Как же давно это было…

Я вздохнула, наполняя стакан водой из-под крана. Выпила и, тихо звякнув, поставила его на стол.

Сердце более или менее приходило в свой ритм. Я услышала шаги на лестнице.

Тетя не стала зажигать свет, просто сунулась на кухню и спросила:

— Джен? Это ты?

— Да, Мэйди, прости. Мне не спалось.

Она приблизилась ко мне, говоря:

— Ты кричала, милая. Тебе плохо?

Я не знала, что она подразумевает под этими словами. Мама наверняка рассказывала ей о моих отношениях со Стайлсом. Возможно, Мэйди именно это и имела в виду.

— Нет, все нормально, не бери в голову.

Я хотела уйти, но Мэйди вновь окликнула меня:

— Завтра в больницу, помнишь об этом?

— Да, конечно, доброй ночи, — бросила я и пошла к себе.

Я подхватила респираторную инфекцию и мне сильно болело горло. Температуры не было. Однако Мэйди настояла, чтобы перед поездкой в аэропорт, мы заехали в больницу и сдали анализы. Я не стала отказываться. Мне действительно было очень плохо. Потому я попыталась уснуть, когда вернулась в комнату. Иначе снова не высплюсь.

Но с таким жжением в глотке не так-то просто отдохнуть. Сон не шел ко мне. Я ворочалась и ворочалась с боку на бок, мучая мозг отрывками сновидений. В конце концов лишь под утро я смогла погрузиться в дремоту.

* * *

Мы сидели в коридоре лаборатории. В ожидании результатов моих анализов прошло уже около двадцати минут, это значило, что вскоре мне все скажут.

Мэйди говорила со знакомой медсестрой, стоя в паре метров от меня. Папа остался в машине.

С утра пораньше звонила Стоун и радостно кричала в трубку, что ждет меня. Причем в Бостоне было примерно четыре часа утра, в то время как в Манчестере — уже девять. Я попросила ее поспать, чтобы она смогла встретить меня в аэропорту, и та, хохоча, согласилась. Хотя мы обе знали, что спать она не ляжет.

Мы с тетей направились на первый этаж Больницы Святой Марии уже спустя больше получаса. Все было в порядке, не считая повышенной СОЭ* в крови, но чего же еще ожидать с таким воспаленным горлом. Мне написали наименования препаратов, курс которых я должна пропить, сказали, как обрабатывать горло, и на этом доктор отпустил нас.

— Мэйди, я сейчас, ладно? — выходя из лифта, сказала я, указывая рукой на дверь с табличкой WC. — Мне туда.

Тетя кивнула и пошла к выходу из здания.

Хорошенько умывшись, я вынула из сумки чехол, в котором лежала электронная сигарета, и принялась дымить, глядя на себя в зеркало. Остриженные до плеча и осветленные волосы делали меня совсем другой. Темные очки на глаза, прямо здесь, в помещении; теплая косуха с мягким воротником, джинсы, ботинки. И вот уже я совсем другая. Чужая. Сколько еще это будет продолжаться? Сколько времени мне нужно, чтобы выбросить его из головы?

Спрятав сигарету, я подхватила с пола свой рюкзак и вышла в коридор, за ним холл и…

Я лишь мельком взглянула на женщину, что стояла у высокого окна, кого-то явно дожидаясь — она косилась на часы на стене — и сразу же сбавила ход, медленно сворачивая и подходя к ней.

Она бросила на меня короткий взгляд в тот миг, когда я сняла очки, и, вначале отвернувшись, вновь резко посмотрела в мою сторону.

— Джен? — одними губами выдавила она.

А я просто смотрела в ее зеленые глаза, понимая, что это его глаза, у него такие же — ясные, с искрой, такие же, но не эти.

— Джен… — снова повторила Энн Стайлс.

Я помолчала еще немного, произнесла сдавленным голосом: «Здравствуйте, миссис Стайлс», и, добавив: «Я улетаю в Бостон», медленно попятилась.

— Дженни, — подалась было за мной Энн, но я резко рванула с места, едва не сбив с ног какого-то мужчину, и, не извинившись, пулей вылетела на улицу.

Моросил мелкий октябрьский дождь. Я стояла на дорожке, сминая пальцами лямку рюкзака. Мне было так дерьмово, что словами не описать. И я решилась, приняла такое решение: я должна сходить на его могилу, чтобы окончательно смириться и больше не жить надеждой. Ведь я не раз погружалась в эти мысли: вот Гарри жив, он приходит, и что делаю я? Конечно реву белугой от счастья, что он здесь и он жив. Но не более того. Ребята, вы серьезно? Да нам никогда не быть вместе. Я просто не могу быть с ним. Весь этот их дерьмовый криминал, все эти перестрелки и разборки — это не мое.

Но, Боже, пожалуйста, Господи, услышь меня: ПУСТЬ ОН БУДЕТ ЖИВ!

Я клянусь, что даже не посмею злиться на него, не стану ревновать, если он найдет себе другую девушку. Как угодно. Только чтобы жив…

— Ты опять курила эту гадость, Джен? — проворчал папа, когда я устроилась на заднем сиденье его машины.

Мэйди оглянулась на меня из-за подголовника своего кресла.

— Я встретила миссис Стайлс, — зачем-то сказала я и тут же отвернулась, утыкаясь взглядом в окно, как только глаза тети расширились.

Она умная. Она не стала меня расспрашивать, понимая, что я просто хотела поделиться хотя бы частичкой боли, я просто хотела немного сбросить это с себя.

Больше никто ко мне не обращался, и, проехав центр Манчестера, мы направились в юго-западном направлении в сторону Манчестерского аэропорта. До Бостона я доберусь где-то за семь с лишним часов, значит, дома буду вечером. Хейли вполне успеет сойти с ума от ожидания. Эта цыпочка хочет отметить свой день рождения, и вот все эти ее намеки на прошлогодние события — на ноябрь того года — меня крепко пугают.

Ненавижу это чувство, словно все повторяется. Отвратительно просто, потому что не может повториться. Ведь самого главного и яркого виновника торжества не будет.

— Милая, передашь вот это Хейли? — спросила у меня тетя, когда мы уже сидели в зале ожидания аэропорта.

Она протянула мне небольшую коробку с бантом, и я невольно улыбнулась.

— Ты помнишь о ее дне рождения?

— Конечно, — невозмутимо ответила Мэйди, но спустя мгновение добавила: — Мне позвонила Кейси.

Я рассмеялась из-за выражения лица тети. Она была очень забавной в этот момент.

— Поверить не могу, — хлопнул себя по колену сидящий рядом папа-Фрэнки. — Мэйди, она смеется впервые за неделю. А я уж думал, моя дочь — депрессивный подросток.

Я развеселилась еще больше, хотя мне на самом деле было немного страшно от звука собственного голоса, потому что да, действительно, я не смеялась лет сто. Даже щеки заболели от этих забытых действий.

Когда объявили начало регистрации на мой рейс, я прижалась к папе, долго не отпуская его, на что он проворчал: «Я сейчас разрыдаюсь», и к нам двоим присоединилась Мэйди, обхватывая наши плечи. С прощанием было покончено. Я отправилась домой.

Да, я лечу в Бостон. Такое ощущение, что в Англии я провела по меньшей мере год. Слишком далекой казалась мне та жизнь в Штатах. Слишком чужой.

* * *

Хейли исправно дожидалась меня среди встречающих и конечно, заметив, проорала так, что от нее шарахнулись люди.

Я снова прыснула со смеху. Этот день, день рождения моей подруги, точно был не таким, как обычно. Этот вечер уже намекал на возможно хорошее времяпрепровождение. Поэтому Стоун изумленно вытаращилась на меня, когда я, обняв ее, выдала: «Что ж, моя рыжеволосая бестия, вспомним, как мы умеем отрываться?», а потом на ее миловидном лице расплылась широченная улыбка, и подруга вскинула руки вверх, крикнув:

— Да-а-а! Вот это круто!

Да, это было круто. Наверное. В области груди тут же обожгло, когда Хейли, не подумав, добавила:

— В «Фелисити»? — и умолкла, потому что я опустила глаза, а улыбка вмиг сползла с моего лица. — О… Джен, прости. Я не…

— Ничего. Все нормально. Если хочешь…

— Нет, ты что. Нет. Я не хочу туда… Пф… Клубов, что ли, мало? Бред какой…

Но я поняла, у нее стопроцентно продумано абсолютно все.

— Тебе подарили «входные», — утвердительно проговорила я, волоча за собой свою сумку, и громко покатила ее по ступенькам.

Хейли несла мой рюкзак, семеня рядом.

— Ну… да, черт, Джен. Просто Сэмми… Ну короче говоря, Сэм лично поздравил меня с днем рождения и сказал, что мы втроем, то есть ты, я и Джонни, можем приехать сегодня в «Фелисити», и он пообещал, что вечеринка будет просто отпадной. Не могу же я отказаться от такого. Мы в последнее время подружились с Сэмми. Он и Джонни снова общаются. Все наладилось, Джен. Это так здорово!

Я молчала. Не расстраивать же подругу прямо сейчас. Я не собиралась ехать в этот клуб. Вот уж точно нет.

— Ладно, — вздохнула подруга, подходя к машине, — садись, я уже поняла, что ты не хочешь в «Фелисити».

— Хейли, — остановилась я, словно приросла к земле, — откуда машина?

Моя глотка разрывалась от жжения по двум причинам: во-первых, я простудилась; во-вторых, передо мной стоял черный Range Rover.

— А, это? — как ни в чем не бывало бросила подруга, обходя внедорожник. — Теперь на ней ездит Сэм. Иногда. Он дал мне ее, чтобы я забрала тебя.

— Оу… — только и произнесла я, глядя на то, как Стоун укладывает мою сумку в багажник.

— И… э… Джен, — вдруг напряженно выдавила подруга, — ты не волнуйся, ладно? Но… — Хейли нерешительно мялась рядом со мной. Мне сделалось дурно от ее вида. — Там, в общем, Зейн. Он снова с ребятами.

Я же всего неделю отсутствовала, Господи Иисусе. Что за ерунда?! Стоун, поймав мой непонимающий взгляд, развела руками.

— Я сама чуточку шокирована. Все так странно.

Не то слово.

— Ну что, едем?

Кивнув, я забралась в салон и прикрыла глаза, после чего резко посмотрела на водительское место, где раньше видела Гарри.

Боже. Помогите мне. Это невыносимо. Камень на сердце. Бесконечно больно и пусто внутри. Но как может быть одновременно и больно, и пусто?

— Я хочу снова услышать его… Хейли… — остекленело глядя на подругу, прошептала я и прикусила дрожащую губу. — Я хочу, чтобы Сэм не трогал машину… машину Гарри.

Я твердо кивнула. Хейли смотрела без какого-либо глупого сочувствия, она просто понимала меня. Поэтому она ответила:

— Сегодня же скажу это Блэку. Пусть поставит ее в гараж.

— Спасибо.

— Да. Все хорошо, милая. Все будет хорошо.

* * *

Да, Сэмми действительно дожидался нас в клубе. Я пообещала себе не пить вообще. Нисколечко. Просто намеревалась поторчать тут не дольше часа и уехать. Не то настроение. Челси по-октябрьски утопал в моросящем дожде. Я не могла не думать о том, что произошло в этом клубе тогда, на мой день рождения…

На улице в ту ночь тоже было промозгло и холодно. Все то же самое, за исключением одного: вместо Зейна, сидящего напротив меня на диване, тогда был Гарри. И я в тот раз не сидела вовсе, а нарывалась на Стайлса. Можно повторить? Я хочу нарваться на него снова. Неужто никому ничуть его не жаль?

— Я планировала попасть на кладбище сегодня, — выдала я хрипловато и посмотрела прямо в темно-карие глаза Малика.

Все вокруг напряглись. За тонкой занавеской изумрудного оттенка на диванах расположилась наша компания, которую собрал Сэм. Слева от меня Энди с какой-то девицей, справа Найл — все такой же молчун. Дальше, во главе стола — Хейли, напротив меня — Зейн, потом Блэк и Джонни. Рука Сэмюеля дрогнула, потому что он как раз наливал мне вина. Его взгляд переметнулся на мое лицо, и он спросил:

— К кому на кладбище?

Я моргнула, ничего не понимая.

— Просто… — опустился на диван приятель, и я видела, как меня буравит взглядом Зейн, — просто ты никогда не говорила о Гарри.

— Ты даже не здоровался со мной, Сэмми, с чего я буду говорить о нем с тобой?

Мое настроение могло испортить праздник Хейли, поэтому я тут же взяла себя в руки и произнесла:

— Извините.

— Ты права, — вдруг вступил в разговор Малик, и я вскинула на него глаза, внутри терзаясь мыслями о том, что любила этого человека, а он теперь так холоден. Любил ли он меня тогда? Конечно нет. — Ты молчала все это время. И правильно, Дженни. Именно поэтому ты, разумеется, не знаешь, что Гарри похоронен в Манчестере. Ты ведь просто сбежала, — с сарказмом добавил парень. — Улетела в Англию и сидела, спрятавшись у своего отца, когда хоронили того, кого ты любила.

Я смотрела на Зейна с нестерпимой тоской. Его слова будто перерезали мне язык, и я не могла говорить. Но мне нужно было ответить и уйти. Я хотела ответить ему.

— Да… мне это знакомо, Зейн. Однажды я хоронила любимого человека…