— О, хорошо, — я надел ее через голову, а она тем временем изо всех сил старалась не пялиться на меня, но потерпела неудачу. Я протянул руку, чтобы помочь ей подняться с пола. Едва оказавшись на ногах, она сразу ее отпустила.

— Я только отнесу в комнату постиранные вещи и возьму пальто. Похоже, придется все перестирывать, — я собрал вещи, включая несколько пар боксеров.

Она снова смахнула несколько слезинок. Я хотел знать причину. Шарлотта просто так не плачет.

— Ты в порядке?

— У меня есть четвертаки. Ну, если тебе надо. Мама подарила нам с братом целую коробку. Уилл свои почти не использовал. Я все время должна напоминать ему о том, чтобы он сходил в прачечную. Скоро мне придется делать это за него, — сказала она, не ответив на мой вопрос.

Я попытался что-то придумать, чтобы заставить ее поговорить со мной, но ничего не приходило на ум, поэтому я просто поднял свою корзину.

— Спасибо. Я сейчас вернусь.

Браво. Какой же я дебил.

Я бросил постиранные вещи в комнате, схватил пальто, перчатки и дедушкину шляпу. Мне понадобится вся моя удача.

Когда я вернулся, она задумчиво крутила шнурок на шее. Я улыбнулся про себя, а она подняла взгляд, оставив его в покое.

— Идем? — сказал я.

Она пошла впереди, но я проскользнул мимо нее, чтобы открыть дверь. Не помешает, если я немного побуду джентльменом.

Ночной воздух оказался довольно холодным, и она тут же засунула руки в карманы куртки. Снова забыла перчатки. Глупышка.

— Возьми, — сказал я, вручая ей свои перчатки. — Я так понял, ты опять их забыла.

Еще одно очко в пользу джентльмена.

— Спасибо, — она сунула в них руки, и ее маленькие ладошки просто утонули. Меня просто накрыло от того, что ее руки были в моих перчатках.

Болен, я серьезно болен.

Я поднял глаза, но искусственный свет фонарей мешал разглядеть звезды. По главной дороге двигалось лишь несколько машин, а в остальном было довольно тихо, за исключением рева музыки, доносившегося из окна общежития.

Мне пришлось идти медленно, так как мои ноги были намного длиннее ее.

— Почему ты плакала?

— Я не хочу об этом говорить, — сказала она. Мы прошли несколько шагов в тишине прежде, чем она снова заговорила.

— Э-э... у тебя очень красивая татушка.

— Спасибо. Моя мама была не очень счастлива, когда я пришел с ней домой. — Ее вопли все еще звучали у меня в голове. Спустя месяц Зак заявился домой с собственной татуировкой, и она начала бурно восторгаться.

Она понимающе кивнула.

— Могу себе представить. Мама подвесила бы меня за пятки даже за одну мысль об этом.

— Моя тоже чуть не сделала это.

Мимо проехала машина, и водитель посигналил, выкрикнув из окна какое-то непристойное предложение в адрес Шарлотты. Становись в очередь придурок. Шарлотта это проигнорировала. Уверен, такое с ней произошло не впервые.

— Ну, так как же тебе удалось перескочить через последний год в школе? — спросила он, убрав с лица прядь волос, выбившуюся из ее хвоста.

— После того как я вышел из исправительного учреждения, мне назначили социального работника, которая по-настоящему обо мне заботилась. Она не хотела мириться с моими тараканами и говорила, что я на самом деле лучше, чем хочу казаться, — я не знал, как много было известно Шарлотте о тех проблемах, которые возникли у меня после аварии. — Она заставляла меня лучше учиться в школе и заставила подать сюда документы. Я никогда не думал, что смогу поступить, даже несмотря на хорошие школьные оценки, — мне не нужно было говорить почему. Мы оба избегали этой темы, стараясь не углубляться в нее.

Мы дошли до футбольного поля, которое теперь было широким и пустынным.

— Хочешь, пробежимся пару кругов вокруг стадиона? — предложил я. Я хотел знать, что ее так расстроило, и был готов всю ночь бегать кругами, лишь бы ей стало легче.

— Конечно.

Мы пробежали несколько кругов, иногда переговариваясь. Говорила преимущественно она. Я не мог придумать, что сказать, чтобы не коснуться темы, которую я не хотел обсуждать.

— Скажи, когда захочешь возвращаться. Я не хочу, чтобы ты ходила по кампусу одна.

— Почему, я выгляжу беззащитной? — со смехом спросила она.

— Нет. Просто я знаю, что когда парни видят одинокую симпатичную девушку, у них появляются мысли, и далеко не все из них приличные.

Она остановилась.

— Думаешь, я симпатичная?

— Ох, Шарлотта, — вздохнул я.


Лотти


— Что? Ты сказал «Когда парни видят симпатичную одинокую девушку», значит, я по-твоему симпатичная? Или ты говорил о девушках в общем, а не конкретно...

Меня остановили губы, совершенно внезапно оказавшиеся на моих.

На миг я застыла, мой мозг лихорадочно пытался сообразить, что происходит. На моих губах чьи-то губы. Это губы Зана. Теплые мягкие губы Зана. Поцелуй, вот как это называется.

Конечно, меня целовали раньше. Кларк и... как там звали того парня?

Он разорвал поцелуй и прижался ко мне лбом. Он был таким высоким, что ему пришлось немного наклониться.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком много болтаешь? — спросил он, скользнув большим пальцем по моей нижней губе.

— Мне постоянно это говорят, — прошептала я. — Зачем ты это сделал?

— Это был единственный способ заставить тебя замолчать.

— Значит, ты хотел, чтобы я заткнулась, и решил, что это самый лучший способ? Да что такое с?..

И это случилось опять. Эти губы. На моих губах.

Я снова застыла, а он отстранился.

— Перестань думать, — шепнул он, предпринимая еще одну попытку. А он настойчивый.

Мозг пытался напомнить мне, что я целую парня, который разрушил не только мою жизнь, а и жизнь моей лучшей подруги, но впервые в жизни я приказала ему заткнуться.

Мои руки нерешительно скользнули ему на шею и зарылись в волосы. Я приоткрыла губы, и в ответ он стал целовать меня еще смелее, сильнее, быстрее.

Оказалось, это так легко, открыть рот и впустить его внутрь. Поначалу он медлил, прежде чем скользнуть своим языком мне в рот. Я пробовала делать такое с Кларком, но у нас это всегда получалось неловко и как-то неприятно, мне казалось, что я утону в слюнях.

Но это... Его вкус напоминал свежие листья, дождь и жвачку со вкусом корицы.

Мое тело пело, и я хотела, чтобы это никогда не прекращалось. Его руки бережно обхватили мое лицо, погладили волосы и, наконец, скользнули вокруг шеи, притягивая меня еще ближе, пока я не прижалась всем телом к колючей шерсти его пальто.

Мы разорвали поцелуй и на миг замерли, дыша в унисон.

— Вау, — сказал он, убирая волосы с моего лица. Ветер разметал их в стороны. Надо же, а я вообще не заметила, что на улице ветер. Я вся была охвачена пламенем, от кончиков пальцев до корней волос.

— Ого.

Я продолжала держаться за его плечи и смотреть на него. Находясь так близко, я поняла, что его глаза не были просто темными. Нет, они были синими, зелеными, карими и черными или какими там еще могут быть глаза. Словно картина Моне, которая издали кажется одного цвета, но если подойти ближе, можно разглядеть все мелкие нюансы.

— Я так давно хотел это сделать, — сказал он.

— А я нет.

— Боже, за что я тебя люблю, так это за исключительную честность.

Стоп, люблю? Он только что сказал «люблю»? Стоп, стоп, стоп. Остановите карусель.

Я отстранилась от него, и на меня тут же обрушилась реальность. Я прижала руку ко рту.

— Ох, черт.

— Что такое?

— Я поцеловала тебя.

— Ну, технически, это я тебя поцеловал, а ты мне позволила это сделать.

О, нет, это было нечто большее. Если бы я просто разрешила себя поцеловать, то стояла бы спокойно. А не отвечала на поцелуй с такой страстью, будто занималась этим всю жизнь, а не один-единственный раз с ним.

— Этого не было.

Он отступил на шаг назад и отпустил мое лицо. Лишившись тепла его кожи, я начала дрожать.

— Если ты так хочешь, хорошо.

Я кивнула.

— Ничего не было. Это не могло произойти. Пожалуйста, я просто...

— Все в порядке, Шарлотта. Ты не должна мне ничего объяснять. Мне не следовало делать это. Но я не жалею, — он облизал губы, словно пытаясь вспомнить мой вкус.

— Тогда почему ты это сделал?

— Я просто перестал думать, и все произошло само собой.

Я тоже.


Зан


— И что теперь будет? — спросила она по дороге в общежитие. Я все проигрывал в памяти тот момент, когда поцеловал ее и узнал, что ее губы такие сладкие и мягкие, как я себе всегда представлял. Нет, не такие. Намного лучше, чем я представлял. Целовать Шарлотту было круче, чем трахать любую из девчонок, которые когда-либо попадали в мою постель. Мне придется быть осторожным, чтобы не показать ей, как сильно мне понравился этот поцелуй.

— А чего хочешь ты? — сказал я.

— Между нами ничего не может быть. Это просто невозможно, — она показала на себя и меня. — Я сейчас эмоционально нестабильна и не могу мыслить трезво, поэтому все это ничего не значит. Если бы ты был кем-то другим...

Она даже не догадывалась, как часто я хотел оказаться кем-нибудь другим.

— Я понимаю.

Она прижала пальцы к губам, и я облизал свои, почувствовав ее вкус, сохранившийся на них.

— Но ты хоть можешь сказать мне одну вещь?

— Что именно?

— Почему ты плакала?

Она медленно выдохнула.

— Лекси. С Лекси что-то случилось.

— Что?

Она обхватила себя руками. Могла бы и сказать, что замерзла.

— Не думаю, что стоит говорить об этом с тобой.

Мы были уже почти у дверей общежития и снова время, проведенное с ней, показалось мне слишком коротким.

— Ты можешь говорить со мной о чем угодно, Шарлотта, — сказал я, мечтая, чтобы так оно и было.

— Нет, не могу, и поэтому у нас ничего не может быть.

Мое сердце вздрогнуло, когда она сказала «нас».

— Между нами всегда будет пропасть. Я никогда не забуду то, что случилось. Могу притвориться, но не забуду. Между тобой и ней я выбираю ее.

Я сам напросился. Напросился на эти слова.

Не нужно было ее целовать.

Она печально улыбнулась, когда я придержал для нее дверь.

— Можно проводить тебя до дверей?

Это был конец.

— Конечно.

Она уже собиралась открыть дверь, когда мы оба услышали нечто, отчего она вспыхнула до корней волос, а мне захотелось закатить глаза.

Кэти и Зак занимались «этим делом», довольно громко, и, судя по скрипу кровати, очень-очень интенсивно.

— О, боже, — сказала Шарлотта, отпрянув от двери, будто она была заразной. — Не могу поверить, что она снова это делает. — Кэти издала особенно громкий стон, и Шарлотта с отвращением посмотрела на меня.

— Можешь спуститься ко мне и подождать, если хочешь. Моего соседа почти никогда нет дома, — предложил я.

Зак выкрикнул что-то неразборчивое, и Шарлотта сдалась, последовав за мной к лестнице.

— Просто отвратительно, они делают это, как кролики. Он словно заставляет ее потерять остатки разума.

— Он обладает таким эффектом на женщин.

— Знаю.

Оставшееся расстояние до моей комнаты мы преодолели молча.


Глава 24


Лотти


В последний раз, когда я была в его комнате, мне так и не удалось хорошенько ее осмотреть. Но как я могла не заметить безумное количество книг?

— Любишь читать?

— Да, — он стоял в дверном проеме, словно боялся войти. — Хочешь, дам тебе что-нибудь?

— Нет, спасибо. Слушай, я лучше пойду, постучусь к брату.

— Можешь сделать для меня одну вещь? Прежде чем ты уйдешь, и эта ночь станет еще одним событием, которого якобы не было?

— Зависит от того, что ты попросишь.

— Это не то, о чем ты подумала, — заверил он, подходя к шкафу и вытаскивая нечто, похожее на очень старый уродливый желтый чемодан, и не менее древний красный ящик из-под молока.

— Это принадлежало моему дедушке, — пояснил он, ставя все это посередине комнаты и открывая крышку. Внутри чемодана оказался проигрыватель, а в ящике было полно грампластинок. Он вытащил несколько штук, выбрал одну и посмотрел на наклейку. Не говоря ни слова, он поставил пластинку и установил иглу проигрывателя.