать этот клубок…

– Признаюсь, я совсем не знаю Лондон.

– Не беда. Скоро вы все узнаете. – Розалинда подала ей блюдо с крошечными пирожными, которые украшали засахаренные фиалки.

Рот наполнился слюной при одном виде такого угощения. Ханна взяла пирожное и чуть не застонала от наслаждения – лакомство буквально растаяло у нее во рту. Очевидно, в положении герцогини есть и приятные стороны.

– Завтра мы посмотрим ваш гардероб и возместим все, чего недостает, – продолжала Розалинда. – Не хочу вас обидеть, – спохватилась она, видя, как вытянулось лицо Ханны. – Дэвид писал, что вы выросли в деревне и редко бывали в городе. Подозреваю, что моды там несколько устарели.

– О мама! Можно мне тоже поехать в магазины? – пылко воскликнула Селия. Она повернулась к Ханне. – Можно я куплю Молли еще подарки? – прошептала она. – Один или два?

Ханна вовсе не планировала штурмовать магазины и лишь поэтому не возражала. Все же она попыталась умерить пыл своих новых «родственниц»:

– Наверное, мне не следует выходить из дома. Я не умею быть герцогиней…

– Быть герцогиней – это замечательно, – весело призналась Розалинда. – Но никто не собирается вас осуждать. Будьте такой, какой вам хочется.

– Герцогиня Девоншир заядлая картежница – никто из мужчин ей в подметки не годится, но ее везде принимают, – добавила Селия. – Никто не осмелится пренебрегать женой Маркуса!

– Селия, это всего лишь слухи, – с укором заметила Розалинда.

– Я даже не знала, что Маркус – герцог, – сказала Ханна. У нее наконец появился план. Если дамы решат, что Маркус ввел ее в заблуждение, они поймут ее желание уехать. – Я ни о чем подобном не имела понятия! – Она махнула рукой, поясняя, что имеет в виду: безупречный сад, роскошный дом, сервиз тончайшего китайского фарфора. – Он ничего не рассказывал о своей жизни. А я совершенно не привыкла к такой роскоши.

Брови Розалинды поползли вверх. Селия, сделав большие глаза, решительно отставила чашку. Ханна прикусила губу и приняла вид оскорбленной невинности.

– Господи! – ахнула Розалинда. – Должно быть, Маркус совсем потерял голову. Так вы даже не подозревали, что он герцог? – Ханна покачала головой, а Розалинда, кажется, даже обрадовалась и заулыбалась. – Он просто решил сделать вам сюрприз. Когда вы узнали?

– Да… Он сказал мне… когда я приехала в Лондон, – неуверенно ответила Ханна.

С самого начала ее план дал осечку. Расстроенная, она наклонилась к Молли, чтобы вытереть ей подбородок, хотя дочь самозабвенно поедала пирожные с вареньем и совершенно не замечала смущения матери.

Селия тихо засмеялась.

– Должно быть, Маркус безумно влюбился! – воскликнула она, обращаясь к Розалинде. – Представь, он рассказал ей о себе, только когда они поженились!

При мысли о том, что Эксетер может влюбиться, особенно в нее, Ханна бросила на стол салфетку.

– Он должен был меня предупредить, – твердо сказала она. – Я почувствовала себя оскорбленной. И мы поссорились.

– Напротив, вы должны быть польщены. Как правило, Маркус не забывает о своем положении. И если он дал вам повод думать, будто является обычным джентльменом, ему пришлось смирить свою гордость. Обожаю мужчин, готовых на такое ради женщины! – Глаза Селии увлажнились.

– Это была ужасная ссора, – в отчаянии гнула свое Ханна. – Не знаю, смогу ли его простить. Должно быть, вы обратили внимание, каким холодным он был сегодня утром? Он хочет, чтобы я уехала. Не знаю, сможем ли мы после этого оставаться мужем и женой. Возможно, наш брак – серьезная ошибка.

Но Розалинда лишь махнула рукой.

– Маркус никогда не проявляет чувств в присутствии посторонних. Вы не должны принимать его холодность на свой счет. А что до вашей ссоры – она забудется. Мир и спокойствие Маркус ценит превыше всего. Он принесет извинения, когда увидит, как вы переживаете. А теперь пора за дело, если мы хотим сыграть достойную свадьбу еще в этом сезоне.

Ханна вышла из-за стола.

– Нет, я… не стану об этом говорить! – Она была очень расстроена.

– Конечно нет, – кивнула Селия. – Мама, сначала нужно проехаться по магазинам. Как Ханна может выходить, если у нее нет нарядов?

Розалинда тотчас же согласилась, и между дамами было решено, что сначала они займутся гардеробом новой родственницы и только потом начнут готовиться к свадьбе. Возможно, стоит устроить бал, чтобы представить новую герцогиню светскому обществу.

Ханна сидела молча, опустив голову. Пусть говорят! Очень скоро ее здесь не будет. Однако она все же не понимала, как сможет уехать. Знала лишь, что уедет, – и точка!

Мало того что герцог хочет, чтобы она им лгала – предательство Дэвида все еще отдавалось болью в ее душе. Кроме того, она начала подозревать, что готова полюбить Селию и Розалинду. А это будет больнее всего, когда ей придется их в конце концов покинуть.

Когда Молли сложила ладошки на столе и положила голову, Ханна была рада воспользоваться передышкой.

– Молли, пора в кроватку.

– Я не хочу спать, мама, – заявила девочка и широко зевнула, противореча собственным словам.

Розалинда улыбнулась, а Селия засмеялась. Ханна встала.

– Прошу нас извинить, – пробормотала она, поднимая дочь. – Ты исследуешь потайные шкафы, но сначала нужно немного поспать, – увещевала она.

Молли радостно улыбнулась и помахала дамам на прощание. Ханна с дочерью на руках пошла в дом.

– Мама? – Девочка уткнулась Ханне в грудь – ее маленькому тельцу было так уютно в материнских объятиях.

– Да, милая. – Ханна пыталась вспомнить, каким путем они шли на террасу. Кажется, лестница вон там…

– Мы останемся тут жить?

Ханна не ответила, поднимаясь наверх. Как ей объясниться с дочкой? Но сказать что-то совершенно необходимо. Был момент, когда Молли едва не выпалила, что мама выходила замуж за Дэвида, а вовсе не за герцога. Однако у крошки и без того голова кругом. Не хотелось говорить ей больше, чем она способна понять.

– Нет, – наконец сказала Ханна. – Мы просто в гостях.

– А…

Они дошли до комнаты, где находились ее сундуки, и Ханна распахнула дверь. Откинула одеяло на кровати и удивилась, обнаружив чистые простыни, от которых исходил слабый аромат лаванды. За то небольшое время, что они пили чай, комнату успели подготовить. Сама Ханна провозилась бы с этим неделю, не меньше.

Она сняла с Молли ботиночки и уложила ее в постель. Мисси сидела на стуле рядом. Прежде чем нырнуть под одеяло, девочка обняла куклу и прижала ее к груди. Новая кукла, которую Молли нарекла Элизабет, стояла на почетном месте на туалетном столике. Смотреть, но не трогать! Потрепанная Мисси, у которой давным-давно не было туфелек, осталась возле самого сердца – и Ханна немного приободрилась.

– А где Дэвид? – вдруг спросила Молли.

Ханна вздохнула.

– Уехал. Я не знаю, когда он вернется. Может быть, к его возвращению нас здесь уже не будет.

– А я думала, что мы теперь будем жить с ним, что он мой новый папа…

Ханну охватил новый приступ гнева.

– Я ошибалась. Он передумал. – Она поцеловала дочку в лоб. – А теперь закрой глазки и спи. Утро вечера мудренее.

– Но мы же не уедем завтра, мама?

– Не знаю.

Ханна встала. Вот еще одна причина для того, чтобы уехать поскорее. Чем дольше они тут проживут, тем сильнее расстроится девочка, когда они наконец уедут. Ханна взялась за ручку двери, но сонный голосок дочери заставил ее задержаться.

– Я так хочу, чтобы мы остались! Мне тут нравится… – Еще раз зевнув, малышка закрыла глаза и сунула в рот палец.

Ханна собралась было ответить, но задумалась. Обвела взглядом покрытый росписями потолок, резную мебель, ярды шелка на стенах. В глубине души она знала, что ей тоже нравится здесь… немного. Кто отказался бы пожить, как королева – или герцогиня, – хотя бы денек-другой?

Эту мысль нужно гнать прочь. Ей нельзя предаваться глупым мечтам. Дом прекрасный, а Селия с Розалиндой так добры, но она здесь чужая. Для всех будет лучше, если она уедет. Роскошь обстановки настораживала: уж лучше не привыкать к тому, чего у тебя никогда не будет.

Ханна оглядела себя. Ее простое шерстяное дорожное платье усыпано крошками от пирожных и перемазано вареньем. Вот ее жизнь; и ей не место среди шелков и мрамора.

Кто-то уже позаботился о том, чтобы распаковать ее вещи. Серые и черные платья были убраны с глаз долой в дальний угол огромного платяного шкафа. У Ханны были только два нарядных платья – праздничное из синего муслина и теплое зимнее из красной шерсти. Она переоделась в синее и сразу почувствовала себя увереннее. Бросив мимолетный взгляд в зеркало, Ханна заправила за ухо выбившийся локон и тихо выскользнула из комнаты, намереваясь найти герцога.

Герцог Эксетер провел день, как обычно, то есть за письменным столом. За завтраком он читал свежую газету. А после завтрака секретарь приносил почту, уже рассортированную в зависимости от срочности или характера письма. Маркус диктовал. Когда секретарь удалялся, чтобы переписать письма набело, наступала очередь деловых встреч – управляющие, адвокаты, банкиры и прочие, с кем была необходимость увидеться. Потом секретарь приносил корреспонденцию на подпись, после чего дворецкий накрывал ко второму завтраку – также в кабинете.

В конце концов, ответственного человека отличают дисциплина и любовь к порядку, а Маркус давно взял за правило полагаться исключительно на дисциплину и порядок. Точнее, он старался.

Внезапная болезнь опытного и знающего секретаря мистера Коула спутала все карты, размеренную ежедневную рутину обратив в хаос. Вместо мистера Коула теперь у него был юный Роджер Адамс, который приходился Коулу племянником. У юноши был прекрасный почерк и желание угодить, но этим, кажется, его таланты и исчерпывались. Важные письма Адамс отправлял в папку с приглашениями на домашние концерты и вечеринки. Забывал, какой законопроект Маркус поддерживал в парламенте, и собирал ходатайства в пользу противоположной точки зрения.