— И что это значит?

— Если после «И жили они долго и счастливо» история продолжится, то конец будет совсем другим.

— Приведи пример.

— Ну, если бы Белоснежка не подружилась с семью гномами, или Золушка послала ко всем чертям своих сводных сестёр, конечно же, вместе с этим прекрасным принцем, который был попросту слепым. В общем, вряд ли это продлилось бы долго...

— Ты цинична.

— Я реалистка.

— Согласен, — Танкреди вздохнул. — Ладно, это не было случайностью. Назовём это судьбой...

София наклонила голову на бок и ухмыльнулась, словно хотела сказать: «Продолжаешь настаивать на одном и том же?» А он решил, что лучше играть в открытую.

— То есть... судьбой по имени Симона.

— Симона? Какая Симона? У нас есть общая подруга?

София про себя вспомнила всех своих подруг по работе и по школе, но не нашла там ни одной Симоны.

Танкреди решил помочь ей:

— Она кудрявая, очень милая, с очаровательной улыбкой, и ей всего шесть лет. Ты обняла её в церкви.

— А-а, — она расплылась в улыбке, вспомнив маленькую веснушчатую проказницу. Конечно, Симона Франчинелли, одна из лучших в хоре, её любимица. «Поверить не могу. Этот тип вернулся в церковь и говорил с девочкой. Значит, он пришёл на пьяцца делл Оро из-за меня. Должно быть, он здесь с...»

— Я здесь с шести. Я посвятил тебе всего половину вечера, раньше прийти не получилось.

Танкреди разгадал её мысли.

Девушка внимательней посмотрела на него. Сегодня он не в шортах: на нём спортивная рубашка и чёрные изношенные джинсы с пуговицами сзади, новый красивый ремень и ботинки Tod's. Он располагает деньгами и огромным количеством свободного времени. Красив и очень. Да ещё и милый. Но, безусловно, он просто бессовестный, раз чтобы найти женщину, с которой хочет переспать, он готов вести переговоры с шестилетней малышкой.

— Тебя могли принять за педофила, были бы большие проблемы.

— Вот и подумай о риске, на который я пошёл, чтобы снова увидеть тебя. Хотя, в любом случае, я поговорил с её матерью... Всё под контролем!

София разглядывала его некоторое время. Его синие глаза выражали что-то большее, чем простая уверенность. Да, он гордился своей физической формой, красотой, но он словно что-то искал, словно его подталкивало странное беспокойство. Он очень красив, но выглядит страдающим глубоко в душе, сложным. Да, этот мужчина такой и есть. С одной стороны, он умеет веселиться, но с другой – он погружён в печаль, словно в глубокое море, взволнованное жестоким течением. На какую-то долю секунды ей вдруг захотелось взять его за руку, лежащую на столе, и утешить его, посмеяться с ним, сказать ему, что всё будет хорошо, хотя она и не понимала, почему... «Что я делаю такое?» И вдруг в её воображении возникла картинка, где Лавиния развлекается в машине с Фабио: они быстро раздеваются, автомобиль качается со всей яростью; их руки скользят по запотевшим стёклам и оставляют следы их вины. А потом она вдруг увидела себя в таком же положении, и ей это не понравилось. Она представила Андреа дома: он за компьютером, читает новости в неведении, чем-то себя развлекает, пытается чем-то занять себя до её возвращения, смотрит на наручные часы, а потом в гостиной, тяжело дышит в ожидании, пока эти медленные последние минуты пройдут... Всё, чего она достигла до настоящего дня, стало рушиться из-за каприза какого-то мужчины... и её собственного каприза.

Да, она что-то чувствовала к Танкреди. Физическое влечение, желание отвлечься, сделать глоток чистого воздуха, жизни. Всего на несколько недель. А потом что? Этому мужчине лишь захотелось развлечься. А она? Она чего хочет? Того же самого? Разве не может она иметь то же самое желание? Согрешить, оставить всё за спиной, забыть о правилах, принципах, ответственности... На несколько часов, всего на несколько часов, а потом вернуться назад...

З-з-з. Нет. Невозможно. Это даже могло бы быть здорово, она догадывалась, что будет потом. Потом она станет чувствовать себя грязной и неблагодарной. Она представила, с каким лицом войдёт в свой дом. Её взгляд пересечётся со взглядом Андреа. Она попытается улыбнуться, но что-то пойдёт не так. Он всё поймёт.

Андреа в кровати. Он открыл ноутбук. София в дверях. Они молчат.

— Ты переспала с другим, правда?

Тогда она просто согласно кивает, не зная, что ещё сказать, не зная, что придумать, никакой лжи или оправданий. Она склоняет голову и просто говорит:

— Да.

Так что София поднялась из-за стола.

— Я не могу, — потом она нежно улыбнулась ему, почти ласково, извиняясь за всё, что видела и представляла. — Мне жаль...

Танкреди встал и попытался вмешаться.

— Я только хотел предложить тебе поужинать вместе, сходить выпить что-нибудь, чтобы мы познакомились чуть лучше, посмотрели, на самом ли деле мы рождены для...

— Тс-с-с, — она положа указательный палец ему на губы. Тогда он перестал говорить. Они помолчали минутку.

— Можно тебя подвезти?

— Моя машина совсем рядом.

— Я провожу тебя к ней.

София была не в том настроении, чтобы отказываться. Они молча шагали рядом друг с другом. Время от времени София поглядывала на него: она пыталась сполна ощутить те несколько мгновений, что ей остались. Она окидывала взглядом его глаза, губы, складки его рта, маленькие морщинки на его лице, длинные тёмные брови, глубину этой синевы, полной жизни. Она созерцала его играючи, думая о том, что за тем столиком она снова стала той девушкой, которой была — капризной и радостной, которая не лезла за словом в карман, — о том, как ей понравилось флиртовать и представлять себе, как она наслаждается любовью. Но она сама сказала это. Время сказок прошло.

— Вот и она. Мы пришли.

— Это твоя машина?

— Да.

Танкреди улыбнулся. На этот раз он не хотел ошибиться с номером.

— Мне с тобой было очень хорошо.

— Мне тоже. Когда мы снова увидимся?

— Мы больше не увидимся.

— Ты ведь сказала, что тебе было хорошо со мной.

— Именно поэтому, — София села в машину. А потом опустила стекло: — Пожалуйста, не ищи меня, — и уехала.

Танкреди остался посреди улицы. Она застала его врасплох, он не ожидал такой реакции. Он взял ежедневник и, пока не забыл, записал номер её машины. Потом достал полароид из кармана куртки. Он купил его у мальчика из Бангладеша. Посмотрел на снимок. София была красива, но выражение лица её было настороженным и удивлённым. Этот мальчик сделал фото так, чтобы она не заметила. Ей не нравится, когда что-то меняет её планы, не нравятся сюрпризы. На лице Танкреди появилось довольное выражение, когда он задумался о своём следующем шаге, а также о том, как его воспримет она.


17

Несколько лет назад…

На газоне большой виллы садовник подрезал кусты магнолии. Уже много лет она стояла такой в центре сада и очень выросла, достигнув шестиметровой высоты. Бруно очень ею гордился: он посадил её, когда начал работать в этом доме, а теперь она отражала уход, внимание и страсть, которые он вложил в этот сад. Далёкий грохот объявил, что момент восторгов скоро закончится. Красный Астон Мартин быстро подъехал к площадке и резко затормозил, так что проскользил большей частью по белому гравию, которому не повезло оказаться под этими колёсами. Затем появился кабриолет Мазерати.

Танкреди буквально выпрыгнул из Астон Мартина.

— Привет, Бруно. Можешь сказать, чтобы нам помыли машины?

За ним вылезла Олимпия, прекрасная девушка, на которой было летнее льняное платье, белое с красными розами. С собой у неё была маленькая сумочка с зелёной цепочкой, а на ногах красные туфли с подошвой цвета травы. Свежий деревенский воздух, идеальный для начала июня, наполненного солнцем и зрелыми колосьями пшеничных полей вокруг.

Из другой машины вышли два парня и девушка, Джульетта. Один из двоих взял её за руку и указал на дом.

— Видишь? Такой, как я тебе рассказывал? Или нет?

— Да, он восхитительный.

— Идёмте!

Все побежали внутрь.

— Мам, ты дома? — Танкреди пробежал несколько комнат, преследуемый остальными, пока не нашёл её в гостиной. — Вот ты где! Мы тебе не помешаем? Я тут привёл нескольких друзей.

— Добрый день, синьора. Я Рикардо, а это – Джульетта.

Другой юноша тоже представился.

— Франческо, очень приятно.

— А это Олимпия, мама. Ты помнишь? Я тебе рассказывал о ней.

Эмма, мать Танкреди, всех поприветствовала. Затем внимательнее пригляделась к Олимпии. Её сын встречался уже со многими девушками с тех пор, как стал учиться в институте, но, кажется, это первая, кому удалось по-настоящему разжечь в нём чувства, первая, кто не надоел ему сразу же.

— Наконец-то мы познакомились, — она посмотрела на неё. — Ты даже красивее, чем тебя описывал Танкреди.

Олимпия, уверенная в своей красоте, улыбнулась.

— Спасибо, синьора.

Танкреди решил прервать их, обеспокоенный тем, что ещё может сказать его мать.

— Папы нет?

— Он уехал в Милан по работе. Наверное, вернётся ночью.

Присутствие Витторио в её жизни и жизни их детей было очень смутным. Танкреди пожал плечами.

— А Клаудине где?

— Твоя сестра читает в бассейне.

— Отлично, тогда и мы пойдём туда.

Танкреди и остальные попрощались с ней, вышли, чтобы забрать сумки из машин, и направились к бассейну.

— У нас есть гардеробные, там и переоденемся...

— Хорошо.

Танкреди, так, чтобы никто не заметил, взял Франческо под руку и прошептал ему:

— Вот увидишь, тебе понравится моя сестра.

Сначала Франческо не ответил и нерешительно улыбнулся ему. Потом немного подумал и попытался казаться забавным.

— Будем надеяться, что и я понравлюсь ей!

Танкреди хлопнул его по плечу.

— Уверен, что да...

Но он не был так уж убеждён в этом. Его сестра Клаудине переживала странный период и не хотела никого видеть. Ей было уже девятнадцать лет и, насколько знал Танкреди, она ещё ни разу не встречалась с парнем, ей даже никто особенно не нравился. Танкреди посмотрел на Франческо краем глаза. Да, он идеально ей подойдёт. Он достаточно спокойный и довольно-таки наивный, чтобы стать её потенциальным первым парнем. Он улыбнулся этой мысли. Представил Клаудине, идущую с другом в кино или в театр, а потом в пиццерию или в хороший ресторан. А секундой позже представил их в постели. Он едва не засмеялся, но, к счастью, они уже подошли к бассейну.

— Клаудине? Ты здесь? Оденься, а то я здесь с очень горячими друзьями.

Джульетта посмотрела на него убийственным взглядом. Рикардо рассмеялся. Франческо подал голос:

— Неплохая визитная карточка...

— Зато всё ясно с самого начала... Нет?

Клаудине поднялась с гамака, что висел под деревом, в тени.

— Привет, придурок. Слава богу, что предупредил, я была голой.

— Жаль. В следующий раз ничего не скажу... — он начал представлять друзей: — Это Рикардо и Джульетта, а это Франческо... — Танкреди хотел подать сестре быстрый знак, но это было бесполезно: Клаудине демонстрировала полное безразличие. — Это Олимпия.

Сестра впервые улыбнулась.

— Святая Дева! Наконец-то! — Олимпии, казалось, уже надоело слушать такие речи. Клаудине это поняла и тут же захотела объяснить: — Я имела в виду, что ты такая терпеливая! На самом деле, я не могу понять, как ты выносишь моего братца. Он не успокаивается ни на секунду, он просто настоящий нарушитель спокойствия, всегда всё решать должен он, а главное – всегда нужно делать то, что он хочет!

— Эй, вот спасибо за рекламу! Если она меня бросит, то другую такую же искать будешь ты!

Олимпии не понравились эти слова. Она натянуто улыбнулась ему.

— Это невозможно...

Танкреди захотел сразу же всё исправить.

— Ты абсолютно права, нет мире ни одной такой, как ты. Именно поэтому сказанное мною так серьёзно, ведь если я тебя потеряю – мне конец...

Он попытался обнять её. Но Олимпия быстро высвободилась из его объятий.

— Эй, так ты ничего не исправишь. Не всегда будет так, как хочешь ты... Ты что думал? Мы переоденемся и искупаемся в бассейне и всё?

Джульетта выразила свою солидарность.

— Да-да! — ответили хором остальные парни.

Олимпия посмотрела на своего парня с фальшивой улыбкой.