Кэролайн Линден - Чего желает джентльмен

– Как чудесно! – радостно воскликнула та, будто видела это приглашение впервые. – Должно быть, Маркусу не терпится вами похвастаться!

– Он сказал, что это вы решили его принять, – сказала Ханна.

Лицо Розалинды вытянулось. Казалось, она разозлилась, но тут же сумела изобразить улыбку.

– Да, я и забыла. Но какое вы наденете платье? Мадам Леско закончила синее шелковое с брюссельскими кружевами.

– Прошу вас, не докучайте ему из-за меня.

Ханна сказала это очень тихо, почти не шевеля губами. Мадам Леско и ее помощницы находились в другом конце комнаты. Но в этих просторных покоях с высокими потолками, вощеными полами и чередой окон звуки просто-таки разлетались.

– Чепуха, – махнула рукой Розалинда. – Каждому мужчине нужно, чтобы его кто-нибудь подталкивал.

Ханна вздохнула и опустила голову, будто собиралась еще раз перечитать приглашение. Ее душу терзали гнев и угрызения совести. Когда вдовствующая герцогиня говорила о Маркусе, ее голос звучал особенно тепло. И было ясно: она просто хочет составить его счастье – его и ее, Ханны. Бедная женщина не знала и даже не догадывалась, что их брак – сплошное притворство и ложь.

Ханна сгорала от чувства вины. Розалинда так старается сделать из нее настоящую герцогиню! Так старается заставить Маркуса полюбить ее. Но что получит взамен? Горькое разочарование!

– Знаете, я должна вам сказать… – Слова сорвались с языка прежде, чем Ханна успела опомниться.

– Да? – Розалинда ответила ей сияющей улыбкой.

– Герцог и я… – Нет, она не смогла договорить. Ведь Ханна дала слово. Не ее вина, что у герцога такая щедрая и любящая мачеха. – Знаете, он сказал, чтобы я не вмешивалась в некоторые его дела, потому что они меня не касаются, – мямлила она. – Но я боюсь… что вы заблуждаетесь насчет нашего брака.

– В каком смысле, дорогая? – Розалинда участливо посмотрела ей в глаза, и Ханна замолчала, понимая, что угодила в ловушку. – Смелее! Я уже кое-что заподозрила, – продолжала уговаривать она. – Я не слепая, знаете ли, и вижу, что дела… то есть, скажем, я решила, что маленький толчок совсем не помешает. Не хочу вмешиваться в вашу семейную жизнь, но если Маркус успел наговорить вам какой-нибудь чепухи насчет браков в нашем обществе, то вы не должны его слушать.

– Нет? – удивленно спросила Ханна.

– Нет, – твердо сказала Розалинда. – Если в обществе принято, чтобы такой мужчина, как Маркус, имел жену и любовницу, то это очень прискорбно. И вам необязательно с этим мириться.

Ханна почувствовала себя кроликом, одна лапа которого уже угодила в капкан, понимая, что обречена и спасения не будет.

– Разве я в силах повлиять на его воззрения? – Она лихорадочно прикидывала, как бы сменить тему. Лучше уж обсуждать, что она наденет на бал…

Розалинда рассмеялась.

– Разве нет? У женщины всегда есть власть над мужчиной, который хочет ее… Хорошо, который любит ее! Маркус из тех, кто любит глубоко или не любит совсем. Питайте и взращивайте чувства, которые побудили вас стать мужем и женой, и он никогда вас не оставит.

– Но если он не считает необходимым соблюдать верность, не стану же я допекать его упреками и требовать, чтобы он мне не изменял, – воскликнула Ханна.

Она не кривила душой. Услышав это, герцог рассмеялся бы ей в лицо. Если он решит посещать любовницу и пренебречь супружескими обязанностями, ей с этим не справиться, особенно потому, что его внимание не доставляет ей никакого удовольствия.

Нет, нахмурилась Ханна. Это не совсем так. Точнее, отсутствие внимания с его стороны не заставит ее страдать. Нисколько.

– Я говорю не о том, что он хочет вам изменять, – пояснила Розалинда. – Просто все думают, что мужчины обязаны поступать именно так, даже те из них, которые любят и почитают своих жен. Мало ли что мужчина хочет?! Важно лишь то, что для него хорошо. Очень часто это разные вещи. Запомните мои слова. Маркус не будет счастливее, если станет проводить ночи в объятиях другой женщины.

Вдруг Ханне против ее собственной воли представилось, как герцог проводит ночь в ее объятиях. Она встрепенулась. Что за соблазн?! Нужно запретить себе подобные мысли, пока они не пробили брешь в ее самообладании.

– Не понимаю, как я могу ему помешать, если он захочет изменить…

– Сделайте так, чтобы каждую ночь он проводил в вашей постели, – не задумываясь, ответила Розалинда.

Ханна поперхнулась.

– Это не то, что я…

Вдовствующая герцогиня тихо рассмеялась.

– Глупости, дорогая. Пусть Маркус приходится мне пасынком, но он все-таки мужчина.

Да, мужчина, который жадно разглядывал ее тело, едва прикрытое сшитым из лоскутов платьем. Мужчина, который предположил, что у них может быть близость. Стоит Эксетеру бросить на нее взгляд – ее сердце учащенно колотится, а тело охватывает жар. Из всех мужчин на свете он последний, кого она хотела бы видеть в своей постели даже на одну ночь, не говоря уже о каждой ночи.

– Благодарю за совет, – тихо сказала Ханна, прежде чем побудить Розалинду перейти к обсуждению бальных нарядов и прочих, менее опасных тем.

Без двух минут девять Маркус покинул свою комнату и направился вниз. Предстоящий вечер не сулил ему ничего хорошего. Во всем виновата Розалинда, которая однажды ворвалась к нему и потребовала, чтобы он вывез герцогиню в свет.

– Маркус, ты женился на восхитительно умной и деликатной женщине, но обращаешься с ней, точно с ребенком, – обрушилась она с упреками. – Люди уже поговаривают, будто ты ее стыдишься.

Так оно и есть, чуть было не ляпнул герцог, но вовремя прикусил язык. Может быть, вдова викария и обладает некоторой привлекательностью, но совершенно очевидно, что она не светская дама. Да она вообще не дама, со злостью напомнил он себе. Черт бы побрал этого Дэвида! Эта женщина здоровается со слугами, точно они ей ровня, и разрешает дочери носиться по всему дому и саду. Нет бы девочке тихо сидеть в детской.

А во время обеда он с ужасом обнаружил, что она и не очень образована. Общество ожидает от герцогини Эксетер умения вести беседу, исполненную остроумия и добродушного подшучивания. Но она даже не пытается! Общественное мнение в глазах Маркуса значило немного, но выглядеть дураком ему тоже не хотелось. Он уже подумывал, что совершил ошибку, оставив Ханну Престон в своем доме.

Однако, когда Эксетер отправился сообщить ей о предстоящем бале у Трокмортонов, оказалось, что она сильно изменилась к лучшему. Поразительно изменилась, вынужден был признать Маркус. И он вздохнул с облегчением, когда понял, что перспектива посетить бал «жену» нисколько не пугает. Можно надеяться, что вечер пройдет без неприятностей. Надо полагать, Розалинда уже успела обучить ее многому и она сумеет продержаться. А еще он рассчитывал, что все это очень скоро закончится.

В холле, однако, никого не оказалось. Выждав минуту-другую, Маркус подозвал Харпера:

– Где герцогиня и вдовствующая герцогиня?

Ведь Розалинда знает, что он ненавидит долгие сборы!

Дворецкий не успел открыть рот, как на верхней площадке лестницы появилась Розалинда.

– Маркус! – Она поспешила вниз – Эксетер недоуменно нахмурился: Розалинда не была одета для бала. – У Селии ужасно болит живот. Я не могу оставить ее одну.

Недоумение сменилось злостью.

– Розалинда, – предостерегающе начал Маркус, но она лишь похлопала его по плечу.

– Я знаю, что ты беспокоишься за Ханну. Разумеется, дорогой, ты вполне можешь один вечер провести без карт. Это же ее первый бал! Ты же понимаешь, как важно, чтобы именно ты представил ее обществу…

Он быстро перебил мачеху:

– Розалинда, ты же не думаешь, что я буду весь вечер торчать рядом с ней? С Селией все будет хорошо. Я подожду, пока ты оденешься.

Если мачеху и удивила его готовность опоздать – событие из ряда вон выходящее! – то она и виду не подала.

– Маркус, ей будет очень неловко. Ты должен!

Эксетер раздраженно хлопнул перчаткой по ладони. Мачеха снова его провела. Маркус так рассчитывал, что Розалинда будет рада представить невестку знакомым, что недооценил ее способности свахи. И ошибся уже в который раз.

Глядя поверх его плеча, мачеха вдруг просияла улыбкой.

– О Ханна, какая вы сегодня красивая!

Герцог обернулся – медленно, с неохотой. Придерживая подол шелковой юбки, Ханна осторожно спускалась по лестнице, ненароком открывая свои ножки чуть не до колен. Она улыбнулась в ответ на радостный возглас Розалинды.

– Как мило с вашей стороны. Мне кажется, что на один вечер я превратилась в принцессу. – Последняя ступенька, последний шаг, и шелковый подол выскользнул из ее руки, но он уже вдоволь насмотрелся на эти прекрасные ножки. Тогда Маркус поднял глаза, чтобы увидеть ее лицо. К несчастью, это зрелище растревожило его еще больше.

Вечернее синее платье с отделкой из белых кружев, сильно декольтированное, плотно облегающее фигуру, представляло ее в неожиданно выигрышном свете. Волосы, которые раньше Ханна стягивала в простой узел, теперь рассыпались локонами и подчеркивали прекрасную линию стройной шеи. Довольно привлекательна? К черту! Сегодня вечером вдова викария выглядела сногсшибательно.

– Добрый вечер, сэр.

– Мадам… – Под испытующим взглядом Розалинды он едва не поднес ее руку к самым губам. Ее пальцы сжались, но Ханна и не думала сопротивляться. – Не пора ли нам ехать?

Харпер подал герцогу пальто и шляпу, а лакей накинул на плечи герцогини атласную мантию.

– До свидания. Приятного вам вечера! – напутствовала их сияющая Розалинда.

Ханна резко остановилась.

– Вы не едете с нами?

Маркус едва сдержал улыбку – так испуганно дрогнул ее голос. Вдовствующая герцогиня со вздохом взяла ее под руку и повела к двери.

– Нет, к сожалению. Селия заболела, а она не такая уж взрослая, чтобы обойтись без матери. Мне ужасно жаль пропустить ваш дебют, но с вами будет Маркус! И кто, как не муж, лучше всего может представить обществу жену.

– Но… – Ханна порывисто обернулась, ее встревоженный взгляд устремился на Эксетера. Герцог насмешливо поднял бровь. Он-то понимал, что задумала Розалинда, и молча протянул Ханне руку. Чего она ждет от него? Что они все дружно останутся дома вместе с Селией?

– Прошу вас, передайте привет леди Трокмортон, – добавила вдовствующая герцогиня.

Как во сне, Ханна опустила руку на локоть Маркуса. Харпер распахнул перед ними дверь, и Эксетер повел свою «жену» к карете.

Ханна позволила усадить себя в экипаж, хотя у нее возникло такое чувство, будто ее обвели вокруг пальца. Казалось, Розалинда совсем не встревожена болезнью Селии, а на лице герцога застыла мрачная гримаса, которая ясно свидетельствовала о его неудовольствии.

– Ваша сестра действительно больна? – спросила она, когда дверца захлопнулась и они остались одни.

– Не сомневаюсь, что Розалинда ответила бы именно так, если бы я спросил.

Вот и подтверждение догадки. Ханна вздохнула, не в силах скрыть огорчения.

– Я так устала от того, что мною крутят, как хотят.

– Нас обоих провели, – буркнул герцог.

Ханна поджала губы.

– Но мы могли бы ее перехитрить. Вернемся пораньше или не поедем туда вообще.

Он сидел неподвижно.

– Прошу прощения?

– В конце концов, – отважно продолжала она, – Розалинда сыграла с нами шутку. Почему бы нам не ответить тем же? Если мы вернемся и проникнем в дом через черный вход, никто и не узнает.

– Кроме слуг, – сухо возразил Маркус.

Ханна махнула рукой.

– Тогда можно забраться на большое дерево, что растет под моим окном. Мне, например, не нужны слуги, чтобы лечь в постель.

– Забраться в дом по дереву? – Он не верил свои ушам. – В мой собственный дом?

– Ну разумеется! – рассмеялась Ханна. – Вы наверняка так делали в детстве.

– Разумеется нет. – Он помолчал. – И вы девочкой не делали ничего подобного.

– Делала! Меня научили братья. – Эта мысль казалась Ханне все более заманчивой, хотя, конечно, она ни за что не решилась бы порвать свое роскошное шелковое платье на этом дурацком дереве. Было, однако, забавно предлагать такое его надутой светлости. – Я бы полезла первой и показала бы вам, как это делается, – добавила она с самым невинным видом.

Маркус стиснул зубы – еще не хватало отвечать! Слишком хорошо он представил себе, как она подбирает юбки и карабкается на дерево, перебирая ногами, такими длинными и стройными, в белых шелковых чулках. И сам себе был отвратителен из-за того, что позволил разыграться собственной фантазии.

Вот он крадется вместе с ней по темному саду, потом наблюдает – снизу, разумеется, – как она забирается на дерево, а оттуда – в окно своей спальни, куда предстоит забраться и ему, поскольку под окном герцогской спальни деревьев нет. А дальше… Может быть, ей не стоит звать горничную, чтобы помогла раздеться?