Людмила Немиро - Черная бабочка

— Гарри, — попытка номер два.

Снова еще более удивленное:

— О-оу!

Я облизнула пересохшие от страха губы, отпустила Хейли и шагнула к Стайлсу. Тот заинтересованно склонил голову, буравя меня странным взглядом.

— Послушай, то, что случилось в баре… — начала было я, но Стайлс резко перебил меня:

— В машину. Сейчас же.

Он не кричал, не нервничал. Он сказал это совершенно спокойно и твердо, настолько твердо, что меня передернуло. Я, в долю секунды поняв, насколько сильно вляпалась, попятилась, качая головой, и снова ухватила подругу за руку. Та тут же поволокла меня в сторону своего дома.

За спиной громко хлопнула дверца машины, отчего я невольно вздрогнула, после загудел двигатель, нас осветило фарами, и автомобиль с визгом умчался прочь.

Я посмотрела на подругу, та опустила глаза. Мы обе прекрасно понимали, что приезжал Гарри не за нами обеими, а за мной. Я натворила глупостей, не сразу осознав масштаб проблемы. Нужно было бояться этого парня более искренне, не проверяя степень его распущенности, нужно было просто прятать глаза, не встречаться с ним взглядом, как это делали все в его присутствии. А я, как идиотка, нарвалась тогда, в том чертовом клубе, потом в баре… Могла перетерпеть. Что дальше? Зачем орала на него сегодня, зачем поддалась эмоциям и снова сбежала? Черт… Я действительно сбежала.

Сколько еще он будет скрывать свои намерения? Явно что-то задумал. Куда повез бы, сядь мы в его машину? Хотел просто поговорить? Серьезно?

Нет, только не такой, как он. Даже предложение не дал закончить. Заткнул мне рот в один миг простой репликой, почти безэмоциональной. Жуть. Но что теперь делать?

— Думаю… — раздался неуверенный голос подруги, — тебе действительно нужно уехать.

«Плохая идея, Стоун, — вспыхнуло в моих мыслях, — очень плохая. Тем самым я покажу ему, насколько глубоко напугана».

Но вслух я ничего не сказала. Не нужно об этом знать даже ей. Вообще никому не стоит знать подобного обо мне. Пусть лучше меня гложет тихо, чем я стану бросаться из угла в угол и предпринимать глупые попытки скрыться. Ведь пока что не произошло ничего страшного, и пусть лучше это не имеет продолжения.

Каждый раз убегая от кого-то, просто ради шутки убегая, играючи, я в какой-то момент ловлю себя на мысли, что игра превращается в настоящую погоню, выживание. Я бегу от него. Мне страшно остановиться, затормозить и сказать: «Эй, хватит, это не смешно. Я устала. Не могу бежать дальше». Но вместо этих слов с губ срывается хрип, ужас охватывает все мое тело и…

Это моя фобия. Теперь днем и ночью я боюсь погони. Боюсь, что он, как тогда, помчится за мной по влажному после дождя асфальту. Я услышу его тяжелое дыхание, и цепкие пальцы ухватят меня за капюшон. Я правда боюсь этого. Катастрофически.

Не его жестокость и холод во взгляде пугает меня, а страсть, которой он сжигает. К нему неприменимо слово «ледяной», он вспыхивающий в один миг и ревнующий ко всему живому на свете.

Мне нельзя смотреть на него. Он привязывает. Но я каждый раз смотрю. Даже сейчас, когда не вижу его, я все равно ловлю малахитовый сияющий взгляд. Это мое наказание, и я не знаю, за что именно.

* * *

Дождь закончился еще до обеда. После, когда мы с Хейли и Джастини Смит уже сидели в кафе, расположенном на территории кампуса, проводя здесь время ланча, я не переставала вести с Джас беседу на тему межличностных отношений. Именно это мы разбирали на первых трех лекциях, и вот именно это нравилось нам обеим. Однако, когда тема плавно перешла на более глубокий уровень, а именно на термин «Стокгольмский синдром», я невольно углубилась в это, и мы с Джастини даже заспорили. Она утверждала, что этому подвержены все люди, и что всегда виноват похититель в зарождении самого этого понятия в своей жертве. Но мое мнение было другим. Можно сочувствовать похитителю, можно понимать его и даже искренне жалеть, но если принуждения к чему-либо нет, то что это? Как назвать такие отношения?

— Глупости, Джас, — сказала я, — сама подумай. Стокгольмский синдром применим лишь к жертвам жестоких людей. То есть к тем, которые действительно используют свою доминантную силу. Такой человек держит жертву в неволе, подвергая ее ужасным испытаниям. Но можно ли свалить все на этот синдром, когда похититель нормален в отношении жертвы? То есть он ее не насилует, не избивает, не держит на цепи, в конце концов. Мне кажется, люди слишком часто употребляют этот термин и все лишь потому, что пытаются прикрыть свое истинное отношение к человеку, который просто держал ее, жертву, при себе. Так что вряд ли это будет Стокгольмским синдромом.

— Я не согласна, потому что само по себе принудительное лишение свободы — это ненормально, — снова возмутилась Смит. — И, кстати, вспомни статистику: сколько женщин обращаются за психологической помощью? Большинство из них подвергаются избиениям со стороны мужей…

— Нет, послушай, ты не о том говоришь…

— Да я поняла уже, что не о том, но все равно считаю…

— Верно, ты считаешь так, потому что хочешь оправдать женское слабоволие.

— Ну да, взгляните, супергерл заговорила, — рассмеялась Джас над моей репликой и мне тоже стало смешно. Кажется, меня не туда понесло.

Стоун откровенно скучала, называя нас жуткими занудами и в итоге переключила свое внимание на соцсети. Потом она еще около пятнадцати минут болтала с кем-то по Фейстайму, нацепив наушники, а мы с Джас перешли на другую тему, касавшуюся подавления агрессии у людей.

— О… Сэм? — вдруг пробормотала Стоун, и я покосилась на нее.

Подруга извинилась и вышла из-за стола. Меня смутил звонок Блэка. Его довольно долго не было в университете. Мы с Хейли успели немного прийти в себя после всего, что с нами произошло, включая встречу со Стайлсом две недели назад. Но то, что Сэмми объявился сейчас, жутко напрягало.

Когда Стоун скрылась за дверью кафе, я почти не слушала Джастини, борясь с любопытством, которое бурлило внутри. Я оглядывалась на вход и все дожидалась, когда же Хейли вернется. После мы отделаемся от Джас, и я все узнаю.

Нет, Джастини — хороший человек. Она надежная и спокойная и у нас с ней много общих тем для разговора, но знать о Стайлсе и его компании ей точно не нужно.

Стоун плюхнулась на стул рядом с Джас спустя невыносимо долгие пятнадцать минут. Я в нетерпении посмотрела на нее, приподняв брови, а та, хмурясь и, видимо, ничего толком не поняв из разговора с Блэком, сказала:

— Тебя вызывает профессор Коллинз.

— Э… что? А Сэмми? При чем тут профессор? — не соображала я, все равно поднявшись и принявшись складывать в сумку конспекты, потому что раз студента ожидает профессор по социальной психологии, значит, это нечто важное.

Коллинза боялись все. Крайне строгий седовласый мужчина, никому не дающий поблажек. Иметь какие-либо проблемы с его предметом — это нешуточно.

— Сэм ждет тебя у профессора, — пробормотала себе под нос все еще растерянная Хейли, но я услышала, кивнула, и, пообещав после все рассказать, покинула подруг.

Быстро пересекая территорию кампуса, я пыталась вспомнить, что же успела натворить. Ведь не просто так мной заинтересовался Коллинз.

«Тесты написаны, результаты высокие, занятия исправно посещаются… Стоп. Но вот каким образом сюда вклинился Сэмюель?».

В конце концов, мне пришлось оставить попытки додуматься до сути всей этой ситуации, и я, перейдя почти на бег, пронеслась мимо пятерых парней, имитирующих на лужайке игру в американский футбол. Едва не оказавшись в эпицентре их борьбы, я резко свернула на асфальтированную дорожку и, наконец, вышла к главному корпусу университета.

В коридоре первого этажа было не слишком тихо, несмотря на то, что уже начались занятия, а мы, кстати, пропускали одну пару, потому как не было нашего преподавателя по общей психологии. Несколько небольших компаний студентов, толпясь у окон, громко разговаривали, шутили и горячо обсуждали, кажется, чью-то неудачу в сдаче теста.

Я прошла в сторону административного крыла, свернула непосредственно к кабинету мистера Коллинза и тогда заметила троих парней. Это были, кажется, ребята с первого курса. Они кого-то окружили, разговаривая и смеясь, а я приблизилась к двери, уже взялась за ручку, когда позади себя услышала:

— Привет.

Мне вначале показалось, что я сплю. Иначе откуда здесь взялся Стайлс? Но нет, это не было сном. Это оказалось реальностью: Гарри стоял у окна в окружении троих ребят, которые заинтересованно разговаривали с ним. Кажется, расспрашивали о машине.

— Вот черт, Гарри! Чтоб каждому так везло! — воодушевленно бросил один из студентов. — Выпустился отсюда, а чем заниматься стал!

«Выпустился отсюда? Он тут учился? Хм… Как интересно. Нет. Неинтересно».

Я едва удержалась, чтобы не съязвить по поводу «мальчишеской» глупости ребят. Гарри тут же обошел их, прерывая разговоры, оправил свое распахнутое черное пальто и уверенно направился ко мне. Я все еще стояла спиной к двери, и открой ее сейчас Коллинз, точно сбил бы меня с ног. Если он у себя, конечно. Понятно ведь, что Сэмюеля «попросил» Стайлс посодействовать. Ведь позвони Сэм сразу мне, я точно не пришла бы сюда.

Студенты неловко попрощались со Стайлсом, а он лишь лениво махнул им рукой. Похоже, они его неплохо знают.

— Что ты здесь делаешь? — проговорила я, надеюсь, спокойно, и с некоторым отчаянием во взгляде проводила глазами уходящих прочь первокурсников.

Как назло в коридоре становилось все пустыннее. Или мне это показалось. Меня слегка замутило под взглядом Стайлса, вставшего слишком близко. Отличный ход, он знает, что делать, чтобы обезоружить и напрячь человека.

— Где Сэм? — не дожидаясь ответа Гарри, пролепетала я. — Какие-то проблемы? Я что-то сделала? Зачем меня позвали?

— Затем, что в прошлый раз я действительно хотел кое-что у тебя узнать, — с расстановкой произнес парень, — но ты, кажется, туговато соображаешь. Мне совсем не трудно, я пришел сам.

— Ладно, — сглотнув, кивнула я, неотрывно глядя Стайлсу в глаза, в то время как он спокойно смотрел в ответ, но я чувствовала, что это нечто запланированное. Парень дожидался кого-то. — Можешь сейчас задать свои вопросы. Я готова ответить.

Гарри почему-то усмехнулся.

— Здесь это не слишком уместно, Дженни, — он снова оглянулся.

Я занервничала сильнее, потому что в конце коридора показался профессор Коллинз. Еще не хватало, чтобы он увидел меня со Стайлсом. Это уже чересчур.

— Уходи, — пробормотала я, — пожалуйста, Гарри. Хочешь… хочешь, я позвоню тебе вечером? Я все расскажу, только уйди сейчас. Мне совсем не нужны эти проблемы. Профессор Коллинз терпеть не может, когда студенты отвлекаются на отношения… Он подумает… что…

Встретив смеющийся взгляд Стайлса, который даже не шелохнулся, я заткнулась, поняв, что нагородила сущего бреда. Но когда профессор направился прямо к нам, Гарри внезапно приобнял меня за плечи, незаметно для окружающих переведя руку сзади на мою шею. Он стиснул ее так, что я задохнулась от боли, но пошевелиться не имела ни малейшей возможности.

— Сначала ты нарываешься на неприятности, — забормотал Гарри с видом парня, который просто пришел повидаться с девушкой, что совсем не вязалось с этими словами; он изображал обходительность перед профессором, а говорил угрожающе, — потом бегаешь от меня, как глупая дура. После просишь, чтобы я не портил тебе жизнь. Ну уж нет, детка, если мне нужна информация, я ее, как правило, получаю. — Коллинза остановил внезапно появившийся в коридоре Сэмми, что-то спрашивая у того, конечно, по предмету, и я уставилась на приятеля расширенными глазами. Туда же взглянул и Стайлс, но после снова посмотрел на меня и заключил, чуточку встряхнув мое тело: — Только пикни и твой дружок вечером останется валяться в темном переулке с вышибленными мозгами. А теперь… Внимание, обморок…

Рука Гарри разжалась. Я шарахнулась от него в сторону, но тут же оказалась поймана и неожиданно вздрогнула от чего-то едва ощутимо уколовшего меня под лопатку. Переведя вмиг осоловелый взгляд на Стайлса, лицо которого приобрело выражение фальшивого испуга, я ошеломленно и с большим трудом моргнула, но тело обмякло, будто в меня влили снотворное. Что на самом деле так и есть, я сообразила лишь безвольно сползая по стене. Но чьи-то руки не дали мне грохнуться, подхватив подмышки, и над головой раздался голос профессора Коллинза: