Мои руки больше не дрожали от ярости, когда я разбирал ассортимент своих девайсов. Терпение, Юля. Скоро ты познакомишься с каждым из них. Сейчас пришлось ограничиться малым.

 

Она сладко спала. Но больше меня не могла выбить из колеи ее улыбка. Ее хрупкая уязвимость. Теперь они станут ее постоянными спутниками, и не только во сне. Сталь наручников щелчком сомкнулась на ее хрупких запястьях. С ошейником было сложнее. Едва не проснулась, пока я с трудом закрепил его на ее шее.

Ошейник в Теме - символ принадлежности. Доверия. Незыблемости таких отношений. По сути, его надо заслужить. Потому что важность этой вещи запредельна. Это символ беспрекословного подчинения своему доминанту. Ингода он приравнивается чуть ли не к обручальному кольцу. Но не в этом случае.

Это иное. Это символ твоего униженного положения и моей безграничной власти, больше ничего. То, что незримо отравит твою кровь ядом смирения посильнее любых воздействий.

...Смаковать каждый момент твоего последующего приручения было наслаждением. Нанизывать, словно драгоценные бриллианты, на леску. Как ты пыталась меня обыграть! Все, что я оставил в смежной ванной комнате, вдребезги! Вот это страсть! Мне не будет с тобой скучно. Таких дерзких кошек особенно приятно ломать. С какой прытью ты пыталась выцарапать мне глаза! С таким я еще не сталкивался. Мне было весело. Даже ремень бил вполсилы. Контроль ускользнул лишь в одном - я взял тебя, забыв о резинках напрочь. Ничего. От этого еще никто не умирал. Хотя, ты пыталась. Отъехала.

А знаешь... я бы все отдал, если бы твоя отключка была именно тем, о чем я подумал. Даже грустно стало.  По принуждению в сабспейс не улетают. Для этого надо родиться сабой. Если бы ты словила его тогда... Я бы, наверное, не раздумывая, рванул в ювелирку за 6-ю каратами. Очень жаль. Ты бы могла летать, если бы не расстроила меня так. Сейчас же, забудь. Обидно, но от меня не зависит. Ломка и кайф несовместимы пока...

Я об этом забыл сразу. Какого черта, дура малолетняя, ты молчала о своих коленях?! Я тебя напрямую спрашивал в первый же вечер.

Прерывая диаграмму непрекращающейся эйфории, тогда мной овладел страх. Я ненавидел себя за то, что боялся вовсе не того, что ты не сможешь принимать участие в моих жестоких играх. Не того, что это может зарубить мою бессердечность на корню. Мысль о том, что я сделал тебе плохо, отравляла мое сознание. Недопустимо. Больно - да. Плохо - нет...

В тот вечер я не мог оставаться рядом с тобой. Ты кричала от боли, не имеющей ничего общего с Темой, а яд безумия до конца не выветрился из моей крови. Мне нужно было твое признание. Твои слова.

- Скажи мне то, что я хочу услышать, и я просто уложу тебя в постель...

Ты сказала. И не раз... А мне потом хотелось убиться об стену, чтобы стереть этот эпизод из нашей истории. Я метался по комнате, когда ты уснула, понимая, что еще немного - я прекращу все это раз и навсегда... Я едва не пришел к тебе снова... Ты бы офигела, если бы увидела меня на коленях. А так бы и было. Мне пришлось зашвырнуть ключ от твоей темницы в сад. Потом, остыть и отправиться на его поиски. Найти в фонтане. Озвереть от всего этого,  и затем успокоиться. Закрыть свое сочувствие и нежность в несгораемый сейф. Чтобы утром не замечать ничего. Твоего отчаянного взгляда. Невысказанной мольбы больше не кантовать. Робких проблесков доверия... которые, казалось, не были игрой вовсе.

Поздно. Слишком поздно. Сдайся. Я не хочу для тебя участи орхидеи. Мне безумно жаль ломать твое сознание, но выбора нет. Ты должна понять, что новые грани не перейти. Я - Хозяин. Ты - рабыня. Прими это. Переступив через себя и смирившись, станет легче. Ты же знаешь, при всем этом я никогда не дам тебе упасть. Ты в безопасности, пока я рядом. 

За что тебе все это? Юля, я никогда тебе не откроюсь. Я могу признаться лишь самому себе.

Потому,  что ты пыталась похитить сердце не того человека. Не с тем ты решила играть белыми фигурами. Это сердце тебе не по зубам. Потому что, пока оно в твоих палацах - я не отпущу тебя. Держи. Мне не жаль. Но за те чувства, что ты во мне пробудила, я не остановлюсь ни перед чем. Я сделаю тебя своей. У нас впереди долгие 12 дней.

12 суток, 24 часа в каждых. И за это время я сломаю тебя и отстрою по новой. Называй это, как хочешь. Извращением. Жестокостью. Ненавистью. Слабостью. Беспощадностью. Безжалостностью. Эгоизмом. Манией величия. Криминалом. Преступлением. Безумием. Одержимостью.

Я называю это любовью.


Была уже глубокая ночь, когда ноги сами принесли меня к двери ее импровизированной темницы. Охренительно позднее время, два часа ночи. Сейчас это не имело значения. В любое время, при любой погоде и политическом раскладе, у меня есть абсолютное право воспользоваться ею по своему усмотрению, не спрашивая на то согласия.

Поворот ключа. Ну, что у нас прилетит первым из этой оглушающей тишиной темноты? Не прилетело ничего. Уже легче. Нащупав выключатель, я включил приглушенный мерцающий свет, заливший комнату лунным сиянием. Напряжение изматывающих часов сломало ее. Смягчив боль этого отчаянного падения крепким сном, успокоившим изнасилованное собственными догадками сознание. Даже во сне она стремилась спрятаться от безжалостной действительности, сжавшись калачиком, обхватив себя руками, словно это могло сделать ее невидимой для меня.

Я не сразу понял, что не могу двинуться с места. Что цепь с гладкими стальными оковами даже не раскачивается в моей ладони. Я просто смотрел на нее, спящую, позволив эмоциям сражаться на арене друг с другом, даже не делая ставок на победителя. Потому что триумфатор не будет диктовать мне свои правила. Даже в том случае, если они созвучны с моими желаниями.

Неравный изначально бой, а здравый смысл никогда не принимал в нем участия. Жажда власти протянула руку великодушию, загнав клинок в ножны. Сегодня мир, дружба, жвачка. Наверное, я сам устал. И, когда она спала, у меня не было необходимости держать лицо.

 Мягкий ковер поверх паркета поглотил мои шаги. Мне не хотелось, чтобы она просыпалась. Это не закончится ничем хорошим для нее. Минимум - закинутыми мне на плечи ногами. Максимум же добьет ее окончательно.

 Цепь с глухим звоном оплела столбик решетки кровати. Ускорив одним своим наличием ненормальный пульс, бьющий о стены самоконтроля. Оторвать ее скрещенные руки от груди оказалось гораздо сложнее. Даже во сне она пыталась сбежать и закрыться от моей власти. Миг, и сталь безжалостным поцелуем оплела ее правое запястье. Юлька протестующе  застонала и зашевелилась. Перехватив левую руку, я решительно защелкнул второй браслет. Ее руки даже сквозь сон устремились в исходное положение, натянув цепь до предела. Даже во сне сознание искало хотя бы символической защиты.

 Браслеты впились мягкими гранями в кожу, и она недоуменно открыла глаза, пытаясь понять, что потревожило ее полет по царству Морфея. Я откинул волосы с ее лба, удерживая этот расфокусированный взгляд. Волна паники медленно, но неотвратимо смывала удивление.

 - Тише. Спи. Все хорошо.

Цепи натянулись в ее отчаянной попытке освободиться.

- Зачем?! Я... Я же не могу никуда убежать... - паническая волна схлынула, стресс прошедшего дня и дальше требовал полноценного сна. Она зевнула, по инерции попытавшись прикрыть рот рукой. Ничего не вышло.

 - Так надо. Спи.

 - С..сколько времени?

 - Уже очень поздно. Засыпай...

Она пыталась бороться с этим сном. Словно встревоженный котенок, забыв напрочь, что я запретил смотреть мне в глаза. Впрочем, это я готов был ей простить.

- Спи, моя маленькая. Я буду рядом.

Мои руки самопроизвольно, не подчиняясь рассудку, гладили ее волосы, до тех пор, пока дыхание не выровнялось, а тело не расслабилось окончательно. Я не тронул ее в эту ночь. Слишком мало времени осталось. Но необходимость побыть одному все решила за меня, выровняв самоконтроль, задвинув последующую нежность и сомнения на задворки с помощью биты холодного цинизма и равнодушия. Завтра будет новый день, и я компенсирую свое отсутствие. Завтра.

Заснуть мне долго не удавалось. Может, стоило лечь спать, прижимая ее к себе, укрывая собой? Тогда бы ее пробуждение не было столь тяжелым. Инстинкт, ничего больше - ощущать тепло чужого тела и чувствовать себя в относительной мнимой безопасности. Я опасался ломки той стены, что с таким трудом воздвиг в своем сознании, лишь бы она не догадалась о том, насколько сильно вошла в мои мысли и желания.

В четыре утра небо начало сереть, а я так и не сомкнул глаз. Жажда действия? Я знал, как с ней справиться. В правом крыле особняка был тренажерный зал. Но сейчас это было вопиющим преступлением - игнорировать драгоценные часы утренней прохлады и ласковый рассвет в четырех стенах. Решение пришло внезапно. "30 second to the Mars" в плейлист. Шорты с кроссовками.

До моря около четырех километров, отличная дистанция. Чистый морской воздух не отравлен выхлопами авто и заводских труб, как в мегаполисе. Расстояние легко покорилось моей выносливости и отличной физической форме. Лучшее время суток. Природа еще спит.

Заряд бодрости усилился после поспешного заплыва на довольно приличное расстояние. Мышцы получили дозу своего эндорфина. Яркий рассвет застал меня на берегу, сложно было удержаться, чтобы не понаблюдать за рождением нового дня. Вместе с этим, нахлынула легкая грусть. Юлька, ты тоже могла сейчас бежать рядом и даже посоревноваться со мной в скорости... Если бы все сложилось иначе!

 Это был минутный порыв. Я тут же стер из сознания эти кадры. Ничего не изменить. И, положа руку на сердце - не особо и хотелось.

Жажда действия никуда не делась. Лазанья шкварчала в духовке, салат только ждал заправки. Морить свою девочку голодом не входило в мои планы, как, впрочем, и приковывать ее у плиты. Я любил готовить сам, и никого не пускал на свою территорию принципиально. Она здесь для другого удовольствия.

 9 утра. Время пролетело незаметно. Отличное настроение от утренней пробежки разложило все мысли и эмоции по полочкам.

Дверь в комнату я распахнул как можно резче. Уже проснувшаяся Юлька испуганно вскинула голову, и ее плечи обреченно поникли. Руки в стальной хватке наручников, простыня сползла, открыв грудь, губы едва заметно дрожат, в глазах страх, который не под силу перекрыть мнимому спокойствию. Девочка моя, забыла ты о правилах. Я же запретил смотреть на меня. Даже с интересом при виде моего ничем не прикрытого пресса. Придется над этим поработать отдельно.

 Я не произнес ни слова. Это напугало ее еще больше. Молча сел рядом, не замечая, как она помимо воли дернулась в сторону, намереваясь сократить дистанцию. Но наручники не позволили. Я развернул ее запястье, непроизвольно покачав головой при виде красных полос. Вряд ли во сне. Рвалась, надеясь, что сами соскочат? Ну, и чего ты добилась? Поворот ключа. Один, второй. Резкая попытка натянуть простыню до подбородка.

- Не сметь.

Ледяной тон подействовал. Наконец-то опустила глаза, растирая запястья с покрасневшими отметинами.

 - А теперь посмотри на свои руки. Оно того стоило?

 Молчание. Но я и не ждал неминуемого ответа.

 - Если ты решила, что это избавит тебя от них, ты просчиталась.

Юлька подняла глаза.

 - Говори, - велел я.

- Я не понимаю, зачем? Мне не убежать отсюда. К тому же, я спала... Плечи болят...

- Я умею делать массаж. После завтрака сниму напряжение  мышц.

- Дело не в плечах. Ты даже не видишь этого всего. Ты спишь в другой комнате. Я не понимаю!

Да... Шаг вперед, два назад, то прыжок, то зигзаг. Резко сорвал простыню, не дав ей возможности прикрыться, запустил руку в спутанные после сна волосы, заставив приподнять голову.

 - Я забыл калькулятор в кабинете.

 Несмотря на страх от моего выпада, в огромных зеленых глазах удивление с недоумением.

 - Нет, дорогая, не интегралы вычислять. Просто у меня закончились пальцы на руках считать твои косяки за последние пять минут. - Теперь в глазах не страх. Натуральный ужас. Мне жаль. Но с тобой нельзя по-иному. - Я похож на одну из твоих подруг? Шмотки, мальчики, тачки, коктейли? Отвечай!

 - Н...нет...

 - "Нет" кто?

 Губы приоткрыты. Вот-вот расплачется. Рано пока.

- Я твой муж? Твой бойфренд? Поклонник из Фейсбука? Кто я?

Дрожь твоего тела сильнее. Наконец-то взгляд вниз.

Пощечина. Несильно. Почти ласка.

- Хозяин!

 - И почему ты позволила себе об этом забыть? Я плохо разъяснил?