Дом нагнулась, — она хотела поднять выпавший из руки сторожа меч, — и тут Рауль налетел на нее сзади. Он обхватил ее руками, пытаясь повалить на пол и продолжая орать так громко, что у молодой женщины заложило уши, — но она, скользкая от своей крови, размазанной по ее голому телу, вывернулась и ударила герцога ногой в пах. Он согнулся от боли пополам. Дом опять попыталась схватить меч, чтобы прикончить де Ноайля… И тут услышала топот ног. Бежали сюда, наверх, в башню.

Медлить было нельзя. Пленница выскочила в коридор и бросилась в полутемный угол направо, где, как говорил Робер, должна была находиться еще одна дверь. Да, она там в самом деле была! Красная дверь. Теперь ключ… Если его не будет, — все кончено! Топот ног слышался уже совсем близко. Сейчас люди будут уже в этом коридоре. Дом коснулась рукой стены. Провела по ней… Выступ! И на нем — ключ! Хвала Господу! Только бы не уронить его… Ведь пальцы и ладони все скользкие от крови.

Доминик вставила ключ в замочную скважину… Повернула… Дверь легко открылась. Сзади закричали: «Вон она! Держи!» — но было поздно. Молодая женщина вбежала в комнату — и захлопнула дверь, по которой почти в ту же секунду замолотило несколько рук. Дом огляделась. Совсем маленькая комнатушка. Небольшой стол, стул и узкая постель заполняли ее целиком. И окно — большое. И незарешеченное. И в которое беглянка вполне могла выпрыгнуть.

Дверь затрещала. Теперь по ней били и ногами. И, кажется, мечами или топорами. Доминик подбежала к окну и, распахнув его, вскочила на подоконник. Внизу, очень далеко, темнела вода. Это была Вьенна. С такой высоты Дом еще не приходилось прыгать. Но раздумывать или пугаться было поздно. Сзади слышались крики. Дверь поддавалась. Доминик глубоко вздохнула — и шагнула вниз.

…Вьенна оказалась на удивление холодной. И течение было довольно быстрое. Дом, вынырнув, сразу решила, что не будет бороться с ним. Так она быстрее сможет уплыть подальше от Шинона. Что она, без одежды и денег, не знающая этой местности, будет делать дальше, беглянка еще не решила. Сейчас главное было — оказаться как можно дальше от замка королевы. И остаться в живых. Потому что над ее головой пропела стрела. Еще одна. Стреляли, по-видимому, караульные с башен Шинона.

Доминик вдохнула воздух — и хотела нырнуть… И тут почувствовала, что что-то как будто ударило ее в спину, под правую лопатку. Боль возникла не сразу. Но, когда пришла, — буквально ослепила Доминик. Молодая женщина вскрикнула и забила по воде руками. Ее ранили! Еще две стрелы свистнули возле самого ее уха. Беглянка поняла, что, если не нырнет, она погибла. Нет! Она не погибнет, и она не сдастся. Ни за что! Дом набрала в легкие как можно больше воздуха — и ушла под воду…

Приказ начать стрельбу из луков по сбежавшей пленнице отдал не комендант Шинона мессир Лавуа, а его заместитель, как раз обходивший с вечерней проверкой замковые дозоры. Заместитель услышал громкие крики из Псарной башни, а затем увидел, как из окна на третьем этаже выпрыгнула в реку та самая девушка, которую ему и коменданту де Ноайль представил, как государственную преступницу. Поскольку Рауль тогда же велел, в случае попытки побега, применить оружие, помощник Лавуа счел себя обязанным отдать приказ стрелять по беглянке.

Заместитель коменданта видел, как одна из стрел вонзилась в спину девушки. Видел, как расплылось по воде кровавое пятно. Видел, как она, вскрикнув, забила руками по воде. И, наконец, — как несчастная ушла под воду. Чтобы больше не появиться на поверхности реки. Караульные опустили свои луки и перекрестились.

«Бедняжка…» — пробормотал один из них. «И, похоже, красавица! Какое тело… Ты видел, Морис?» — вторил ему другой. Тут на площадке появились комендант и очень бледный Рауль, которого поддерживали под руки двое солдат.

— Где она? — закричал де Ноайль. — Почему нет погони?

— Погоня не нужна, монсеньор герцог. Беглянка мертва.

— Как мертва? Что вы говорите?..

— Мои люди стреляли в нее из лука. Попали ей в спину. И она утонула.

— Идиоты! — заорал Рауль. — Кто велел вам стрелять?

— Монсеньор… Ведь это был ваш личный приказ. Я хорошо помню… — забормотал помощник коменданта. Мессир Лавуа мрачно посмотрел на него. Если бы он сам оказался здесь в тот момент! Он бы приказал караульным стрелять мимо. Действительно, идиоты! Бедная девочка…

Де Ноайль заскрежетал зубами. Он даже забыл о боли в плече. Утонула! Его прекрасная Доминик… Он так и не насладился ею. Все, все пошло прахом! Тут на площадку выскочили Франсуа и Жак, прибежавшие из подземелья, где они сторожили де Немюра.

— Ваша светлость! Что с вами? — вскричал испуганно Франсуа.

— Я ранен, Франсуа. Но сейчас не до этого. Черт побери! Девчонка мертва. А вдруг она выжила? Мессир Лавуа! Пусть ваши люди немедленно начнут поиски. Прочешут оба берега вниз по течению. Если не живую — хоть тело ее постараются найти!

— Слушаюсь, — наклонив седую голову, сказал комендант.

— Что внизу? — кусая губы, спросил Рауль у Франсуа. — С кем вы оставили пленника?

— Он там один. Но не волнуйтесь, ваша светлость. Цепи крепкие. Он не освободится.

— Черт побери! С ним нельзя быть уверенным ни в чем… Так же как и с его женушкой, как оказалось. Немедленно в подземелье!

— А вы, монсеньор?

— Меня осмотрит врач. Вроде бы крови вышло немного. Я спущусь к вам, как только смогу.

Де Ноайль смотрел вниз, на светлые даже в вечернем сумраке воды Вьенны. Итак, Доминик мертва. Ну что ж… Надо хоть как-то возместить себе эту потерю. И расплачиваться за то, что Рауль потерял эту красавицу навеки, придется ее мужу. Дорогому кузену Роберу. С которым тоже скоро надо будет кончать. Как только приедет Розамонда… И отдаст документ.

Нет, Рауль не будет жалеть о том, что не овладел Доминик! Скоро, совсем скоро он станет герцогом де Немюром. Знатным. Могущественным. Богатейшим вельможей Французского королевства! И тогда — о, тогда он сможет воплотить в жизнь все, что захочет. У него будут самые красивые женщины и девушки. И даже, может быть, прекраснее, чем Доминик! И он сможет хоть каждый день насиловать и убивать безнаказанно!

5. В подземелье

…Когда Рауль, поддерживаемый солдатами, и Франсуа с Жаком отправились с площадки вниз, Лавуа спросил у своего помощника:

— Вы уверены, что девушка погибла?

— Да, господин комендант. Лучники могут вам это подтвердить. Они пустили в нее не меньше десятка стрел.

— Как получилось, что она выпрыгнула из окна башни? Ее же держали в другой комнате, где нет окна!

— Мы не знаем. Мы услышали сначала мужские крики. А потом увидели, что она прыгнула во Вьенну.

— Девушка была в крови, господин Лавуа, — добавил один из лучников. — И абсолютно нагая.

Начальник гарнизона горестно покачал головой. Вот несчастье! Мерзавец герцог! Скорее всего, он изнасиловал бедняжку. А ей удалось все же ранить его. И каким-то образом попасть в соседнюю комнату, хотя Лавуа прекрасно знал, что комната эта, раньше принадлежавшая красавице-вдове Терезе, давно закрыта.

Судя по словам, сказанным герцогом, несчастная была женой того человека, которого де Ноайль держит в подземелье. Жуткая история!

А этот монсеньор герцог де Ноайль… Лавуа его хорошо запомнил, когда около года назад он приезжал сюда со своим Франсуа и выведывал у коменданта о де Немюре, представившись кузеном Робера и делая вид, что очень озабочен судьбой своего родственника, заключенного в темницу Шинона. Впрочем, вначале коменданту де Ноайль даже понравился — красивый молодой человек, с открытым лицом и приятной улыбкой, и на Робера очень похож. Но его чересчур полные тревоги расспросы о здоровье узника и слишком горячее желание повидаться с де Немюром вскоре показались Лавуа наигранными и подозрительными. И комендант довольно сухо ответил герцогу, что де Немюр чувствует себя нормально, а встречи с заключенными строго запрещены даже близким родственникам по военному уставу. Де Ноайль тут же перестал улыбаться и холодно откланялся. Но Лавуа показалось, что герцог не поверил ему. Как не поверил и в то, что де Немюр находится в Шиноне.

И вот — де Ноайль снова здесь. С приказом королевы и двумя странными преступниками — мужчиной и женщиной, которые, оказывается, муж и жена. Лица мужчины Лавуа так и не увидел. А женщина мертва. Мог ли он, начальник гарнизона Шинона, предотвратить эту смерть?

Старый воин тяжело вздохнул и, глядя вниз, на реку, перекрестился. Затем он спустился во двор замка и велел своим солдатам прочесать Вьенну вниз по течению. Хоть тело найти и похоронить его по-христиански.

Рану Рауля осмотрел местный врач. Он нашел ее не слишком серьезной. «Вам повезло, монсеньор, — сказал он, — если бы она оказалась чуть ниже, там, где проходит крупный кровеносный сосуд, вы бы быстро потеряли очень много крови.» Врач обработал рану и перевязал плечо де Ноайля, который во время этой весьма неприятной процедуры беспрерывно ругался и выпил две бутылки крепкого вина, чтобы немного заглушить боль. И забыть о Доминик.

То, что столь желанная добыча ускользнула от него, уже торжествующего победу и готового насладиться ее плодами, заставляло Рауля скрежетать зубами от бессильной ярости и неутоленного вожделения. У него теперь остался в руках лишь Робер. Робер, которого Бланш приказала ни в коем случае не пытать и не мучать. Но де Ноайль был нетрезв и находился в таком бешенстве, что теперь ему уже было все равно, что велела королева. Раз Доминик больше нет, — он отыграется на де Немюре. Пусть кузен перед своей смертью испытает все муки ада! И Рауль, прихватив с собой еще одну бутылку вина, отправился в подземелье.

…Из нескольких фраз, которыми перебросились, вернувшись в застенок, Франсуа и Жак, Робер понял, что был прав. Что-то случилось — и это «что-то» произошло с Доминик. Лица у клевретов Рауля были вытянувшиеся и немного растерянные. «О, Боже! Неужели ты услышал мои молитвы? И Доминик сбежала из Шинона?»

Де Немюр понимал, что для него все кончено. Когда приедет Розамонда, де Ноайль или найдет бумагу сам, или заставит сестру отдать ее. И тогда пленник будет уже не нужен живым. Но Робер был готов к смерти. Лишь бы спаслась его жена! И ребенок… Если, даст Бог, жена зачала после их единственной ночи.

Через полчаса на лестнице послышались неуверенные шаркающие шаги, и в подземелье спустился Рауль, — очень бледный, с бутылкой в руке. Он тяжело опустился на стул напротив висящего на цепях де Немюра.

Робер с нескрываемым любопытством разглядывал кузена. Кажется, ему пришлось несладко! Он явно ранен и страдает от боли. И изрядно навеселе.

Де Ноайль, кинув ненавидящий взор на Робера, отхлебнул вина из горлышка и не без труда, чуть поморщившись, закинул ногу на ногу. Франсуа и Жак, как преданные псы, подошли к Раулю, заглядывая ему в лицо, готовые выполнить любое приказание своего господина.

— Ну, дорогой кузен, — начал де Ноайль. — У меня для тебя две новости. И обе не слишком тебя порадуют.

Де Немюр молча смотрел на него.

— Новость первая, братец. Ты теперь вдовец.

Серые глаза Робера сощурились. Рауль лжет. Конечно, лжет! Он по-прежнему не произносил ни слова.

— Молчишь? Понимаю — ты мне не веришь. Увы! Я давно потерял твое доверие. Но сейчас я говорю истинную правду. Твоя любимая Доминик мертва, кузен! Она попыталась бежать. Не ты ли, говоря с ней по-испански и узнав, где я ее держу, посоветовал ей проникнуть в соседнюю комнату в Псарной башне и выпрыгнуть из окна? Так вот — это она и попыталась сделать. Только в нее начали стрелять. Твоей женушке попали в ее белую спинку… И она утонула.

Де Немюр почувствовал, как, против воли, его охватывает дрожь. А вдруг Рауль говорит правду? Вдруг все так и было… И Доминик погибла?

Де Ноайль заметил, как изменилось лицо Робера. Он злорадно улыбнулся.

— Мои слова могут подтвердить и лучники на башне. И заместитель коменданта Лавуа, — это он велел стрелять по беглянке. К сожалению, сюда я их не приглашу. Им не к чему тебя видеть. Тебя ведь здесь многие знают, дорогой герцог Черная Роза! Но поверь — твоя жена умерла. Мир праху ее! — И он набожно перекрестился.

— Ты лжешь, — тяжело дыша, глухим голосом сказал Робер. — Ты лжешь… Она жива! Она сбежала от тебя. Да еще и как следует угостила перед побегом!

Рауль вдруг рассмеялся.

— Да, ты прав, кузен. Твоя жена меня ранила. Но перед этим — о, перед этим я с ней поразвлекался на славу! Ты не хочешь узнать подробности? Ну, хочешь, не хочешь, а послушать тебе придется! Она ждала меня. Ждала совсем нагая. Она лежала на постели, когда я вошел в ее комнату. Она сама помогла мне раздеться. И я овладел ею! Она стонала, кричала. И, поверь, это были не крики боли… А крики сладострастия! Твоя женушка оказалась очень чувственной, Робер! Видел бы ты, как ее прекрасное тело трепетало подо мной. Как закатывались ее огромные синие глаза, когда мы вместе заканчивали! И знаешь, что я тебе скажу, кузен? Я ей понравился куда больше тебя. Она повторяла мое, а не твое имя, когда я входил в нее! А потом я перевернул ее на живот — и взял сзади. Таких чудесных округлых белоснежных ягодиц я не видел еще никогда в своей жизни! А потом… Потом она встала передо мной на колени. Сама, кузен! Ей захотелось тоже сделать мне приятное. И взяла в рот…