Мне было хорошо до тех пор, пока я не услышала Шепот Сары. Мое внимание привлек маленький латиноамериканский мальчик, сидевший за роялем, и я почувствовала то, что чувствовал он. Воспоминания обо мне и Блейке, смешанные с воспоминаниями о моей маме, вспыхивали у меня в голове. Я не слышала ничего кроме Шепота Сары, ее молчаливого голоса, молившего о жизни через чьи-то другие руки.

— Извините, — сказала я, встав, прежде чем пианист дойдет до части о смерти в конце этой тяжелой мелодии. Мне нужно было выйти на воздух. Нужно было выбраться оттуда, подальше от музыки и от мужчины, который отказался от меня в тот момент, когда моя мама хваталась за ускользающую от нее жизнь.

Я вышла на прохладный вечерний воздух и села на скамейку. Свежий воздух обжигал мои легкие, а я пыталась понять, что только что произошло.

— Я знаю, кто ты, — раздался позади меня знакомый голос.

— Знаете? — спросила я, взглянув на Сару. Я оставалась сидеть посередине скамейки, когда она села рядом со мной.

— Не дадите мне доллар, мэм, пожалуйста? — обратилась, подошедшая ко мне пожилая бездомная женщина.

— У меня нет доллара, но есть купон на бесплатный Биг-Мак. Можете взять его, — предложила я, доставая купон из своего клатча. Я вырвала его из газеты, которую просматривала, пока ждала Райана, — Он действует до субботы.

— Ты добрая душа, Макайла, — сказала Сара, взяв меня за руку.

— Так кто же я? — спросила я, глядя на женщину ненамного старше моей мамы.

— Ты дочь Барри. Он рассказал мне об этом в тот день, когда встретил тебя в ресторане отеля.

— Он знал об этом раньше.

— Я знаю. Он сказал мне, что ты пришла к нему в тот день, когда умерла моя Дженни. Он пытался защитить меня. Но я знала, что у него был роман с твоей мамой. Я очень хорошо это знала.

— Вы знали? И не были против этого?

— Теперь нет. Тогда наш брак испытывал тяжелые времена. В то время мы постоянно ругались. Я давным-давно его простила. Я твердо верю в судьбу. Я верю, что для всего, что происходит на земле, есть причина. Я искренне верю, что мы должны были пройти тот цикл в нашем браке, чтобы прийти к этому. Может, чтобы получить тебя, — Сара пожала плечами. Как будто вся боль и все страдания имели цель. У моей мамы должен был случиться летний роман с Холденом, чтобы родилась я. Она должна была научить Дженни играть на пианино, чтобы та встретила Блейка. Она должна была умереть, чтобы я нашла Пи. Верила ли я в это? Если это так, то какой смысл во всем этом? Почему нужно пережить все это? Ради чего? Жизнь такая непредсказуемая.

— Ради Пи. Я должна была быть здесь ради Пи, — я тоже в это верила. Настоящая принцесса была единственной, кто смог почувствовать горошинку. Именно настоящая принцесса показала королевской семье, что происходит у них в душах. Истерзанная душа, появившаяся на пороге, осталась единственной искренней душой. Она была единственной настоящей.

— Ты в порядке? Мы можем ехать, — сказал Райан у нас за спиной. Не уверена, зачем он это спросил. Как только он задал вопрос, его навороченная машина подъехала ко входу в ресторан.

— Я бы хотела снова пообщаться с Вами. Мне очень хочется побольше узнать о Дженни, — сказала я, обращаясь к Саре.

— С удовольствием. Я знаю, что ты еще не готова, но надеюсь, что ты сможешь найти в своем сердце прощение для него.

Я улыбнулась Саре, но не ответила. Я не знала как. Я еще не была к этому готова. Открытые раны были по-прежнему слишком свежи. Не в тот день.

Райан неожиданно рванул с места, влетев в транспортный поток и продемонстрировав городу мощь своего автомобиля, отчего моя голова откинулась на подголовник.

— Вы с миссис Холден, кажется, поладили. Она очень хорошая женщина, — заявил Райан. Он сказал это не от чистого сердца, как Блейк. Блейк искренне беспокоился о семье Холденов. Я уверена, что Райан — нет.

— Да, она очень хорошая.

— Хорошая. Так ты хорошо себя чувствуешь? Хочешь поехать ко мне на ночь? — спросил Райан, положив руку на внутреннюю поверхность моей обнаженной ноги. О, черт, нет.

Моя рука потянулась к его, чтобы остановить ее движение вверх,

— Нет, я не очень хорошо себя чувствую. Думаю, нам стоит попрощаться, уже поздно.

— Я мог бы заставить тебя почувствовать себя лучше, — предложил он, скользнув своей рукой вверх по моей ноге. Я почувствовала, как его палец или что-то пощекотал меня прямо над клитором, и оттолкнула его руку.

— Я тебя почти не знаю. Я даже не знаю, почему у тебя возник ко мне такой внезапный интерес. Раньше ты никогда не обращал на меня внимание.

— Да, иногда тебя просто сбивает с ног сексуальное влечение, о котором ты и не задумывался. Понимаешь, о чем я?

— Нет.

Райан засмеялся и провел большим пальцем вверх-вниз по моей ноге.

— Из нас выйдет потрясающая команда.

— Правда?

— Точно. Я должен завтра уехать из города на пару дней с Холденом и Блейком, но вернусь в среду. Я бы хотел, чтобы ты познакомилась с моими родителями в эти выходные.

— Зачем? — Райан подвез меня к парадному входу отеля, пока я хмуро взирала на него. Встретиться с его родителями? Меня слегка передернуло от звука и быстрого движения его руки. Он дернул рычаг ручного тормоза и наклонился ко мне. Здорово.

Рот Райана коснулся моих губ, и он поцеловал меня. Действительно, по-настоящему поцеловал меня. Я притворилась, будто мне это нравится, пока мой разум пытался заставить меня наблевать ему в рот. Отстой.

— Увидимся, — сказала я, выскакивая из его машины.

Блейк был в ярости. Боже. Он действительно переживал за меня.

— Все. Ты больше этого не сделаешь. Я скажу ему, чтобы он отвалил. Почему ты не отвечала на звонки? Я писал тебе и звонил в течение двух часов. Я уже готов был идти тебя искать.

— У меня телефон разрядился. Ты ведь заставил меня все записать. Ты был прав, Райан что-то замышляет.

Я протянула свой телефон, и Блейк сражу же стал просматривать видео.

— Нет никакого видео, только фото лампочек.

— Блин. Я забыла нажать другую кнопку. В любом случае, он ничего не говорил, ничего важного; в основном о работе. Ты никогда не догадаешься, с кем мы ужинали, — воскликнула я. Я сама до сих пор в это не верила.

— С кем?

— С Холденами. Ты не говорил мне, что Сара такая хорошая.

— Что? Райан повел тебя на ужин с Сарой и Холденом?

— Да, он не сказал мне об этом. Прежде чем я поняла, я уже была за столом. Я не знала, что говорить. Но благодаря Саре я совсем не чувствовала неловкости. Она была такой милой. Она знает, кто я.

— Как она узнала?

— Холден рассказал ей после того, как я встретила его в ресторане. Она давно знала романе.

— И она все это сказала тебе в присутствии Райана?

— Нет, мне нужно было подышать воздухом, и она последовала за мной. Она попросила меня встретиться с ней за обедом. Я собираюсь взять с собой Пи, она ее полюбит.

— Это не очень хорошая идея. Я не хочу, чтобы Пи находилась рядом с Сарой.

— Почему? Ты же сказал, что она самая лучшая женщина, которую ты знаешь. Почему ты не хочешь, чтобы она общалась с Пи? — спросила я. Я этого не понимала. Почему он не хотел, чтобы Пи была рядом с Сарой?

***

Я махнула рукой проезжающему мимо такси как раз вовремя, потому что снова начался дождь.

— До станции KSTV.

— Какой именно, дамочка?

— Эм, и сколько их?

— Две. Есть телевизионная станция на сорок второй и радиостанция на Франклин. Куда именно? — раздраженно спросил старый таксист.

— На сорок вторую, — ответила я. Я не могла понять, почему Фарре она так сильно была нужна? Она никогда не была ей матерью. Ей нельзя было позволять иметь ребенка. Никогда.

Телевизионная станция занимала целый квартал, и я заставила водителя высадить меня у парковочного гаража. Я подождала пока сторож выглянет, чтобы забрать наличку, и зашла за его маленькую будку охраны. В гараже было темно, за исключением ранней пташки, приехавшей на работу. Я мысленно сделала себе пометку никогда не работать на телевидении, потому что это отстойно, приезжать каждый день в такую рань на работу. Стоя за бетонной балкой, я смотрела на белый знак, указывающий на парковочное место Фарры. Что, если ее там нет? Нет. Она приедет. Она должна приехать. Я буду ждать несколько дней, если придется. Она появится здесь.

Я повернулась в другую сторону, когда заметила черный Порше, подъехавший прямо к лифту. Я должна была догадаться. Но почему? Я подождала, когда мощный двигатель заглохнет, и окликнула ее, пока двери не закрылись.

Я заскочила в лифт за Фаррой и направила на нее тубу от детских конфет M&M. Круглый конец трубки от конфет идеально выпирал из кармана моей толстовки

— Что ты хочешь? — спросила Фарра, ощущая ствол пистолета, прижатого сбоку к ее ребрам. Я видела, как она дрожит, она была напугана. — У меня ничего нет.

— У тебя есть ответы.

— Ты! Где моя дочь? — спросила Фарра, когда услышала мой голос. Я чуть сильнее надавила на ее ребра трубкой от конфет, — Не убивай меня. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать. Я даже не хотела быть частью этого.

— Частью чего, Фарра? Какой частью?

— Где Лондон? С ней все в порядке?

— К чему этот вопрос? Потому что ты переживаешь? Отведи нас наверх, — приказала я, угрожая своими M&M’s.

Фарра нажала кнопку, и мы быстро поднялись на девятый этаж. Я заставила ее поторопиться, слегка подтолкнув своим детским M&M пистолетом. Она застучала каблуками по бетонному полу, как искусительница, и сделала то, что было велено.

— У тебя и так достаточно неприятностей помимо убийства, — заявила Фарра.

— Заткнись. Думаешь, мне есть до этого дело? Думаешь, я не пристрелю тебя прямо здесь? — спросила я. Господи. Вот это да. Успокойся, девочка, успокойся. Откуда бы это не взялось во мне, но это сработало.

— Ладно, прости. Что ты хочешь? — спросила Фарра, задрожав от внезапного страха смерти.

— Почему ты связалась с Райаном?

— А ты как думаешь?

— Ты, что не чувствуешь ствол этого пистолета?

— Чувствую, но что ты хочешь, чтобы я сказала? Думаешь, я глупая. Он был влюблен в тебя. Уверена, Блейк рассказал тебе о нас.

— Нет. Не рассказал. Он рассказал мне о Дженни.

— О, да. Бедняжка Дженни, — пропела Фарра. Я отступила назад, когда она развернулась. Она фыркнула и прислонилась к стене, скрестив свои длинные ноги в лодыжках. Тут впервые я увидела, какой красивой она была. Поразительно, насколько уродство души портит человека. Фарра могла бы заполучить любого мужчину, которого пожелала бы. Она была успешной, целеустремленной и великолепной. Но я чувствовала, что Фарре не нужен был любой мужчина. Она хотела лишь одного.

— Что Блейк рассказал тебе? Я буду честна. Скажи, что он говорил обо мне.

— Не льсти себе. Он о тебе не говорил.

— Я не понимаю. Он не мог любить меня из-за Дженни, а потом появилась ты, и все повторилось, словно дежавю. Мой тебе совет, Макайла, — сказала Фарра, намеренно делая акцент на моем имени и одновременно рывком откинув волосы назад, — Не обольщайся. Речь идет о деньгах. А не о тебе. Это из-за наследства Холдена. Не из-за тебя.

— Мне не нужны эти деньги, и Блейку тоже.

— Вот тут ты ошибаешься, принцесса. Блейк Коуст всегда ставил работу превыше всех. И к Лондон это тоже относится, ну, по крайней мере, так было, пока не появилась ты. Теперь, ни с того ни с сего он хочет получить титул отца года? Большинство родителей ведут борьбу за получение опеки. Мы боролись за то, кто ее заберет. Никто из нас не хотел этого.

Это меня взбесило.

— Тогда зачем ты родила ее? Почему не отдала тому, кто любил бы ее? Какая мать сделает такое с ребенком?

— У меня не было выбора.

— Что значит у тебя не было выбора?

— Я хотела отказаться от нее. Я хотела отдать ее Холденам в тот же день, когда она родилась. Блейк не позволил мне.

— Почему ты хотела этого? — задумавшись, спросила я. Я не понимала. Как бы сильно я ни старалась понять, как мать может так обращаться с собственным ребенком, я все равно не понимала. Может я провела меньше восемнадцати лет со своей мамой, но я никогда не стану такой матерью, как Фарра.

Глава двадцать восьмая

— Если бы ты была такой умной, какой себя считаешь, ты бы уже сообразила, Эйнштейн. Подумай об этом. Когда Лондон родилась?