Слушая все эти рассуждения и предположения, Розамонда внутренне заулыбалась. Она начала догадываться, куда одновременно делись Доминик и герцог де Немюр. Они где-то вместе! Конечно, вместе! Единственное, что слегка насторожило герцогиню, — известие, что ночью исчез и доверенный слуга монсеньора, Франсуа. Вот это было уже необъяснимо!

Итак, Рауль привел сестру в одну из комнат западного крыла. Оглядываясь вокруг, Розамонда спросила:

— Брат, что ты делаешь в Шиноне? Давно ли ты здесь?

— Уже два дня, — отвечал де Ноайль, ставя сундучок на стол и глядя на него горящим взором. Как бы сделать так, чтобы сестра вышла куда-нибудь хоть на пять минут? Бумага наверняка там!

— А где ты был до этого? Я вся извелась!

— Нигде… Какая разница! — Раздраженно ответил он.

— Рауль, ради всего святого, почему ты так груб со мной? О Боже! А почему ты такой бледный? Ты не ранен?.. Отвечай же!..

— Да, меня ударили в плечо. Кинжалом. Но ничего опасного, сестра, — криво улыбнулся он ей.

— Нет, нет! Дай я осмотрю твою рану! Хорошо, что я взяла кое-что из своих лекарств! — Она открыла сундучок маленьким ключиком, висевшим на шее на цепочке вместе с большим серебряным распятием. — Как чувствовала, что они могут пригодиться! Кто тебя ранил? Когда? Раздевайся скорее!

— Прекрати, Розамонда! — Злобно сказал Рауль, отталкивая ее от себя. — Что ты квохчешь надо мной, как наседка над цыпленком? Рана несерьезная. Царапина. Твои лекарства мне не нужны! Так, значит, ты привезла в своем сундучке небольшую аптеку? И больше ничего?

— Почти ничего, — растерянно ответила герцогиня. — Ну… Евангелие… Кое-какие женские вещи… А что?

— Слушай, — морщась сказал Рауль. — Мне нужно, чтобы сюда немедленно пришел один из моих людей… по имени Франсуа. Найди его. Я ранен, и мне тяжело двигаться. Он такой невысокий. Плешивый. С тощей бородкой. Приведи его сюда.

— Конечно! Бегу! Ты присядь. Но Рауль!.. Мне кажется, ты меня обманываешь. Ты ранен очень серьезно!

— Не беспокойся, сестричка. Мне скоро станет намного легче. Ты иди… Иди скорей за Франсуа!

Едва герцогиня скрылась за дверью, Рауль, очень довольный своей удачной выдумкой, набросился на сундучок. Где спрятан документ? Наверняка в Евангелии! Он судорожно перелистывал страницу за страницей… Ничего! Перетряхнул батистовые платочки. Пересмотрел склянки с порошками и мазями. И заскрежетал зубами. В сундучке бумаги не было! Значит… Значит, Розамонда или прячет ее на себе, или бумаги нет у нее с собой вообще. Проклятье! А вдруг де Немюр обманул кузена? Решил потянуть время? Но нет… Он не стал бы попусту называть имя Розамонды. Скорее, назвал бы тогда барона де Парди.

«Робер сказал — Розамонда всегда возит документ с собой. Значит, бумага на ней! И придется обыскать ее. Но нет… Все-таки она — моя сестра. Обыск — страшное унижение для нее! Пожалуй, лучше поговорить с ней по-хорошему. Попросить отдать бумагу. В крайнем случае — пригрозить обыском. Вот только она слишком упряма… как и мой милый кузен! Смогу ли я заставить ее отдать документ добровольно, не прибегая к крайним мерам?»

Розамонда вернулась через десять минут с Франсуа. Девушка не догадывалась, что это тот самый исчезнувший прошлой ночью верный слуга Робера. Франсуа низко и угодливо поклонился Раулю.

— Что желает монсеньор?

— Выйди и подожди в коридоре. Я вспомнил, что мне надо срочно поговорить с сестрой. — Когда неприятная физиономия Франсуа исчезла за дверью, де Ноайль, глядя прямо в глаза Розамонде, обратился к ней:

— Где документ, который передал тебе Робер де Немюр?

Девушка едва заметно вздрогнула, но выдержала тяжелый взгляд брата.

— Документ? Какой документ?

Рауль зло усмехнулся.

— Только не лги мне. Ты знаешь, какой. Я это вижу.

— Я не собираюсь обманывать тебя, брат. Но не понимаю, почему я должна давать тебе сейчас отчет — где эта бумага? Ты не имеешь к ней никакого отношения. Она принадлежит нашему кузену де Немюру.

— А если я скажу, что эта бумага очень важна для меня? Что она для меня бесценна? Что она одна может спасти и мою жизнь… и мою честь? Тогда ты скажешь, где она?

— Брат, я не могу тебе этого сказать.

— Но ты это знаешь? Знаешь?

— Знаю. — Ведь она у тебя, сестричка… У тебя? — У меня.

— Как же ты можешь не помочь мне, Розамонда? — Рауль картинно взмахнул здоровой рукой. — Своему родному, единственному, обожающему тебя брату! Ведь это всего лишь клочок бумаги. А моя жизнь и честь висят на волоске из-за него!

— Я обещала Роберу, что никто не узнает, где эта бумага. Что я буду беречь ее как зеницу ока. И что никому, кроме него, не отдам ее.

— «Обещала Роберу»! Кто он тебе? Двоюродный брат. Седьмая вода на киселе! А я стою перед тобой — несчастный… раненый… еле живой… И ты не хочешь мне сказать? Сестра! Ты грешишь! Грешишь против всех человеческих и божеских законов! Подумай об этом. Ведь твой поступок сродни поступку Каина, убившего родного брата. И проклятого за это!

— Нет, брат, ты ошибаешься. В моем отказе нет для тебя ничего смертельного и грозящего тебе бесчестием. Если тебе так нужна эта бумага — просто попроси Робера. Пусть он разрешит отдать мне ее тебе!

Рауль невольно хмыкнул. Попросить Робера… Прошлую ночь он пережил. Но, может, за эту ночь уже подох в подземелье? Вот упрямая девчонка! Нет… Ее не проймешь…

Тут Розамонда увидела свой растерзанный сундучок. Она покраснела от гнева.

— Рауль! — вскричала она. — Ты рылся в моих вещах?.. Что ты себе позволяешь? Это же низость!

— Ну хватит! — рявкнул де Ноайль. — Мне надоело выслушивать «нет», «не хочу» и «не буду»! Франсуа! — позвал он. Тот открыл дверь и вошел в комнату. — Мы немедленно спустимся с тобой и с моей сестрой в подземелье. Жак уже там?

— Да, монсеньор. Уложил еле живого Фабьена в кровать и спустился туда. А Клод и Ги отправились спать.

— А как там, внизу… Ну, ты понимаешь?

— Не беспокойтесь, ваша светлость. Все так же, — со значением ответил Франсуа.

— А! Прекрасно! Мы идем! — Рауль взял сестру под локоть. — Значит, тебе нужно разрешение Робера. Ну что ж! Попробуем его получить. А если не получим — берегись, сестра! Ты все равно отдашь мне бумагу. Не добром — так силой!

…Они вошли в подвал замка. Розамонда оглядывалась вокруг, пытаясь подавить мучительную тревогу и роившиеся в голове смутные и страшные подозрения. Что ждет ее здесь? Зачем Раулю понадобился документ де Немюра? И почему брат сказал, что в этом жутком месте она может получить разрешение Робера? Сердце ее сжалось.

Но в подземелье ее не ждало ничего ужасного. За столом сидел и преспокойно пил вино из бутылки знакомый девушке слуга Рауля, Жак. В темном углу лежала груда ветоши. И больше ничто не привлекло внимание встревоженной герцогини.

— Итак, сестра, — сказал Рауль, присаживаясь на край стола и пристально глядя на Розамонду. — Ты не отдашь мне бумагу?

— Я уже объяснила тебе, брат, что не могу этого сделать.

— Откуда такая несговорчивость? Ты всегда была так добра, покладиста, уступчива! Не иначе в тебе говорит кровь нашей покойной матушки. Ведь она была из этого проклятого рода де Немюров!

— Возможно, брат, в вещах несерьезных я и могу уступить. Но в делах чести — никогда! А документ, который ты требуешь от меня, — дело чести. Потому что я поклялась Роберу…

— Да сколько можно?!! — взвился де Ноайль. — Робер… Робер… Всегда он! Всегда и везде первый. Везде — даже в твоем якобы столь любящем меня сердце! Отдай бумагу! Иначе пожалеешь.

— Никогда, — гордо вскинула голову девушка.

— Ну что ж, — глухо промолвил Рауль. — Ты хотела, чтобы Робер освободил тебя от твоей клятвы? Вряд ли он сможет это сделать. Он не совсем, видишь ли, здоров. Но он здесь. И сейчас ты увидишь его! Жак! Покажи ей нашего пленника!

Жак подошел к тому, что Розамонда приняла за бесформенную груду ветоши. И сдернул ее. Девушка не сразу поняла, что там лежит. Там было слишком темно. Но Рауль схватил факел и, взяв сестру за руку, потащил ее за собой в этот угол. Он опустил факел к самому полу… И Розамонда в нестерпимом ужасе увидела, что это Робер. Лежащий на животе лицом к ней. А то, что было с его спиной, заставило ее оледенеть от страха. Потому что спины не было. Было сплошное кровавое месиво. Лицо Робера было абсолютно белым, глаза закрыты. Он тяжело и быстро дышал.

Розамонда покачнулась. Но громадным усилием воли заставила себя не упасть в обморок. Робер! Что с тобой сделали эти звери… И мой брат.

— Видишь, сестра. Это наш кузен, — тихо, зловещим голосом, произнес Рауль. — Он уже поплатился за свое упрямство. Тебя, конечно, такая пытка не ждет. Но, обещаю, я придумаю и для тебя что-нибудь, если ты не отдашь документ.

— Не отдам… Даже если сам Робер придет в себя и попросит меня сделать это… Не отдам! Ты — изверг, Рауль… Боже, какой же ты изверг! — простонала Розамонда, пытаясь вырваться из рук брата и подойти к де Немюру. Но де Ноайль оттащил ее назад.

— Ну, все! Хватит! Игры кончились! Я уверен, — бумагу ты спрятала на себе. Тебе придется или отдать ее сейчас же и добровольно… или раздеться… или, если ты заартачишься — мы сами обыщем тебя.

— Ты не посмеешь! Я — твоя сестра. Ты не посмеешь так поступить со мной!

— Увы! Я и не хочу, поверь. Но придется, раз ты так несговорчива. Так что ты выбираешь?

— Я ничего не отдам! Я не буду раздеваться! И не подходите ко мне! Я буду кусаться… царапаться… Я вам так просто не дамся!

— Нас трое, а ты одна. Ну, укусишь, ну, поцарапаешь… Подумаешь! Женские безобидные штучки! Они мне даже нравятся!.. Жак, Франсуа! Держите ее за руки! Я сам сниму с нее одежду!

И тут де Немюр открыл глаза и сказал слабым прерывающимся голосом:

— Кузина… Отдай ему бумагу…

— Нет, Робер! — закричала герцогиня. — Ни за что!

— Мне… очень жаль, — продолжал де Немюр. — Я виноват… что ты здесь… Я не должен был называть… твое имя… — Глаза его закрылись. Он вновь лишился чувств.

— Негодяи!.. Звери!.. Король и королева узнают о вашем преступлении! Клянусь распятием, узнают! — И девушка бросилась к лестнице. Но Рауль перехватил ее и стащил обратно в подвал. Она отбивалась изо всех сил. Но тут подбежали Франсуа и Жак. Трое мужчин повалили Розамонду на стол. Жак схватил ее за запястья, Франсуа — за лодыжки. А де Ноайль принялся раздевать ее, извивающуюся и тщетно пытающуюся вырваться из сильных мужских рук.

Через несколько минут Розамонда лежала на столе совсем нагая, если не считать серебряного распятия на ее груди. Она перестала сопротивляться, но двое клевретов Рауля по-прежнему крепко держали ее. Тело девушки было совершенно, и оба — и Жак, и Франсуа — жадно созерцали открывшуюся им красоту юной герцогини, пока де Ноайль рылся на полу в складках сорванной с нее одежды. Наконец, Рауль отбросил платье и нижнюю рубашку в сторону.

— Ничего, — сказал он злобно. — Никаких бумаг!.. Розамонда! Ты солгала. У тебя нет этого документа!

Сестра молча с ненавистью и невыразимым презрением смотрела на него.

— Ты молчишь… Документ остался в Париже, ведь так? Ты не привезла его с собой? Говори, говори же!

Но она не отвечала. Рауль побагровел.

— Ну хорошо же. Раз ты так… Я не пощажу тебя! Я отдам тебя моим людям. Вон как они на тебя уставились! Слюнки так и текут. А ты и впрямь красавица! Скрывала такое тело под своими глухими темными платьями! Я отдам тебя… кому? Франсуа! Конечно, Франсуа! Я вижу, он уже готов. Он первый тебя получит. И знаешь что, сестричка? Я открою тебе один секрет. Раз уж мы так далеко зашли… Это Франсуа убил твоего жениха. Он, лично! Раскроил ему череп топором. Твоему белокурому красавцу, Анри де Брие. На дороге под Руссильоном.

Глаза Розамонды расширились и потемнели. Франсуа хихикнул и облизнулся.

— Да, да! И, когда Франсуа будет тебя брать, — подумай об этом. Тебя поимеет убийца твоего возлюбленного! Ну… Что ты теперь скажешь?

— Отпустите меня, — тихо и спокойно ответила девушка. — Я отдам тебе бумагу, Рауль.

— Ну, наконец-то взялась за ум! — воскликнул де Ноайль. — Давно бы так!

Жак и Франсуа отпустили Розамонду, и она спрыгнула со стола на пол. Девушка расстегнула цепочку и сняла с шеи тяжелое большое распятие из чистого серебра. Герцогиня потянула одну часть креста вверх… другую — вниз… И мужчины увидели, что распятие состоит из трех частей, что внутри оно полое, и там находится скатанный в тонкую трубочку листок бумаги.

— Это он! Документ! — торжествующе воскликнул Рауль. — Дай его сюда!

Розамонда протянула ему бумагу. Де Ноайль развернул ее и поднес к свету висящего на стене факела. Да, это была рука королевы! Тот самый документ! Наконец-то он у него в руках!