— За всё, что ты сделала ради нас. И за твою любовь, которая, как оказалось... творит чудеса.

Он не двигался. София тоже была готова расплакаться.

— Мы снова начинаем… уф...

Андреа засмеялся.

— Нет, ты права, мы должны радоваться, у нас ведь даже есть торт!

Они чокнулись бокалами так сильно, что шампанское едва не пролилось. И выпили его в один глоток до дна. Затем поделили торт-мороженое.

— М-м-м, как вкусно.

— Да.

Андреа всё смотрел на неё. Она вела себя как маленькая: только успевала проглотить кусочек торта, как тут же принималась за следующий. Подносила ложку ко рту, быстро проглатывала и снова брала новый кусочек. А потом заметила, что он наблюдает за ней.

— Что такое?

— Хотел бы я, чтобы меня съели, как этот торт...

София улыбнулась с полным ртом.

— Только закончу с ним и примусь за тебя... — и она продолжила есть, а он – смотреть. — Ты дашь мне спокойно поесть?

— Да. Просто мне немного страшно.

София резко посерьёзнела.

— Из-за чего?

— Не хочу, чтобы между нами что-то изменилось, я счастлив сейчас.

— А почему что-то должно измениться?

— Иногда одни перемены несут за собой другие...

София посмотрела на него.

— От такого риска ты должен бежать... Во всех смыслах, — затем она улыбнулась, забрала из его рук тарелку и стала доедать его кусок торта.


35

Через несколько дней служба DHL доставила билеты. Момент приближался. София пыталась об этом не думать. Она кружила по городу и запоминала то, на что раньше даже не обращала внимания: деревья, растения, здания, монументы, цвета домов. Она поднимала глаза и обнаруживала чудесные крыши. Она заворожённо смотрела, хотя они там были всегда. Она всегда была по ту сторону от этой красоты, от этих деталей, словно была слепа. Девушка остановилась у цветочного магазина и заказала несколько букетов для дома. Она выбрала тюльпаны, жёлтые маргаритки, лютики всех цветов и ароматные лилии.

— А Вы можете доставить их до обеда?

Потом София купила несколько бутылок вина. Она выбрала и белые, и красные вина, потрясающие «Lacrima di Morro d'Alba Piergiovanni Giusti» и «Pinot Blanco Penon Nals Margreid», которые видела в каком-то журнале в списке рекомендаций благодаря отличному соотношению цены и качества.

— Прекрасный выбор, — сказал ей продавец из винного магазина за углом её дома. — На самом деле, это прекрасный выбор. Многие люди платят сотни евро за вина худшего качества. Я всегда говорю: это не зависит от цены. Это всё богачи, которые покупают дорогие вина, чтобы покрасоваться перед приглашёнными, которые понимают в этом ещё меньше...

София не знала, что ответить, она просто кивнула и пару раз вставила ни к чему не обязывающее согласие.

— Однако люди, покупающие эти вина, вносят свой вклад в маленькие, но качественные винодельни, заслуживающие большего внимания.

— Да, конечно...

Наконец, мужчина протянул ей покупки. София расплатилась, и они попрощались. «Как мило, что некоторые продавцы, — подумала София, — посвящают тебя в свою философию».

Домой она пришла весёлая, счастливая оттого, что сумела сделать выбор, по крайней мере, в винах. Тут зазвонил телефон. Она отчаянно искала его в сумке, вываливая носовые платочки, ключи, кошелёк, ежедневник. Наконец, она его нашла. Скрытый номер. И кто это? Кто угодно. Все. Он. Её сердце бешено заколотилось. Зачем ему звонить ей? Что могло случиться? Она глубоко вздохнула и ответила.

— Алло?

— Синьора Валентини?

— Да.

— София Валентини?

— Да?

— Простите, что беспокою, меня зовут Луиджи Дженнари, — София молчаливо задумалась. «Луиджи Дженнари... Знакомое имя, но кто это? Не помню». Голос пришёл ей на помощь: — Я директор Вашего банка.

— Ах, конечно!

Низкий и лысый тип, который не соизволил познакомиться с ней. И почему он позвонил ей лично? Точно. Она тут же поняла.

— Простите, что вмешиваюсь, но думаю, что Вы уже в курсе... Да, то есть, я не думаю, что это ошибка, просто я хотел сказать, что...

— Да, синьор. На мой счёт поступило пять миллионов евро.

— Именно. И мы хотели узнать, можем ли помочь Вам чем-нибудь, не хотите ли Вы инвестировать эти деньги. Я буду счастлив снова встретиться с Вами, и подготовил несколько вариантов удачных вложений. Или, если хотите, я пришлю к Вам домой нашего финансового консультанта в любое удобное для Вас время... Вы меня слышите?

София улыбнулась. Она ещё слушала. Но ей хотелось повесить трубку. Она выбрала лучшую тактику.

— В ближайшее время на мой счёт поступят и другие средства. Но не нужно мне звонить, я сама свяжусь с Вами, когда у меня будет время.

— Да-да, конечно. Извините.

— Извиняю, — отключилась она. Ну, по крайней мере, у неё была возможность испытать такое. Она тут же побежала к банкомату, вставила карточку, набрала пин-код так, чтобы никто его не увидел, на этот раз по-настоящему заботясь об этом, и нажала на кнопку «Проверить баланс». Она поверить не могла своим глазами. Число было здесь, в центре экрана: 5.019.843 евро. Сама того не желая, она ещё раз с силой нажала на экран. А потом рассмеялась своему чрезмерному усердию. Девушка нажимала на какие-то кнопки и выбрала функцию «Печать чека». Когда чек вылез из разъёма, она согнула его несколько раз и положила в отсек бумажника. Вскоре она уже была дома.

— Смотри... — она бросила чек на стол, где рисовал Андреа. Он приземлился прямо на проект виллы в Ладисполи. Тех денег, что приземлились на рисунок, хватило бы, чтобы купить более тридцати домов, как этот. Андреа пальцами взял бумажку, словно это какой-то ценнейший объект, пергамент, найденный на каких-то золотых приисках, новость, способная затмить весь мир. На самом деле, это был анонс его новой жизни.

— Поверить не могу. Тебе на самом деле заплатили. Точно мир признал твой талант, хотя твой дар и бесценен. Дорогая, всё только благодаря тебе... — он указал на свои ноги. — Чудо может свершиться. Твоё сердце направит каждую ноту, что ты сыграешь. Спасибо, — София промолчала, неспособная ни говорить, ни улыбаться. Она знала, что этот момент скоро придёт, представляла его тысячу раз, но это не помогло. Она расплакалась. Молчаливые слёзы одна за другой без промедления стекали по её щекам, с каждым разом всё крупнее, болезненнее, тише, но знающие об этом большом клубке лжи. — Солнце, почему ты плачешь? — Андреа чуть наклонился, приблизился к ней, взял её за руки и попытался утешить. — Не нужно, ты меня ставишь в неловкое положение. Я не знаю, что сказать, как себя вести… Милая, умоляю тебя.

София плакала, не переставая. В последнее время она чувствовала себя особенно беспомощной. «За что?» — спрашивала она. Андреа протянул руку, пытаясь остановить эти слёзы.

— Прошу тебя... — но чем больше он говорил, тем больше она плакала. «Как он может быть таким наивным? — думала она, — как он может не замечать? Я заплачу другую цену, Андреа. Конечно, это цена не моей музыки, навыков и достижений... Я проиграла. Проиграла». Услышав в своей голове эти слова, она ощутила боль ещё сильнее. На её лице появилась ухмылка. Это Андреа заметил: — Неважно. Ты не поедешь.

И тогда Софии захотелось остановить этот фарс, очнуться от этого картонного сна, обнять его, рассказать обо всём, снова почувствовать себя свободной, его, только его и больше ничьей, ни за какие деньги... Но она ясно видела, что этого не случится, это было бы глупостью. Она зашла достаточно далеко и теперь должна только идти до конца.

— Нет, всё хорошо, дорогой, — улыбнулась она, возвращаясь к своей роли. — Я просто на эмоциях, как и ты.

Они обнялись. Некоторое время они просто молча обнимались. Затем Андреа отстранился от неё, погладил её волосы и улыбнулся.

— Всё будет хорошо, вот увидишь. Нам повезло. Я сожалею только об одном...

— О чём? — сердце Софии застучало быстрее. «Что теперь он скажет? Что всё понял? Где я ошиблась? Я так и знала...»

Андреа взял её руку, повернул ладонь и приподнял. А потом поцеловал. Он поднял на неё лишь взгляд, полный любви.

— Я бы так хотел поехать с тобой.


36

Всё должно было казаться правдой. Было бы неестественно, если бы она этого не сделала. А главное, из-за её образа жизни и характера, это было бы неправдоподобно. «Раз здесь должны быть Гольдберг-вариации, пусть!» — сказала София. Это было самое сложное, самое трудное произведение из всех. Говорили, что Бах не сочинил, а перевёл это, потому что на самом деле автором был Бог. София осознавала, что Андреа всего в нескольких метрах от неё, в другой комнате, и слышит, как она репетирует каждый день. Он вынужден выслушивать все восемь часов упражнений в день. Ей не нравилась идея просто включать запись; честно говоря, она была в полном восторге, потому что впервые за много лет настал момент испытать себя, встретиться с этим лицом к лицу.

Она смотрела на клавиатуру и первую страницу партитуры «Арии» и чувствовала что-то вроде головокружения. Но София не поддавалась. Она не собиралась читать «Вариации» с первой до последней страницы. Оны выучит лишь одну, номер 26. Она никогда не смогла бы подготовить «Вариации», если бы они не включались в её программу, когда ей было шестнадцать, а на публике она чаще стала играть их только в девятнадцать лет.

Она посмотрела на свои ладони, сплела их, потянулась и начала с подходящего ритма, то есть, бешеного. Переходы левой рукой и виртуозное совмещение с правой. Всё хорошо. Левая рука отвечала правой, опускалась к третьей октаве с непозволительно мелким обгоном из-за слишком тщательно изученной и разработанной аппликатуры. Её голова наполнялась удовольствием, она даже не смотрела на руки, она сама была «Вариацией», была Бахом, была фортепиано, была каждой клавишей, была посланием Господа. Она сыграла последнюю ноту мизинцем левой руки и одновременно начала играть всё сначала правой рукой. Последняя нота. И всё сначала. Без остановки.

В другой комнате Андреа с блестящими глазами отвёл глаза от стены и опустил голову.

В обед София решила передохнуть и ушла в консерваторию, чтобы в течение четырёх часов позаниматься на Steinway. Потом, после обеда, она осталась с Екатериной Захаровой. Она рассказала ей о своём путешествии, и они договорились о замене.

— Завидую тебе, это будет чудесный опыт, — она обняла Софию и казалась искренней.

— Тебе придётся занять моё место с сегодняшнего дня, мне нужно полностью сконцентрироваться на этих пяти концертах.

— Я буду счастлива, София.

Они попрощались. Екатерина проводила её взглядом, спокойно оставаясь посреди площади, немного завидуя этой восхитительной возможности, что представилась Софии.


Утром за день до отъезда София начала собирать чемоданы. Как посоветовала ей помощница адвоката Гуарнери, она взяла платья, в которых была на записях, просмотренных в офисе. Она примерила их, они всё ещё ей подходили. Может быть, она уже не так хорошо играет, как тогда, зато хотя бы не растолстела. Вечером они откупорили одну из бутылок белого вина, которое она купила, «Pinot Blanco Penon Nals Margreid», и в тишине съели спагетти с морепродуктами, а также отличный запечённый зубан. А потом, совершенно естественно, оказались в постели.

— М-м-м, ты хоть представляешь, какой сегодня был вкусный ужин?

— Тебе на самом деле понравилось или ты просто издеваешься?

София поискала глазами взгляд Андреа.

— Серьёзно, клянусь тебе. Честно говоря, я даже волнуюсь. Ты никогда не готовила так хорошо!

Она пихнула его.

— Дурак. Я готовила блюда и получше, чем сегодня, но ты такой же, как все мужчины...

— Какой это?

— Когда что-то выходит у вас из-под контроля, вы начинаете ценить то, что можете потерять...

Андреа внимательно посмотрел на неё.

— Что?.. Я могу потерять тебя?

— Если будешь плохо говорить о том, как я готовлю, то увидишь.

— Ты всегда была лучшей поварихой из всех, кого я знаю.

— Не ври... — София вылезла из кровати и пересекла комнату. Под бледным светом луны её тело выглядело тонким, груди округлыми и полными, а бёдра плотными, сильными, мускулистыми.

— Я до смерти хочу тебя...

— Нужно спать. Я завтра рано уезжаю...

Она вошла в ванную. Андреа услышал, что она включила воду.

— Я уже по тебе скучаю.