Почти минуту Алина Борисовна дышала в трубку и наконец выдохнула:

– Давай встретимся.

И в то же время на телефон Красной Шапочки поступил звонок:

– Оленька, это Ашот Израилевич. Хочу пригласить тебя на новое свидание, слетаем в Париж.

– Я подумаю, – только и смогла ответить девушка.

Глава пятнадцатая

Перед тем как заснуть, Красная Шапочка долго крутилась в кровати и наконец забылась сном куда более тревожным, чем полагалось бы девушке, приглашенной на столь романтическое свидание.

У руля снопроектора занял место Разумей, предварительно позаботившись о том, чтобы обезопасить себя от Внутренней Богини. Та, представляя себе поездку в Париж, рассекала небо, как ласточка в ясную погоду, и на грешную землю внимания обращала мало. А зря.

Красной Шапочке снилось, что она мчалась по ночному лесу, спотыкаясь о корни, а за ней гнался кто-то неведомый и страшный, но при этом смутно ассоциировавшийся с продюсером. Тут уже Красная Шапочка не успела сориентироваться, и Разумей, довольно хмыкнув, устроил ей безопасное убежище. Откровенно говоря, он сам при этом сильно умаялся, потому уже отчасти не контролировал процесс; неудивительно, что безопасным убежищем в итоге оказался фургончик Серого Волка, стоящий посередине леса. Волк гонял чаи с бабушкой нашей героини. При виде ее Разумей расплылся в довольной улыбке – сработало!

Повернувшись к вбежавшей Красной Шапочке, Волк улыбнулся:

– Мы тебя защитим! Все вместе!

* * *

И опять утро Красной Шапочки началось с неожиданности. В квартиру ввалился Волк и, поцеловав руку открывшей ему Марии Ивановне, прошел в комнату Оленьки.

– Нам необходимо уехать, понимаешь? Необходимо. Твой отец решил на время прекратить съемки, а тебя обезопасить. Уж он-то знает Ашота много лет и понимает, как тот растаптывает личность и карьеру девушек, отказавших ему.

Медовые глаза Волка изменились, приняв темно-коричневый оттенок. Красной Шапочке стало немного страшно.

– П-почему? – Девушка слегка заикалась от волнения. – П-почему н-необходимо?

– Потому что он миллионер, этот гребаный Ашот, и достанет нас где угодно. Если уж ему приспичило сделать тебя своей очередной любовницей, то он от своей идеи не откажется. – Волк потер бровь и с преувеличенным подозрением посмотрел на Оленьку. – Или ты решила все-таки улечься в его постель?

– Я? – возмутилась Красная Шапочка. – Да ты что? Мне даже представить тошно подобное…

Встав с кровати, Оленька, прикрывая обнаженную грудь, надела длинную футболку, а Волк подошел ближе.

– Так вот. – Обняв девушку за тонкую талию, Волк прижал ее к себе. – Нам нужно уехать хотя бы на месяц в самую глушь, которую можно придумать. И не к родственникам, а к незнакомым людям.

– Может, к сказительнице в ее ПригорАд? – растерявшись, предложила Оленька.

– А вот и нет! Именно там нас будут искать в первую очередь! – Волк оглядел комнату. – Поехали!

– Сейчас? – Взгляд Красной Шапочки прошелся по себе с ног до головы. – Нужно одеться, взять вещи, полотенца, кремы, маникюрный набор, пилочки для шлифовки, щипцы для завивки, а еще…

– Как же ты изменилась по возвращении в Москву, Оленька. Опять это наносное стремление к роскоши и, извини за ругательное слово, к «гламурчику». – Волк поцеловал Красную Шапочку. – Ты решай: или твоя карьера и жизнь в наложницах с нелюбимым человеком, или сексуальная безопасность, но в глухой деревне… Я даже знаю, в какой. В Тамбовской области есть маршрут специально для Волков. Нашел в Интернете. Хозяйку зовут Наталья Сергеевна. Я видел фотографии местности, мне понравилось.

– Тогда знаешь что? – Красная Шапочка отстранилась от Волка. – Мне все-таки нужно собрать хоть какие-то вещи, хотя после последней поездки на съемки и потопления чемоданов у меня почти не осталось одежды.

– Какие наряды? – возмутился Волк. – Бери то, что нужно в деревне, а не на светские тусовки. И учти, на улице дождь. Захвати резиновые сапоги, куртку осеннюю, домашние тапки, джинсы и пару свитеров. Я домой, за вещами, и ты собирайся.

– Полностью тебя поддерживаю, – успела сказать заглянувшая к ним Мария Ивановна, пока Волк шел к входной двери.

* * *

Утро выдалось пасмурным и мрачным. Вернувшись домой, Волк кинул в спортивную сумку вещи первой необходимости, перекусил овсянкой и сделал зарядку. Это была его давняя традиция: каждый понедельник отмечать начало новой жизни и каждый вторник возвращаться к старой. Ну, все, можно выезжать.

Красная Шапочка за утро решила переделать все то, что откладывала в долгий ящик: перемерила все свои оставшиеся вещи, прихватила из шкафа еще спящей матушки пару блузок и халатик, а также прочитала на модном сайте советы о выживании в селе.

Невесты так не готовятся к свадьбам, как она снаряжалась в побег. По рассеянности Шапка трижды надушилась, дважды полила цветы в своей комнате и поставила себе высший балл по собственной шкале красоты и интеллектуальности. Когда единственная сумка была набита до отказа одеждой и парфюмерией, девушка решила, что на первое время хватит.


Постукивая зубами от утренней прохлады, голода и гнева, Волк ждал на вокзале свою попутчицу, которая опаздывала на добрых тридцать минут. Он перебрал в памяти все мантры, оставшиеся после занятий восточными единоборствами, но вскоре в голове возник список матерных фраз, превосходящий перечень мантр раза в четыре. Наконец вдалеке показался знакомый силуэт.

Красная Шапочка, ощущая свою вину, решила сразу перейти в наступление:

– Что ты на меня смотришь волком? Долго собиралась? Ну уж нет! Я не из таких! Во всем виновата рука судьбы. Препятствия непреодолимой силы вставали передо мной на всем пути. Вот, сам посуди. Сначала я не могла открыть входную дверь – соседка затеяла ремонт и преградила выход стремянкой. Затем у меня заел замок. Потом лифт три часа ехал. – С каждым словом Шапка увеличивала темп речи и в конце концов заговорила скороговоркой, сохраняя при этом негодующее выражение лица. – В метро заблудилась! Автобусы проезжали мимо моей остановки! Пробка растянулась на километр! Каблук застрял! Тому, кто заменил асфальт на плитку, стоит придумать посмертную пытку: заставить его по ней ходить. На шпильках! А потом черная кошка перебежала дорогу! А еще я…

Волк смотрел на Оленьку, и что-то в ее облике казалось ему очень странным… Даже неестественным. Может, ресницы накрасить забыла? Да нет, все тридцать три слоя туши на месте. Может, волосы перекрасила? Конечно нет! Шапочка, точно зная, что джентльмены предпочитают блондинок, ни за что не изменила бы свой золотой цвет.

И вдруг он понял! И от этого понимания весь – от ушей до хвоста – мгновенно покрылся испариной. Быть не может!

Все дело в шляпке! Оленька впервые в жизни предстала перед ним без своей изюминки! Да она быстрее встанет с диеты, чем расстанется с тем, что уже давно стало ее символом, ее именем, ее талисманом – красной шляпкой.

Волка терзали смешанные чувства. С одной стороны, он и так слишком долго ждал Красную Шапочку и испытывал по этому поводу раздражение, а с другой – в нем бурлило чувство радости, что она все-таки приехала и будет с ним в ближайшие дни или недели.

– Оленька, а шляпка у тебя… – Он кивнул на непокрытую голову, и Шапочка побледнела.

– Ой… – Оленька прикрыла голову ладонью. – Я шляпку засунула в сумку. Подожди, сейчас ее найду.

И еще десять минут Красная Шапочка искала свою шляпку, после чего Волк объявил:

– Мы опоздали на электричку, теперь придется ждать двадцать минут.

– А куда мы едем? – решила уточнить Красная Шапочка.

– В глушь, где нас никто не найдет, – решительно заявил Волк.

Глава шестнадцатая

И вот Красная Шапочка и Волк наконец-то погрузились в электричку. Зеленое электрочудо, раскачиваясь, лениво потащилось через всю Москву, затем по более-менее приличному Подмосковью, а уж дальше в туманную даль.

Через три часа казалось, они едут к черту на кулички – с каждой станцией людей становилось все меньше. Не удивительно, что в итоге в вагоне, кроме них, остался только пьяный Бобер, так Оля назвала про себя небритого мужчину в возрасте, с прилипшими к черепу ушками, в дешевом костюме защитной расцветки, которые так любят носить деревенские жители.

Чем мыли полы и стены электрички, было непонятно, но Волк ощущал хлорку и еще какую-то химическую гадость, от которой у него слезились глаза.

Чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей, Красная Шапочка просматривала новости в планшете. Чтобы скрыть накатившее смущение, она стала приставать к Волку:

– Волк, а Волк?! Вот скажи мне, почему ты, кхе-кхе, здоровый крепкий мужик, кхе-кхе, никак не заработаешь на машину, а только на байк? Я уже не говорю про самолет. Про пентхаус. Про костюм от Гуччи. Про парфюм от Габбаны. Про часы от Ролекса. Про браслет от Картье.

– Ты в Москве становишься… неаппетитной. – Волк с тоской смотрел в окно, мечтая выти на свежий воздух. – Ты мне уже задавала эти дурацкие вопросы. Не надоело?

– Нет, не надоело. Просто мне очень нравится все то, что я перечисляю.

Повернувшись к девушке, Волк ответил не то чтобы со злостью, но с подпорченным настроением:

– Можешь прямо сейчас отправиться в Москву и стать женой Ашота.

– Я думала об этом, – нахмурилась Оля. – Но как только представила, что он ко мне прикасается, так сразу затошнило. Даже колье в бриллиантах меня бы не спасло.

Как уже говорилось, характер Шапочки был далек от того скромного, застенчивого нрава кроткой девушки, которая когда-то, благодаря, простите за каламбур, перу Шарля Перро, попала в сказочную историю. Наша Шапочка и в лес войдет, и джип на ходу остановит, и морду ему надерет.

Волк застонал. Он пришел к выводу, что самый лучший вариант – юмор. Вот главный стоп-кран любого конфликта.

– Анекдот в студию! – проговорил Волк тоном завзятого конферансье, каким не побрезговала бы даже Примадонна. – Директор цирка внимательно посмотрел, как выступает пьяный жонглер-эквилибрист, и сказал остальным: «После него выступать клоуну – только позориться».

Рассмеялась не обидевшаяся Оленька, а Бобер, хмыкнувший на своем сиденье.

– Прямо про меня анекдот, только я не выступал, я с крыши сарая навернулся, когда рубероид клал. – Бобер приоткрыл один глаз. – Черный юморок получился, но половина деревни ржала полдня.

– Не бывает черного юмора, – проснулся в Красной Шапочке Разумей Занудович. – Потому что не бывает белого. Сказал некий Моуз, книга афоризмов, страница 958.

– Ну, ты и зануда, – резюмировал Бобер. – Все настроение испортила.


Монотонный стук колес подействовал лучше снотворного, а потому Ольга нарушила одно из правил Внутренней Богини и заснула в общественном месте. Она положила голову на плечо Волка, а руку на его колени. Невооруженным взглядом было видно, как Серов-Залесский смутился, заерзал, посмотрел по сторонам. Ох уж эта неловкая волчья радость!

– Совет да любовь, – проговорил пьяный Бобер.

То ли вспомнил былую молодость, то ли приснилось что-то романтичное.

А Волк и Шапка уже спали… Вполне мирно – до тех самых пор, пока на них чуть не упала круглая женщина в бордовой контролерской куртке, черных брюках двадцатилетней давности и с бейджиком на булавке.

– О, мрак очей моих! О, горечь ожиданий! О, крах несбывшихся надежд! – заголосил Волк, прощаясь со сладким сном.

– О май гад, – сказала как отрезала Шапочка. Видно, ей тоже снилось что-то особенное.

– Сама ты гад! – Контролерша испепелила их взглядом. – Ишь, ругаются тут! А я, между прочим, сирота и работаю с утра до ночи.

– Сирота? – Красная Шапочка зевнула, но в безмятежных голубых глазах девушки блеснуло сочувствие. – Не хотела вас обидеть, но вы наступили мне на ногу. Хотя быть сиротой, конечно, тяжело.

– Ну да, Марья Петровна Сирота! – рявкнула контролерша. – Вот, на бейджике написано. А вы билетики-то давайте.

Женщина проверила билеты, с неудовольствием поняв, что они у молодой парочки есть и даже поорать не получится.

Контролерша казалась типичным образцом женщины преклонных лет – одинокой, бездетной, для которой главная трагедия заключается в том, что у нее закончился майонез, а главная радость скрывается в бутылке халявной водки. И виновата ли она в своем настоящем? Нам не знать ее прошлого. В ее жизни уже нет ни капли веры, ни толики любви, но еще осталась надежда… иначе бы Марью Петровну не передергивало каждый раз при виде молодых парочек.

– Он с вами? – кивнула контролерша в сторону Бобра, который занял два места и умудрялся одновременно храпеть, улыбаться и выдавать несуразные фразы. Видел бы это Гай Юлий Цезарь – закололся бы от зависти!

Красная Шапочка с испугом отрицательно покачала головой.

– Ну да, верно. – Сирота хмуро покосилась на нее. – Зачем рассекречивать любовника перед мужем? Понимаю.