– Одна из них даже предположила, будто мы поженились лишь для того, чтобы ваш наследник родился в законном браке.

Герцог резко остановился, не дожидаясь окончания танца.

– Еще шампанского? – спросил он и потянул Ханну за руку, уводя из круга танцующих. Дал знак проходящему мимо лакею и подал ей бокал. Ханна сделала глоток, хотя выпила уже гораздо больше, чем следовало.

– Наверное, теперь мы можем ехать? – спросила она. – Мы уже потанцевали.

– Да. – Эксетер залпом осушил свой бокал. – Именно так.

Наконец-то, обрадовалась Ханна. Сделала еще глоток – какая прелесть это шампанское, просто чудо! – и вернула бокал лакею. Герцог подал ей руку. Они направились к выходу.

– Добрый вечер, Эксетер.

Сначала Ханна даже не разобрала, откуда этот голос, зато почувствовала, как напряглась рука герцога под ее ладонью. Она обернулась – слишком поспешно, и, чтобы удержаться на ногах, ей пришлось буквально вцепиться в руку Маркуса.

Перед ними стояла женщина и улыбалась герцогу весьма фамильярно. Леди сразу не понравилась Ханне, и неудивительно. Дело было даже не в том, как она смотрела на ее спутника – упаси Боже! Тут было другое… Даже не сразу поймешь – что?

Дама была очень красива. Белокурые волосы уложены по последней моде – теперь Ханна умела понимать такие вещи. Кожа – цвета сливок. Платье было бледно-фиолетовым. Женщину портили только глаза – навыкате. Так и хотелось назвать ее пучеглазой.

Теперь леди обратила свой взор на Ханну и в единый миг сумела оценить ее с головы до пят. Улыбка красавицы сделалась несколько снисходительной.

– Добрый вечер, – ответил герцог в своей привычной манере холодного отчуждения. – Позвольте представить вам мою супругу. Дорогая, а это леди Уиллоуби.

Огромные глаза леди Уиллоуби недобро заблестели, но улыбка не сходила с губ.

– Добрый вечер, – промурлыкала она, едва удостоив Ханну кивком. – Как приятно с вами познакомиться.

Ее выдал голос. Именно эта леди в дамской комнате обозвала ее старухой и уродиной. Ханна почувствовала, как в ней что-то надломилось, пробивая брешь в броне самообладания. Должно быть, всему виной шампанское. Она расправила плечи, ухватила герцога под руку и одарила ненавистную особу ослепительной улыбкой.

– Ах, леди Уиллоуби! Как поживаете?

– Прекрасно, благодарю вас. – Дама обратилась к герцогу. – Я хотела поздравить вас по случаю свадьбы!

– Благодарю, – усмехнулась Ханна. – Как мило с вашей стороны так за нас радоваться!

Леди Уиллоуби бросила на нее испепеляющий взгляд.

– Для многих это оказалось сюрпризом.

Изобразив недоумение, Ханна повернулась к герцогу.

– Почему же?

Он, казалось, был застигнут врасплох.

– Хм… Как правило, я не отличаюсь поспешностью решений.

Леди залилась пронзительным смехом.

– Действительно! Всем известно, что Эксетер – сама осторожность и сухой расчет.

– Неужели, дорогой? – Кокетливо склонив голову, Ханна одарила герцога чарующей улыбкой. – Должна признаться, этой стороны вашего характера я не знала. – Он застыл, глядя на нее так, будто она сошла с ума. Ханна снова повернулась к леди Уиллоуби – ситуация забавляла ее безмерно. – Все так закрутилось, точно вихрь. – Она похлопала герцога по плечу веером. – Поэтому теперь мы каждый день узнаем друг о друге что-то новое.

Леди Уиллоуби захлопала глазами.

– Да, конечно, – выдавила она и, сделав над собой заметное усилие, снова улыбнулась. – Как приятно было с вами познакомиться!

– А мне с вами, леди Уиллоуби, – с улыбкой ответила Ханна.

Под ее пальцами рука герцога была как железная. Он точно надерет ей за это уши. Ну и пусть. Сущий пустяк по сравнению с удовольствием видеть кислую физиономию леди Уиллоуби.

– Извините нас, мадам, – сказал Эксетер сквозь зубы.

– Разумеется, – ответила та кисло. – Надеюсь, мы скоро увидимся.

Ханну разбирал безумный смех. Она не собиралась злить герцога. Но ведь он сам сказал, что хочет, чтобы люди поверили, будто у них брак по любви. И как ей, скажите на милость, их убедить? Особенно сплетниц вроде этой леди Уиллоуби.

Маркус потащил ее к выходу едва ли не бегом. Что за игру она затеяла? Второпях ей пришлось снова приподнять подол платья. Едва сдерживая смех, Ханна бросила на него сияющий взгляд – ни дать ни взять, женщина, которая украдкой сбегает с бала ради любовного свидания. Маркус окинул зал многозначительным взглядом: вот единственная причина для него сбежать с бала!

А когда они очутились на лестнице и он отправил лакея за каретой, Ханна обратила к нему залитое лунным светом лицо, и Маркус не знал, чего ему хочется: наброситься на нее с упреками или поцеловать.

– Что вы творите? – только и сумел сказать он, досадуя на себя. Такое поведение недопустимо, как бы обольстительно она ни выглядела.

Его мнимая супруга опустила взгляд, но лукавая улыбка свидетельствовала о том, что она нисколько не раскаивается.

– Простите. Я не могла противиться искушению. У леди слишком злой язык. – Ханна подняла на него свои невинные синие глаза. – Но вы же сами этого хотели. Я просто делаю то, что вы велели мне делать.

Маркус вздохнул. Куда подевалось его самообладание? Совсем не этого он от нее требовал. Он же не хочет вконец потерять голову?

– Я просил вас играть роль образцовой герцогини, а не липнуть ко мне, точно муха.

Но веселое настроение и не думало ее покидать.

– Я к вам не липла. И вы просили меня исполнить роль вашей жены, а не образцовой герцогини. Я же вам говорила, что не умею быть герцогиней. – К его изумлению, она вдруг улыбнулась и шагнула к нему. – Не беспокойтесь, – прошептала Ханна и положила руки ему на плечи. – Это всего лишь роль. Я не жду от вас продолжения.

С этими словами, лукаво улыбнувшись ему в последний раз, она повернулась и при помощи лакея забралась в карету, оставив Эксетера стоять и смотреть ей вслед в состоянии изумленного оцепенения, к которому примешивался некоторый страх и – что хуже всего – желание.

Глава 11

Оказалось, жемчуга Эксетеров – это не просто ожерелье. На следующий день Адамс принес в комнату Ханны шкатулку, которая показалась ей настоящим сундуком с сокровищами пиратов. Она поглядывала на шкатулку с опаской, а Розалинда, напротив, с восторгом.

– Ах, наконец-то Маркус вспомнил! – воскликнула она. – Сюда, пожалуйста. – Секретарь поставил шкатулку на туалетный столик и поклонился бессчетное количество раз, прежде чем скрыться за дверью. Ханна увидела, что Розалинда едва заметно улыбается. – Вот бедняга! Маркус его запугал до смерти.

– Да, это он умеет, – сухо заметила Ханна. Вдовствующая герцогиня бросила на нее испытующий взгляд, и Ханна поспешила сменить тему. – Итак, насколько я понимаю, это те самые знаменитые жемчуга?

– Да, – ответила Розалинда, поднимая крышку шкатулки. – Но я думала, Маркус сам отдаст их вам.

Ханна пожала плечами. Наверное, думала она, герцог просто пытается найти выход из тупика притворной женитьбы – после всего, вчера ей устроенного. Мало того, что она флиртовала с ним перед леди Уиллоуби. Так еще почти что бросилась в его объятия, едва не поощряя его…

– Несомненно, он просто очень занят, – начала Ханна, но тут же замолчала, заглянув в шкатулку.

Тяжелые нитки жемчуга, точно змеи, располагались в выстланных бархатом специальных отделениях. Она насчитала, по крайней мере, четыре пары жемчужных серег. Розалинда сняла верхний лоток – комната озарилась жемчужным сиянием многочисленных заколок, гребней и пряжек для туфель. Тут была даже небольшая диадема. Ханна понимала, что она таращиться на драгоценности совершенно неприлично, но ничего не могла с собой поделать. Сокровища в шкатулке тянули на годовой доход всех жителей Мидлборо, вместе взятых, лет за сто.

– Господи, помилуй! – вырвался у нее тихий стон.

– Да. Мне всегда казалось, что диадема – это уж чересчур. – Розалинда вынула ее из шкатулки и вертела в руках. – С другой стороны, в ваших темных волосах будет смотреться ослепительно. С моими она сливается.

Ханна с сомнением посмотрела на великолепные кудри Розалинды, сохранившие свой чудесный белокурый оттенок, несмотря на то что кое-где уже блестели седые пряди. Нет, в локонах вдовствующей герцогини диадема будет куда уместнее, чем в ее черной гриве.

– Примерьте-ка. – Розалинда протянула ей диадему.

– О нет, – начала было Ханна, но та отмела ее возражения царственным взмахом руки.

– Вы должны ее надеть, хотя бы для того, чтобы проверить, в порядке ли она. Я не надевала всего этого уже многие годы. Драгоценности пылились в сейфе.

– Право же, не нужно… – Слабый протест замер на губах Ханны, когда Розалинда надела ей на голову диадему, осмотрела критическим взглядом, что-то поправила и потянулась за ожерельем.

Ханна стояла, едва дыша, боясь повредить бесценные украшения, в которые ее наряжали. Конечно, где-то в глубине души она хотела бы воспользоваться возможностью все это примерить. Часто ли простой женщине вроде нее выпадает шанс надеть драгоценности, достойные королевы?!

Пять ниток жемчуга, три браслета, пара серег и вдобавок три кольца – Ханна почувствовала себя королевой. Она смотрела на свое отражение в зеркале, не веря собственным глазам. Тем временем вдовствующая герцогиня причитала над застежкой следующего браслета, которая никак не поддавалась.

– Ах, нужно послать за ювелиром, пусть починит! – воскликнула она. – Зато все остальное, кажется, в порядке.

– Розалинда, – слабым голосом протянула Ханна. – Куда все это можно надеть?

– Ах, дорогая моя, да куда угодно. Хотя диадему, пожалуй, лучше приберечь на особый случай. Например, на ваш свадебный бал, хотя Маркус, возможно, ради такого события преподнесет вам что-нибудь еще. Например, Уильям, отец Маркуса, подарил мне сапфировое ожерелье для бала по случаю нашей помолвки. А из этих жемчугов я надевала только мелкие вещицы.

Ханна медленно поворачивалась, чтобы лучше видеть себя в зеркале. Казалось, жемчуга сияют своим внутренним светом. И если быть честной, они прекрасно подходили к оттенку ее кожи. Да, герцог ведь обещал ей какие-то деньги. Может быть, она сможет купить себе скромное жемчужное ожерелье. Разумеется, на такое великолепие средств у нее не хватит. Просто нитку жемчуга, как напоминание…

Но к чему ей драгоценности, когда она покинет этот дом и снова заживет своей тихой жизнью? Никаких балов и прочих увеселений. Мало того что жемчуг ей просто ни к чему, это будет расточительство, грех… Зачем ей тратить деньги на такую бесполезную вещь, как жемчужное ожерелье, которое все равно некуда будет носить?

Ханна заметила свое несчастное лицо в зеркале и поспешно отогнала печальные мысли.

– Все эти ожерелья будут весьма кстати, – заговорила она притворно веселым тоном. – С ними мне не нужны бальные платья.

Некоторые из жемчужных нитей свисали до самой талии. Пять таких ожерелий – и тяжелая сияющая масса полностью скроет корсаж платья.

– И мне больше не придется терпеть все эти бесконечные примерки. Надену все это прямо на голое тело – никто ничего не заметит!

Розалинда звонко расхохоталась.

– Ханна, какая забавная мысль! Вы должны сегодня же поразить этим Маркуса. Одни жемчуга – никакого шелка! Какая выйдет экономия! Как это его заинтригует! – заметила герцогиня, и в ее взгляде появился лукавый блеск.

– Правда? – Ханна опять повернулась к зеркалу, чтобы полюбоваться собой. Весьма беззастенчиво, но она так нравилась себе сейчас! Можно было посчитать, что столько украшений – это вульгарно, но они были такими элегантными и прекрасными… Нет, она могла лишь восхищаться жемчугами и собой.

– О да! Не правда ли, Маркус?

– Действительно, – сухо откликнулся герцог. При звуке его голоса Ханна поспешно обернулась. Эксетер стоял и наблюдал, как она любуется собой, надев драгоценности, которыми так гордилась его семья. Краска стыда густо залила ее лицо. Пальцы неуклюже возились с замочком браслета.

– Разумеется, это шутка, – жалобно сказала Ханна, избегая смотреть ему в глаза. – Я только хотела сказать, что их так много и они так сверкают, что никто не посмотрит, что под ними надето. – Ей бы прикусить язык. Она сдернула с запястья браслет. – Лучше положить все это в шкатулку, пока ничего не сломалось. Розалинда, вы мне поможете?

Ханна умоляюще на нее посмотрела и начала снимать остальные украшения.

– Конечно, это шутка, – легко согласилась герцогиня. – Даже не надейся, Маркус, что тебе не придется покупать Ханне новые платья. Кстати, я кое о чем вспомнила. Нужно сказать Селии, что сегодня у нее встреча с портнихой. – И не говоря больше ни слова, Розалинда выпорхнула из комнаты.