Звонок раздался, когда моя гостья почти застегнула высокие лаковые ботфорты. Служба такси работает быстро. Я понимал, что мне следовало обнять ее на прощание, поцеловать, просто не отпускать в таком подавленном состоянии - кто знает, как она пережила эту сессию на самом деле. Решившись, я сделал шаг.

- Вика. - Она произнесла это тихо, но до остроты отчетливо.

- Что? - не понял я, застыв на месте.

- Вика. Меня зовут Виктория. И уж никак не Юля.

Фак, как говорят американцы.

- Может, это часть твоих игр? Тогда знай, что я больше не хочу в них участвовать.

- Как хочешь. - Вика не была моей постоянной девушкой, мы встречались обычно пару раз в месяц для необременительного секса. Ее выбор. Ну да, позволяла себя связывать и даже находила в этом удовольствие, но принять настоящие правила вовсе не желала. Может, именно поэтому я с ней особо не церемонился. Тут убило другое.

То, что я потерял над собой контроль.

Юля уже прочно оккупировала мой мозг.

Дерзкая сучка с глазами ангела. Вот причина моих душевных проблем. Я должен был позвонить ей, а не замещать пустоту Викторией. Так было бы честно.

- Стой. - Я обхватил руками тонкое личико девушки и нежно, словно пытаясь стереть недавнюю жестокость, коснулся губами ее припухших губ. Она не сопротивлялась, а спустя пару секунд робко ответила.

- Прости, - почти искренне прошептал я. Она счастливо улыбнулась и уже без напряга поднесла мою ладонь к губам. Что-то из правил сабы она все же прочитала. Одни из первых.

- Забей...

Когда она выбежала за дверь, я минуту простоял, собираясь с мыслями, затем, неспеша приготовив кофе, вышел на балкон.

Мои апартаменты располагались в центре города. Я любил Харьков гораздо больше шумного Киева. И даже больше туманного Лондона, в котором прожил год вместе с матерью. С лоджии открывалась роскошная панорама ночного города, вдали светился органный собор, шпиль Госпрома и цепь развилок дорог в окаймлении сияющих огней. Против воли мой взгляд устремился в направлении далекой Алексеевки. Именно там жила Юля...

Где она сейчас? Чем занята? Сладко спит, забыв напрочь о вчерашнем знакомстве, или вдумчиво листает конспекты, наверняка трогательная и неузнаваемая в домашнем халатике и пушистых тапочках, или до одури танцует на очередном пати в ночном клубе, собирая восхищенные взгляды и опустошая бутылку кампари на троих с подругами? Я отогнал неприятную мысль о том, что она запросто может находится в чужих объятиях и даже не вспоминать обо мне....

Ее дерзкие, вызывающие зеленые глаза не покидали моего сознания. В том, как далеко завели меня фантазии, трудно было признаться даже самому себе. Все было понятно, я отдавал себе отчет в том, чем именно она так вскипятила мою кровь. Вызов. Она бросила мне вызов. "Укроти меня, если сможешь". Она понятия не имела, с кем решила играть, и то, что я хотел с ней делать, ей могло разве что присниться в очередном кошмаре. Я был бы рад прогнать эти мысли . 19 лет, она совсем еще ребенок, несмотря на свое роскошное тело и бунтующую непокорность. Это ничего не меняло, я жаждал ее покорить вопреки всему.

День начался с мыслей о ней. Раз двадцать я тянул руку к телефону, стремясь набрать ее номер, но сразу отказывался от этой идеи в какой-то абсолютной уверенности, что перезвонит она. Что не говори, я к этому привык. Телефон предательски молчал. Что ж, займемся воспитанием. Она не получит все и сразу.

Пришлось сублимировать свою жажду обладания в спорт - отчасти это спасло ситуацию, но уже на втором часу занятия лично взятый мной в штат тренер распорядился прекратить насиловать мускулатуру. Он был прав, ничего не попишешь, и все же я едва сдержался и только усилием воли не напомнил ему в грубой форме кто же в зале хозяин. Вместо него огребла Аллочка за глубокое декольте в адидасовской тенниске.

С этим наваждением надо было что-то делать. К концу полудня я уже почти ненавидел Юльку, сорвавший мою невозмутимость подобно урагану "Катрина". Малолетка, неужели она не понимала, по какому опасному пути собралась следовать? Я старался держать себя в руках, вот только ее поведение, пусть даже неосознанно, было абсолютной провокацией.

Это снова произошло - мои демоны вырвались на волю, сломав все замки. Я героически пытался убивать их на стадии возникновения... С моей религией это было сложно, изначальная покорность не возбуждала, я любил ломать сопротивление всегда, шаг за шагом, лишь потом думая о логичности методов. Вступив в клуб почитателей Темы, я перестал считать себя ненормальным, агрессия утихла, а мои желания отчасти реализовались на добровольных началах при согласии партнерш. Оказалось, можно обо всем договориться и не нарушить никакого баланса в природе. Я ощущал себя выше остальных. БДСМ недаром считался привилегией сильных людей и интеллектуалов, а уж никак не лузеров с комплексом неполноценности, как привыкли считать непосвященные. Первые несколько лет я был абсолютно счастлив, но потом... Мне стало мало. Тема становилась рутиной. Стоило переключить внимание на нечто другое, и я пока запутался в этом поиске новизны.

Еще с детства я знал об этом. Чего стоили детские игры... тогда это казалось смешно. Весело. Поймать девчонок, примотать веревкой друг к другу и чувствовать себя властелином вселенной. Когда в фильмах плохие парни убивали смазливых героинь, я скрежетал зубами от такого явного расточительства. А после первого просмотра прогремевшего на все постсоветское пространство сериала про рабыню Изауру со мной вообще случился культурный шок. На вопрос учителей в школе, кем же я хочу стать, когда вырасту, я уверенно отвечал - плантатором. А иногда - рабовладельцем. И не понимал, почему эти взрослые ученые тетки роняют челюсть ниже пола...

Марина появилась в моей жизни в конце 10 класса. К тому времени список моих любовных побед был самым большим в школе. С виду примерная девочка с глазами миндалевидной формы и ярко выраженными монгольскими скулами училась в гимназии, немного уступающей по уровню моей элитной школе, и, словно в насмешку над правилами с напускной серьезностью носила форму учебного заведения в стиле японских анимешек. Правда, укороченную до размера набедренной повязки.

Это чудо я впервые встретил у нас в доме. Спустившись к завтраку (мой завтрак после пьяной вечеринки начинался не раньше 13.00), я бегло поздоровался с маман, и тут увидел ее. Дочь маминой приятельницы. Девочка нашего круга. Она слегка смущенно оглядела меня, и мои руки инстинктивно дернулись за расческой, бритвой, рубашкой и чем-то там еще. Впервые за все время мне дико захотелось ретироваться и привести себя в порядок, чтобы потом предстать перед этой маленькой леди чуть ли не во фраке с бабочкой. Но мои метания прервал ее последующий взгляд. В нем уже не было смущения, только насмешка и нескрываемое превосходство - смотри, какая я беленькая, чистенькая и свежая, а тебе вообще не место тут, за чаепитием! Мама сегодня была с ней солидарна, и я удостоился ее визуальной атаки, которая при желании могла бы заморозить Сахару. Даже отец всегда терялся под таким взглядом, и я не мог разгадать причин этого.

- Дмитрий, выйди и появись, как положено! Что о тебе подумает наша гостья?

Меня словно ледяной водой тогда окатило. Волна унижения переросла в волну злости, и я сжал кулаки. Нимфетка сложила бантиком губы и презрительно улыбнулась. Это стало последней каплей. Я не помню, как стоял под стрелами бодрящего душа, переодевался, выбирал парфюм и не признавался самому себе, что делаю это не из правил приличия, а лишь потому, что хочу понравится этой девочке... Только б не ушла... Я должен заполучить эту дерзкую красавицу. Просто обязан!

Это был именно вызов. Тогда я испытал ни с чем не бывалый эмоциональный подъем, который пока не мог пояснить себе - мне хотелось ее подавить, сломать, насладиться своей властью и нежно зацеловать, закрывая плечами, одновременно. Спустившись, я настроился играть крутого парня, но против воли почему-то замкнулся в себе. Маринка сидела рядом, неестественно прямая спина, скука во взгляде, и лениво грызла конфеты. Мать прекратила вести светские беседы, заметив нашу реакцию друг на друга, и предложила поплавать в бассейне. Класс! Не давая опомниться, я уже тащил Марину за руку на крытую веранду, к бассейну с подогревом. Опомнился только у своей комнаты от потока отборного мата, выданного нежными девичьими устами. Хрупкая с виду девочка остервенело молотила меня по груди кулачками и слегка царапала короткими ногтями с нежным, почти детским маникюром.

- Офонарел, бля?! Если б не мамуля, я б тебе глаз на ж... натянула! Понты скоси, гиббон!

Я отпихнул ее от себя, почти занося руку для удара, и тут меня накрыл смех. Марина растерянно заморгала. Интересно, мне показалось, что она напугана, или нет?! Не показалось. Она явно ощутила угрозу даже в моем хохоте.

- Я переоденусь... где можно?

- Да прямо тут. Что я нового увижу?

Марина залилась краской, глаза запылали яростью. Она поспешно сбежала вниз.

- Жду в бассейне! - тоном, не терпящим возражения, крикнул я. Успел переодеться в плавки, свистнуть с холодильника ликер "Шэридан" и даже сервировать у бассейна что-то типа столика с ликером и фруктами. Бокалы взять незаметно не смог, придется хлестать из чайного сервиза. Прошло минут 10, и я начал закипать, от одной только мысли, что меня нагло кинули. Ну ничего, я ее еще встречу и она выхватит свое! Стараясь унять ярость, я брассом метнулся от бортика бессейна к противоположному три раза. Первым, что увидел на финише, были неплохие, довольно сексапильные женские ножки в розовых вьетнамочках. Злость испарилась, уступив место почти злорадному азарту предвкушения. Я нарочисто расслабленно скрестил руки на бортике, упершись подбородком на скрещенные пальцы, и поднял взгляд выше. А девчонка действительно шик. В ярко-розовом купальничке, грудки маленькие, живот донельзя плоский, в юном теле ни грамма лишнего жира. Единственное, что немного расстроило - это ее длинные черные волосы, скрученные в узелок на затылке. Внезапное желание ударило как отбойный молоток, и я едва не выругался. Просто представив на миг, как хочу схватить ее за эту роскошную пока стянутую и скрытую от моих рук гриву и поцеловать властным поцелуем, словно оставить на этих тонких надменных губах свою печать. Причем сделать это, не меняя позы практически... опустив ее на колени...

Черт!!! Черт!!! Я не могу вылезти из бассейна после таких мыслей! Так! Запретить себе думать... так... что там у нас... престарелая англичанка в душе... Гаишник в стрингах... В Зимбабве дети гибнут от холода ... голода... там же жарко... уфф. Попустило. Кажется.

- Димас, сюда никто не зайдет? - Марина грациозно опустилась на борт бассейна, задевая бедром мой локоть. Я чуть не потерялся. Да, чика не промах, хоть и прикидывается паинькой.

- Меня зовут не так. Чтобы я больше этого не слышал. - Я даже не понял, откуда у меня взялся этот спокойный ледяной тон. В духе нашей мужской компании было высказать ей в грубой форме, или притопить прямо в воде, или же как-то высмеять. Но мое подсознание уже плевало с высокой крыши на такие детские методы.

- Я... да перестань, что я такого сказала... - я поднял глаза на ее ухмыляющееся личико, и оскал ее губ медленно обрел дружелюбные очертания. - Хорошо, Дим. Я не буду. Сюда никто не явится?

- А ты чего, боишься, что ли? - я нарочито безразлично отплыл к левой стенке бассейна, удерживая сходни руками, и лег на воду. От сюда было гораздо удобнее за ней наблюдать.

- Нет, я курить хочу, блин...

Милое создание. Типичная плохая девчонка под маской скромницы. Правда, я сам во времена школьной юности дымил как паровоз.

- А выпить?

- А у тебя есть?!

- Есть, моя родная. - Я щедро плеснул ликера в тонкую фарфоровую чашку и кивнул в сторону дверцы, ведущей на открытую лоджию. - Только халат надень и обуйся.

Она не спешила. Я опомнился только на лоджии, куда буквально выволок ее за руку. В ее карих глазах плескалась растерянность, а я намеренно молчал, наблюдая за чужим смущением со смесью удовольствия и вседозволенности. Ее показная дерзость и стервозность возбуждала, и в этот момент я решил, что она станет моей. Причем в рекордно скором промежутке времени. Я откровенно раздевал ее глазами, упиваясь доселе известным только по дрочерским фантазиям вдохновением Победителя. Все пространство между нами оказалось наэлектризовано моей властью и ее показательным сопротивлением, которое надо было ломать и упиваться.

Марина затушила окурок в стальной пепельнице и достала следующую сигарету. Я с усмешкой наблюдал за ее подрагивающими пальчиками. Закурил тоже, даже не шевельнувшись, чтобы поднести ей зажигалку. Не потому, что мои манеры были не так хороши. Потому, что хотелось деморализовать ее еще больше - как паук, методично сплетающий петли и захлесты вокруг еще не совсем понимающей логики действий жертвы.