– Послушайте, никакой я не муж. – Волк отвернулся от пахнущей плохим настроением и дешевыми духами женщины. – И вообще, мне кажется, вы проверили билеты. Вот ступайте дальше и не хамите.

Красная Шапочка не знала, что ей испытывать – восторг или обиду. Волк, конечно, не приходился ей мужем, но это вовсе не означало, что об этом должны знать посторонние. Но в то же время Серый за нее заступился… Шапочка подумала-подумала и решила предстать перед Волком оригинальной. Она тихо произнесла: «Спасибо».

Если у других это слово измерялось в граммах и они отвешивали его каждому за любой нормальный поступок, то для Шапочки оно весило тонну – она никогда никого не благодарила. И тут вдруг ему, Волку, оказана такая честь. Это как раз тот случай, когда «спасибо» на хлеб намажешь! Если бы пьяный Бобер, оказавшийся безбилетником, не запел на весь вагон хорошо поставленным голосом арию из оперы «Кармен»: «Меня не любишь, но люблю я. Так берегись любви моей!», которую он решил посвятить разгневанной контролерше, Волк абсолютно точно уронил бы свое волчье величие и замяукал бы от счастья.

«Вот так, все они, мужчины, с виду – волки дикие, а внутри – кошки домашние», – подумала Шапочка, видя нескрываемую радость Волка.

Необычным оказалось поведение контролерши Сироты. Она уселась напротив Бобра и потребовала:

– Давай, пой еще, отрабатывай билет.

И безбилетник продолжил хабанеру: «У любви, как у пташки, крылья, Ее нельзя никак поймать. Тщетны были бы все усилья, Но крыльев ей нам не связать…»


А электричка все неслась вперед. За окном показалась ровная гладь воды, замелькали трехэтажные кирпичные домики и наконец появилась нужная станция. Народу на вокзале было столько же, сколько пчел в улье. Все что-то покупали, продавали и громко обсуждали семейные проблемы.

На платформе Красную Шапочку схватил за руку мужик, как две капли похожий на вагонного Бобра. И в той же степени небритости. Оказывается, пожилой мужчина зажегся идеей продать по дешевке рыбацкие сапоги. А уж когда к Волку и Оленьке подлетела стокилограммовая тетка и буквально стала требовать, чтобы девушка приобрела у нее пуховые платки, лучше все сразу, Красная Шапочка поняла, что отсюда нужно делать ноги.

Выручил наших влюбленных Бобер, вернее, контролерша, та самая Марья Петровна. За последние десять минут она сказочным образом скинула лет эдак десять и гордо вела под руку не очухавшегося после спетой арии Бобра. Вот что значит сила любви! Бобер же смотрел на мир с покорностью настоящего буддиста.

– Люська, отстань от молодой, – вступилась за Ольгу Сирота. – У нее нет мужа. Некому покупать твои платки. Ты лучше за меня порадуйся! Посмотри, какого молодца ухватила! Бобер! Красив как Путин! А поет как… «Меня не любишь, так берегись же любви моей!»

Чужое счастье, хоть и кратковременное, неприятно кольнуло Ольгу. То, что она сама без мужа, известно уже последней вокзальной тетке!.. План по олигархам не выполнен!..

И красавец Волк куда-то запропастился. О боже, он все-таки купил рыбацкие сапоги огромного размера.

Глава семнадцатая

На остановке автобуса, курсирующего между городом и отдаленными деревнями, публика собралась соответствующая: в основном бабушки, каждая не менее пяти метров в обхвате. Они вели разговоры о маленькой пенсии, о дурной молодежи и былых высоких нравах. Дедков было в пять раз меньше, и они спорили о политике. Кроме того, все до одного – и бабули, и дедки – жаловались на здоровье и дороговизну лекарств.

Подъехал автобус, и тут столичным гостям удалось стать свидетелями настоящего чуда: только что стонущие о недостатке здоровья «беспомощные» пожилые люди преобразились. Они проявили такие чудеса быстроты и спортивной подготовки, что оставалось только диву даваться. Бабули и дедули кинулись на штурм долгожданного транспорта так, как матросы не шли на штурм Зимнего. А иначе нельзя: кто успел – тот и сел.

Под крики «Мы домой едем! А вы, лоботрясы несчастные, куда претесь?! Вместо того чтобы работать и детей воспитывать, на автобусах катаетесь?» Красная Шапочка и Волк были оттеснены в самый конец автобусного салона.

– Ничего себе! Да их бы на футбольное поле. На чемпионат мира или на «Евро», – прокомментировал Волк. – Ты смотри, сколько ловкости, сколько прыти! Да любому спортсмену фору дадут! – выдохнул он, потирая помятый бок.

– И не говори! Одна меня так мешком по голове шарахнула, что я еле на ногах устояла! – поправляя забранные в хвост волосы, жаловалась Красная Шапочка. – Да такая бабуся с любым гопником в два счета расквитается…

Как ни странно, Ольге досталось свободное место, она села, автобус тронулся. И тут Шапочка взглянула в окно и обомлела.

За автобусом вприпрыжку, тряся необъятной грудью, бежала старушонка. Водитель, дед семидесяти лет, конечно же, видел в боковое стекло несчастную с авоськами и воздушным красным шариком в форме сердца с надписью «I love you», привязанным к запястью, но вместо того, чтобы притормозить, прибавил скорость.

– Не без чувства юмора старичок водитель, – констатировал Волк, прижатый к самому окну.

– Хулюган! – закричала какая-то пассажирка. – Тетю Глашу забыл!

На водителя обрушился шквал брани. Но он крепко держал руль, пока в него не полетели помидоры. Тут уж деваться было некуда. Остановился.

Добежавшая бабуля ворвалась в салон, зорким коршуном оглядела окрестности и встала над Ольгой, а затем и вовсе налегла на нее всей своей массой вместе с 30-килограммовыми авоськами.

– Коленки бы прикрыла, бесстыжая! – пробормотала она и тут же взгромоздила свои сумки рядом с Красной Шапочкой. Ничего не оставалось делать, как уступить старушке место – уж лучше с Волком свисать через открытое окно, чем быть погребенной заживо.

– Ты что это возомнила, девица? – вдруг вскинулась бабка и вздернула грудью серую кофточку. – Принимаешь меня за старуху? Да я еще и за тебя, и за твоего мужа постою! Я всех перестою! Всех переживу!

И она грозно выпрямилась, изображая памятник последнего строителя коммунизма.

У Красной Шапочки возникло острое желание попросить водителя затормозить, поймать такси и вернуться домой. И тут… Бабах! В автобусе раздался громкий хлопок, похожий на взрыв. Заскрипели тормоза. Затихли пламенные речи про политику, культуру и нравственность.

– Ельцин! – закричал какой-то старичок, дремавший до этого на первом сиденье. – Афганистан! Террористы!

С трудом удалось успокоить его, хотя он до конца так и не поверил, что террористов по деревням нет.

– Все живы? – хриплым басом спросил водитель.

Оказалось, это не выдержал людского натиска и пал смертью храбрых красный воздушный шарик.


Еще минут через сорок автобус подъехал к заброшенной остановке, на которой сошли только Волк и Красная Шапочка, остальные пассажиры поехали дальше, что вызывало у девушки живой интерес… Неужели дальше этого захолустья есть еще населенные пункты?

В глубине остановки с надписью «Светлый путь», на лавочке, сцепив руки на цветастой сумке, сидела женщина средних лет. Похожа она была немолодую собаку, одновременно добродушную и хитрую.

– Все-таки приехали! – обрадовалась она. Встав, женщина оказалась по плечо Красной Шапочке и по пояс Волку. – Пойдемте, детки дорогие. Здесь всего-то километра два идти. Меня зовут Наталья Сергеевна.

– У нас есть опыт деревенской жизни, – успокоил не ее, а Красную Шапочку Волк.

– У нас в селе все, как я и обещала, – частила Наталья Сергеевна. – Интернета нет, телефон ловит только в полете над крышей или на электростолбе. Отдохнете по полной.

Еще не понимая, насколько все серьезно, Красная Шапочка решила пошутить:

– Электричество есть? Или только столбы?

Семенящая рядом Наталья Сергеевна радостно завертела головой:

– Есть! Но телевизор ловит только две программы – Первый канал и местный, ругательный.

– Совсем ругательный? – с улыбкой уточнил Волк.

– Ага. Он в первую половину месяца хвалит губернатора, а во вторую, когда заканчиваются бюджетные деньги, ругает власть. Это скидываются недовольные бизнесмены и кандидаты на наше дальнейшее обворовывание.

Женщина говорила хорошо поставленным голосом, и слушать ее было интересно.

– Вам только на митингах выступать, Наталья Сергеевна, – польстил Волк.

– Так я и выступала. Я бывший лектор общества «Знание»… Но это при Советском Союзе, а с девяностых годов я агитатор.

– Агитатор за что? – Поправлявший свой рюкзак Волк остановился и огляделся. В «Светлом пути» уже не принимал телефон, Серов-Залесский проверил, зато дороги здесь были приличные, заасфальтированные. – Так на что людей подвигаете?

– А за что заплатят, за то и агитирую. Ну, вы чего встали?

* * *

Просторный кирпичный дом бывшего Сельсовета «Светлый путь» стоял на холме, и в нем располагались почта, библиотека и комната, в которой до сих пор хранились личные дела всех жителей села и отчеты по работе совхоза. Вот в это самой комнате и сидела Наталя Сергеевна. Она вела сборы по земельным налогам, чуть-чуть помогала библиотекарше и, по старой памяти, почтальоншам.

Сначала совхоз «Светлый путь» давал работу полтысячи людей. Затем захирел, как и все сельское хозяйство страны, и постепенно коровники и теплицы совхоза разрушались, а население подалось в города.

Наталья Сергеевна смотрела на обнищание жителей с тоской. Дело в том, что она всю жизнь руководила. В школе комсомольской ячейкой (до партии дело не дошло, ее ликвидировали в 90-е). Затем стала старостой курса торгового техникума, а чуть позже вплотную занялась руководством своего мужа, тогда председателя совхоза. Наталью не смущала разница в возрасте в семнадцать лет. Женщина знала, на что шла, и с радостью переехала из родного домишки на окраине села в двухэтажный дом председателя.

В юности за Наташей ухаживал соседский Василий, очень хороший парень, и все село давно привыкло к мысли, что они поженятся. И Наталья так думала, пока Вася не ушел в армию. А за девушкой приударил Игорь Васильевич. И приходил в гости не с букетиком ромашек, а с рубероидом для крыши или предложением войти в Совет совхоза. Как-то само собой о Васе Наталия вспоминала все реже и забыла окончательно, когда он пропал без вести, уйдя служить по контракту в Иностранный легион.


Энергия Наталии Сергеевны била через край, чаще всего по односельчанам. Она даже устроилась в общество «Знание» и раз в месяц читала лекции о положении сельского хозяйства и перспективах развития России на научных, политическим и экономическим путях.

Бабушка и мать Натальи радостно перекрестились, когда властная дочурка, гоняющая их то с ремонтом заваливающегося дома, то по хозяйству – с кроликами, коровой, птицей и экспериментальными посадками новых сортов томатов, умотала жить в центр села.

Тридцать лет Наталья Сергеевна самоотверженно помогала мужу в руководстве совхозом, пока последний сам собой не развалился без нормального финансирования. И тогда ее подкаблучник Игорь Васильевич переметнулся к городской дамочке, с которой организовал овощной кооператив.

Три года Наталья Сергеевна приходила в себя. Она, вся такая правильная, правда, бездетная, осталась без мужа и без власти. К тому же Игорь Васильевич продал свой особнячок, пришлось возвращаться в старый домишко, в котором уже не было ни мамы, ни бабушки.

Наступив на горло собственному гонору, Наталья устроилась на почту и снова попыталась влезать в личную жизнь каждого односельчанина. Она знала обо всех и все. А главное – она сильно изменилась, стала носить строгие костюмы и волосы «в пучок». И осталась у Наталии Сергеевны «одна, но пламенная страсть»[13] – деньги!

Наталья Сергеевна искала любой способ для подработки. На собственные деньги восстановила теплицу с помидорами, заключила контракты… Но! На старых жителей надежды было мало, а молодежь стремительно уезжала из родного села по очень простой причине. Здесь не было Интернета и плохо брал телефон. Для связи приходилось идти в «дом на горе», а зимой или в распутицу, тем более в жару, особо не находишься.

Кое-как организовав подсобное хозяйство, Наталья Сергеевна решила превратить недостатки в достоинства и нашла простое, а потому действенное решение.


Она решила развивать туристический бизнес с уклоном в особенности многих своих знакомых. В их мире людей, так сказать Гомо Сапиенс, практически не осталось, а звериная сущность берет свое. И если представители фауны из дальних мест, например Львы, Зебры или Кенгуру, на запах весеннего леса и грибов не реагируют, то Волки, Медведи и уж конечно же Лисы и Зайцы теряют голову от одного аромата земли, пусть даже и в цветочных горшках. И зачем ехать в Швейцарию или в Альпы?

Конечно, лучше всего отправиться на Байкал или на Алтай, но не каждый может себе это позволить, да и перелеты занимают уйму времени, особенно если погода не летная.