Джорджетт Хейер - Черная моль

Герцог, подавшись вперед, положил ей на колено тонкую белую руку.

— Будьте благоразумны, дорогая. Я вовсе не такая уж скверная партия.

Нежность, отчетливо сквозившая в его голосе, наполнила Диану неизбывным ужасом. Она отпрянула.

— Уберите руки! — воскликнула она и вскочила. — И не смейте ко мне прикасаться, слышите?

Он тихонько усмехнулся в ответ, и этот смех вернул ей ярость и силы и позволил вновь заговорить насмешливо-ледяным тоном.

— Как же это? Чтоб герцог и вел себя столь негалантно? Вы забываетесь! Прошу соблюдать дистанцию!

Уголком глаза она заметила прикрепленную к обшивке кареты кобуру с пистолетом. Тут же отвела взгляд, надеясь, что он его не заметил, но от внимания Трейси мало что ускользало.

— Вынужден разочаровать вас, дорогая. Он не заряжен.

Она опустила руку на кобуру, словно желая проверить его утверждение.

— Ах, это?.. О, но я уже и без того догадалась, ваша светлость.

Нет, самообладание у этой девушки поистине поразительное. Ну где еще, скажите на милость, сыщешь такую?..

— Меня зовут Трейси, — заметил он как бы между прочим.

Слегка склонив голову набок, Диана словно пробовала имя на вкус.

— Мне не нравится это имя, сэр, — сказала она.

— Когда меня крестили, вряд ли кто-либо был озабочен мыслью о том, чтоб доставить вам удовольствие, — лениво парировал он.

— Вряд ли, сэр, — согласилась она. — Тем более, что вы мне в отцы годитесь.

Это был мастерский удар, и на секунду брови его сошлись у переносицы. Затем он рассмеялся.

— Merci du compliment, mademoiselle[51]! Я просто в восторге от вашего остроумия.

— Зато я сама не в восторге от повода. Могу ли я знать, какова цель нашего путешествия?

— Где-то после восьми, дорогая, мы будем в именье Андоверов.

Так значит вот куда он ее везет!..

— Надеюсь, вы позаботились о том, чтоб взять в дорогу хоть немного еды? — спросила она и зевнула. — Вряд ли вы захотите демонстрировать меня на постоялом дворе, я верно поняла?

Он не переставал удивляться ее несгибаемому мужеству.

— Ну, разумеется, мы остановимся у постоялого двора и мой слуга принесет вам прохладительного и закуски. Это будет примерно через час.

— Так долго? — нахмурилась она. — В таком случае прошу извинить, но я немного вздремну. Боюсь, что путешествие кажется мне несколько утомительным.

И она забилась в уголок подальше от него, откинулась на подушки и закрыла глаза.

Это окончательно добило герцога. Чтобы плененная девушка, вместо того, чтобы кричать, бороться, рваться на свободу, вот так спокойно засыпала?.. Однако уж в чем в чем, но в отсутствии чувства юмора Трейси никак нельзя было упрекнуть, а потому, пристроившись поудобнее в своем уголке, он последовал ее примеру. Путешествие тем временем продолжалось…

Наконец они подъехали к постоялому двору и карета остановилась. Диана открыла сонные глаза.

— Как, уже? — осведомилась она.

— Надеюсь, вы хорошо спали? — язвительно спросил герцог.

— Прекрасно, благодарю вас, сэр, — последовал незамедлительный ответ.

— Рад слышать это, дорогая. Я уже опасался, что вы не сможете заснуть в столь неудобной позе. Наверняка вы специально тренировались спать сидя, чтобы челюсть не отпала, верно? Хотел бы и я научиться тому же.

В голосе его звучала откровенная ирония. Диана впервые не нашлась что сказать.

Герцог поднялся.

— С вашего позволения покину вас, дитя мое. Пойду принесу чего-нибудь освежающего. Надеюсь, что не сочтете меня нелюбезным, если я напомню, что по обе стороны от дверцы будут стоять мои люди?

— Благодарю за заботу, — с улыбкой ответила Диана, но сердце у нее упало.

Герцог ушел и вернулся через несколько минут с бокалом вина и булочками.

— Прошу простить за столь скудное угощение, — сказал он. — Просто не хочу терять времени. Вас ждет куда более щедрый прием, когда мы приедем в Андовер.

Диана с благодарностью приняла вино и выпила. Оно сразу же взбодрило и прибавило сил. Еда же не лезла в горло, но чтоб не доставлять Трейси удовольствия, она разломила булочку и начала медленно жевать, стараясь выиграть время. Время, которое даст отцу шанс догнать их прежде, чем будет слишком поздно. Она сделала вид, что булочка ей не нравится и довольно капризно потребовала «фрейлину».

Глаза Трейси блеснули.

— Тут я, боюсь, ничем не могу помочь вам, дорогая. Вот поженимся и отправимся в Ричмонд, там во фрейлинах у вас недостатка не будет, обещаю.

И с этими словами он взял пустой бокал из ее дрожащих пальцев.

Остальная часть путешествия превратилась для девушки в сплошной кошмар. Заснуть больше не удавалось — мысль о том, что может сделать с ней герцог, ужасала, и она старалась по мере сил отгонять ее, призывая на помощь все свое остроумие и всю женскую хитрость. Впрочем, его светлость Андоверский держал себя в рамках и не позволил страсти вырваться наружу. Но время шло, начало смеркаться, и Диана, утомившись и отчасти утратив над собой контроль, походила уже не на гордую и полностью владеющую своими чувствами женщину, но скорее на малое дитя, испуганное и загнанное в угол. Когда, наконец, они прибыли в Андовер-Корт и герцог помог Диане выбраться из кареты, ноги едва держали ее и она с трудом взошла по ступеням, ведущим к высокой обитой железом двери. Тут герцог снова взял ее за руку и она содрогнулась.

Остановившись на пороге, он отвесил ей низкий поклон.

— Добро пожаловать в ваш будущий дом, моя королева, — произнес он и провел ее мимо лакеев с окаменевшими лицами и смотревших куда-то поверх их голов в небольшую комнату, посреди которой стоял стол, накрытый на двоих. Там он уже хотел заключить ее в объятия, но девушка вывернулась и устало опустилась в кресло.

— Я умираю, — запротестовала она, — просто умираю с голоду!

Глядя на ее побелевшие губы, герцог поверил. И уселся в кресло напротив.

Их обслуживали два лакея, и хотя вся душа Дианы содрогалась при мысли о том, что они видят ее здесь, она была благодарна за их постоянное присутствие в комнате.

МИЛОРД СПЕШИТ НА ВЫРУЧКУ

Милорд громко зевнул и выронил из рук «Спектейтор»[52]. Поднял глаза к часам и с неудовольствием отметил, что стрелки показывают половину шестого. Вздохнул и взял со стола «Рэмблер».

Хозяин с хозяйкой уехали к кому-то в гости и он не ждал их скорого возвращения, а потому, естественно, был далеко не в восторге от перспективы — ожидавшего его пустого и скучного вечера. Леди О’Хара пыталась уговорить его поехать с ними, заверяя, что там Джек не встретит ни одного знакомого человека, но он был непреклонен и отказался решительно и бесповоротно. Миледи надула губки и, ворчливо заметив Карстерсу, что более упрямого и тяжелого мужчины ей еще встречать не доводилось — не считая мужа, разумеется, который весь день только и знает, что выводит ее из всякого терпения — наконец сдалась, сказала, что прекрасно понимает Джека и даже позволила поцеловать ручку на прощание. Что милорд и исполнил со всем усердием, а потом еще долго махал карете вслед с крыльца. Вернувшись в опустевшую гостиную, он решил скоротать время до обеда за чтением двух свежих номеров «Спектейтора» и собственными мыслями. Обед, как выяснилось, сегодня несколько задерживался — повариха угорела.

Мысли Джека далеко не веселы, казалось, все в мире опостылело. И он пытался сосредоточиться на журнале, тоже, на его взгляд, совершенно неинтересном. Солнце уже садилось, скоро стемнеет и станет невозможно читать, а свечи еще не принесли. Устав от чтения, милорд решил немного вздремнуть, прямо в кресле. Храпел он при этом или нет — неизвестно. Но не прошло и четверти часа, как дворецкий разбудил его волшебными словами:

— Обед подан, сэр.

Карстерс лениво поднял голову.

— Что ты сказал, Джеймс?

— Обед подан, сэр, — повторил дворецкий и распахнул перед ним дверь.

— Наконец-то! Рад слышать это.

Милорд лениво поднялся и поправил галстук. И хотя обедать предстояло в одиночестве, внимательно оглядел и оправил свой туалет и сбил щелчком пальца пылинку с широкой манжеты, отделанной кружевом.

Затем через обшитый дубовыми панелями холл проследовал в столовую и уселся.

Шторы на окнах были задернуты и комнату освещали свечи в изящных серебряных канделябрах, отбрасывающие мерцающие блики на белую дамастовую скатерть и сияющее серебро. Ему поднесли блюдо с рыбой, и милорд позволил положить кусочек себе на тарелку. Дворецкий хотел знать, что он будет пить: кларет или бургундское? А может, эль? Мистер Карр решил в пользу кларета. Затем внесли говяжье филе, и милорд взял изрядную порцию. Потом последовала череда других блюд: куропатки, цыплята, утка, огромный ломоть ветчины, печенье, взбитые сливки.

Милорд не спеша и с удовольствием ел, отдавая должное всем этим яствам.

Дворецкий желал знать: возможно, мистер Карр выпьет все же стаканчик бургундского? На свет Божий явилась запыленная бутылка. Милорд обследовал ее через лорнет и одобрил. Он сидел, медленно потягивая вино, и взмахом руки велел унести ветчину.

Тут перед ним явилась новая чреда блюд, в том числе засахаренные фрукты и суп, а у локтя возникла тарелка с весьма упитанными голубями.

Одного уже переложили к нему на тарелку, и он, взяв вилку и нож, уже приготовился разделать птицу, как вдруг внизу послышался какой-то шум, зазвучали сердитые голоса, среди которых он различил один особенно пронзительный и настойчиво требующий мистера Карра или мистера Майлза. Милорд отложил вилку и нож и поднялся.

— Похоже, спрашивают меня, — пробормотал он и направился к двери.

Она тут же перед ним распахнулась и он, оказавшись в холле, увидел мистера Болея — тот налетел на молодого лакея, отказывающегося пропустить его в столовую. При виде Карстерса он вздрогнул и отступил. Надо сказать, что выглядел он чрезвычайно возбужденным и взволнованным.

— Слава Богу, вы здесь, сэр! — воскликнул мистер Болей.

Карстерс смотрел на него с удивлением. Манеры мистера Болея всегда отличались такой сдержанностью…

— К вашим услугам, сэр, — поклонился он. — Вы искали именно меня?

— У нас ужасное несчастье! — простонал мистер Болей. — Меня послала Бетти… срочно отыскать вас… или, если вас не будет, то мистера Майлза… потому как никто другой нам не поможет!..

Карстерс насторожился.

— Несчастье? Надеюсь, не… Впрочем, простите, что это я… Идемте, здесь нам будет удобнее, — и он провел гостя в маленькую гостиную. Болей сунул ему клочок бумаги.

— Сегодня утром Диана отправилась на прогулку верхом, а вернулась… только лошадь… И вот что было привязано у нее к седлу! Прочтите, сэр! Читайте же!

— Диана! — Карстерс подошел к столику, на котором стояла свеча, и пробежал глазами послание.

Оно было довольно кратким и, что называется, по существу.

«Возможно, мистер Болей помнит некоего мистера Эверарда из Бата, чье внимание к мисс Болей осталось тогда безответным. А потому он решил взяться за дело более энергично и рассчитывает продолжить знакомство с мистером Болеем в самом ближайшем будущем, когда мисс Болей станет «миссис Эверард», на что последний имеет смелость рассчитывать».

Джек яростно смял бумажку в ладони, стиснул зубы и выругался.

— …наглый мерзавец!

— Да-да, сэр, именно! Но что ждет мою дочь? Я отправился прямо к вам, поскольку сестра убеждена, что вы хорошо знаете этого Эверарда и можете сказать, где их найти.

Карстерс опустил руку ему на плечо.

— Не сомневайтесь, мистер Болей! Даю слово, мы найдем ее сегодня же!

— Так вы знаете, куда он ее повез? Знаете? Вы уверены?

— К себе в логово, готов поклясться! Он всегда поступает так, — подойдя к двери, Карстерс распахнул ее и начал отдавать четкие краткие распоряжения лакею. — Велите оседлать мою кобылу, чтоб была готова через десять минут! И еще Голубого Дьявола, запрячь его в парный двухколесный экипаж хозяина! Ну, что стоите? Ступайте! И пришлите мне Солтера!

Лакей отправился исполнять распоряжения, заметив перед уходом, что Солтера дома нет.

Тут Карстерс вспомнил, что сам отпустил Джима в Фиттеринг к Мэри и испустил еще одно проклятие. Затем взлетел вверх по ступенькам, за ним, запыхавшись, поспешил мистер Болей.

Оказавшись у себя в комнате и натягивая сапоги для верховой езды, Джек успел задать ему несколько вопросов.

Мистер Болей пересказал всю историю, не преминув мрачно заметить, какие отличные рекомендации получил Харпер от сэра Хью Грэндисона.