Я знаю, что желание вернуться станет нестерпимым, если я потеряю маму.

С любовью и с добрыми воспоминаниями

Белинда.»

Действительно, воспоминания. Я хорошо помнила, как Белинда в маминой одежде, утащенной из запертой комнаты, сидела на той самой скамье в саду, о которой поговаривали, что там любит сидеть привидение.

Я вспомнила, как она клялась, что Патрик Картрайт приставал к ней, потому что хотела помешать ему жениться на Ребекке. Я вспомнила, как она, совсем еще малышка, танцевала вокруг меня с зажженной свечой в руке, от которой вдруг вспыхнуло мое платье.

Я видела Дженни Стаббс, любившую меня больше жизни, которая загасила пламя своим собственным телом и отдала свою жизнь ради того, чтобы сохранить мою.

Да, Белинда, подумала я, ты действительно вызвала у меня воспоминания Я поговорила о Белинде с Селестой и с отцом — Бедная, бедная Ли — сказала Селеста — Не знаю, есть ли хоть какая-нибудь надежда на ее выздоровление. Она не сообщает, чем именно больна.

— Да, но она достаточно больна, чтобы не вынести путешествия. Я уверена, что, если бы ей было получше, она сама привезла бы к нам Белинду — Все, что мы можем сделать, — сказал отец, — это ждать и следить, как будут развиваться события. Во всяком случае, мы предложили ей наш дом. Это все, что мы можем сделать На этом мы и закончили.

Вскоре после этого основной темой разговоров опять стали выборы.

Миссия в Бутанду, естественно, была отложена до тех пор, пока не станет известно, какое правительство придет к власти.

— Я должен быть уверен в том, что сохраню свой депутатский мандат до того, как будет принято решение о моем участии в миссии, — сказал Джоэль.

— Несомненно, ты останешься членом парламента, — ответила я. — Это же традиция, что Гринхэмы всегда представляют Марчлендз.

— В политике ни в чем нельзя быть полностью уверенным.

Возбуждение росло. Прошло почти шесть лет с момента последних выборов. Теперь я была уже взрослой, всерьез интересовалась этой проблемой и неплохо разбиралась в происходящем.

Каждый день мы внимательно изучали газеты. Там часто упоминалось о преклонных годах Глад стона. Вне всяких сомнений, он был великим человеком, но не слишком ли старым? Впрочем, выглядел он довольно энергичным, хотя сильно горбился и при ходьбе опирался на трость.

— Тут самое главное — иметь здоровую голову, — сказал мой отец.

Было опубликовано замечание, высказанное самой королевой своему секретарю:» Идея о том, чтобы заблуждающийся неуравновешенный человек восьмидесяти двух лет пытался управлять Англией и моей гигантской империей через посредство жалких демократов, просто смешна. Это выглядит дурной шуткой «.

— Очень неудачно получилось, — сказал мой отец. — Во-первых, то, что она вообще сказала эти слова, а во-вторых, то, что их разнесли по всему свету.

— Но правительство у нас выбирает народ, а не королева, — заметила я.

— За что мы должны благодарить судьбу, — сухо ответил отец.

Вскоре от слов перешли к действиям. Гринхэмы отправились в Марчлендз, а мы — в Мэйнорли. Избирательная кампания началась.

Мы с Селестой сидели на помосте рядом с отцом.

Это создавало уютную семейную атмосферу, которая так нравилась избирателям. Мы выполняли свою скромную задачу, разъезжая по окрестностям на двуколке (округ Мэйнорли состоял из множества разбросанных деревень) и разъясняя избирателям, почему они должны голосовать именно за Бенедикта Лэнсдона.

Мой отец был одаренным оратором. Он всегда умел захватить аудиторию — будь то зал палаты общин или небольшая комната для деревенских сходов. Слушая его, я ясно сознавала силу слова, и то, что дар красноречия — совершенно необходимое качество для политика. У моего отца были все достоинства, которые только можно вообразить, кроме одного — осторожности. Он подчас принимал слишком поспешные решения, что несколько раз его уже подводило, и именно поэтому люди не были склонны рассматривать его как возможного преемника Гладстона.

Несмотря на то что он вел напряженную предвыборную кампанию, ему иногда удавалось выкроить время для того, чтобы выступить с агитацией в пользу Джоэля в Марчлендзе. Это меня удивляло: несмотря на уверенность в победе, отец постоянно твердил о том, что кандидат не может позволить себе расслабиться ни на минуту.

Однако к Джоэлю он питал особые чувства, и я полагала, что знаю причину этого. Причина заключалась во мне. Он решил, что я выйду замуж за Джоэля, и хотел сформировать из него свое второе» я «.

Джоэль не собирался упускать того, что само шло к нему в руки. Отец хотел рассматривать Джоэля как свое собственное творение. Возможно, это было преходящим увлечением, но такие люди, как мои отец, всегда стремятся кем-то руководить. Видимо, отец понимал, что определенные события в его жизни не позволили ему добраться до самых вершин власти, и это раздражало его.

Мы с отцом были самыми близкими людьми, и я чувствовала, что он хочет выдать меня замуж за человека, сотворенного по его образу и подобию. Мне доводилось слышать о его дедушке — дяде Питере, как его все называли. Тот сделал политиком своего зятя, ибо не мог удовлетворить собственных амбиций из-за какого-то скандала. Говорили, что Бенедикт пошел в дедушку.

Когда я слушала выступления своего отца, приковывавшие внимание аудитории, я восхищалась и гордилась им. Он всегда был готов позаботиться о нас — обо мне и Джоэле. Для Джоэля он уже почти стал идолом, а для меня он всегда был любимым отцом. И так, мы отправились в Марчлендз и задержались там только на одну ночь, перед тем как поехать в Мэйнорли. Мне всегда нравилось бывать в Марчлендзе, а после того памятного разговора с Джоэлем это место стало вызывать у меня еще большее волнение: здесь будет мой родной дом, когда я выйду замуж за Джоэля.

Это было чудесное старинное здание с боевой башней, напоминавшее замок. Серые каменные стены и то, что дом был выстроен на пологом склоне, придавали ему величественный и грозный вид. Окружающий пейзаж был прекрасен: поросшие деревьями холмы, долины, прелестная деревушка с церковью норманнских времен и с прудом посреди лужайки.

Этот дом принадлежал семейству Гринхэмов несколько веков.

Мы сидели в деревенском зале для собраний и слушали моего отца, выступавшего, как всегда, энергично и убедительно. Кажется, слушателей даже несколько ошеломил такой натиск, и аплодисменты были оглушительными. Джоэль тоже хорошо выступал. Он говорил менее темпераментно, чем мой отец, зато спокойно и доверительным тоном, который убеждал слушателей.

Вечер оказался удачным, и по пути к дому я думала, насколько романтично он выглядит при лунном свете.

Я была счастлива и довольна.

Когда завершатся выборы, Джоэль почти наверняка отправится в Буганду… возможно, на несколько месяцев; а когда он вернется, мы объявим о нашей помолвке.

Впоследствии я часто вспоминала эту ночь и не уставала удивляться тому, как быстро — буквально за несколько секунд — все может совершенно измениться.

Я помню, как сидела в небольшой уютной комнатке, примыкавшей к главному холлу, и какими вкусными были горячий суп и сандвичи, приготовленные для нас.

— Это немножко напоминает мне те ужины, которые готовит для меня Люси, — сказал отец. — Вы представляете, моя дочь дожидается меня, когда я задерживаюсь в парламенте, и угощает роскошным ужином.

— Совсем, как эта знаменитая дама, миссис Дизраэли, — сказал сэр Джон. — Ты настоящий счастливчик, Бенедикт.

— Я знаю. — Он улыбнулся Джоэлю. — Люси знает, как следует обращаться с загнанным политиканом.

Он не способен улечься в постель сразу после бурных дебатов. Ведь ему нужно еще раз пережить все. Так что по вечерам я разговариваю с Люси.

— Ваша Люси — просто чудо, — сказал Джоэль.

Родители обменялись заговорщическими улыбками, еще раз подтвердив, что у них есть общие планы, касающиеся нас.

— Поездка в Буганду — почти решенное дело, — сказал сэр Джон.

— Если меня изберут, — добавил Джоэль.

— Дорогой мой мальчик, неужели ты и впрямь думаешь, что они собираются сломать вековую традицию, а? Гринхэмы занимали кресло в парламенте в течение последних двухсот лет.

— Цыплят по осени считают.

— За наших цыплят мы можем быть спокойны, сынок, — сказал сэр Джон.

— Полагаю, у нас достаточно прочные позиции, — заметил мой отец. — Конечно, в последнее время чувствуются тенденции к изменениям. Куча дураков постоянно болтает о необходимости перемен. Им нужны просто какие-нибудь перемены, все равно — к лучшему или к худшему. Перемены ради перемен.

— Ладно, поживем — увидим, — сказала леди Гринхэм. — Возможно, некоторые люди и желают изменений, но я не могу поверить в то, что наши сторонники да и все люди в этой округе настолько глупы.

Никто из нас не мог и представить, чтобы Джоэлю не удалось выиграть на выборах.


Наконец наступил знаменательный день выборов.

Мы собрались в городском зале в Мэйнорли, чтобы ознакомиться с результатами. Все произошло так, как мы и предполагали: отец одержал уверенную победу.

Ближе к ночи прибыл посыльный с сообщением о том, что Джоэль тоже выиграл выборы с солидным перевесом.

Увы, у партии в целом дела обстояли не столь хорошо. Гладстон сумел получить большинство, но очень незначительное, и это не предвещало спокойной жизни.

Он отправился в Осборн на острове Уайт, чтобы поцеловать королеве руку, что, кажется, не доставило ей особого удовольствия. Итак, Великий Старикан был вновь готов занять свой пост, и, несмотря на слабое здоровье, его сила духа оставалась той же. Таким образом либералы стали правящей партией, несмотря на то, что победили очень незначительным большинством голосов. Это значило, что обширная программа реформ, которую они предлагали, вероятно, будет блокирована оппозицией. Ничего хорошего это не сулило и всему парламенту. Была одержана пиррова победа.

Формирование правительства шло с трудом, и, возможно, именно поэтому вопрос о миссии в Буганду вновь был поднят.

В конце августа, то есть через год после того, как мистер Гладстон целовал в Осборне руку королевы, миссия была наконец готова к отправке, и одним из шести ее членов был избран Джоэль.

За два дня до его отъезда мой отец дал званый обед, чтобы все друзья и доброжелатели могли попрощаться с Джоэлем.

Это был чудесный вечер, хотя члены правительства были несколько подавлены размышлениями о том, надолго ли им удастся сохранить свои посты; но Джоэль ощущал себя триумфатором как один из самых молодых членов палаты общин, избранный для выполнения этой важной миссии.

После того как мужчины оставили свой портвейн и присоединились к дамам в гостиной, мы с Джоэлем уселись вместе в уголке.

— Все идет прекрасно, — сказал он. — Не знаю, как долго я буду отсутствовать. Вероятно, не более двух месяцев, а уж тогда…

— Я не думаю, что они очень удивятся, — сказала я.

— А разве не приятно сознавать, что мы сделаем то, о чем они все мечтают?

— О да. Приятно делать то, что приятно людям.

— Тем не менее, — добавил Джоэль, — я хочу, чтобы ты знала, Люси, что, если нам придется встретиться с сопротивлением, пусть даже со стороны твоего отца, мое решение останется неизменным.

— Я рада этому, — ответила я. — Да, я очень рада.

К нам подошел мой отец.

— Вы весьма оживленно беседуете, — сказал он. — Могу ли я поинтересоваться, чему вы так радуетесь?

Я заколебалась.

— Какие-нибудь секреты? — спросил отец.

Я взглянула на Джоэля и почувствовала, что он понял, о чем я хотела бы его попросить. Мы уже понимали друг друга без слов.

Я сказала:

— Когда Джоэль вернется из Буганды, мы, возможно, объявим о помолвке — Удовольствие моего отца было очевидным.

— Это кажется мне превосходной идеей, — сказал он.

— Мы уже говорили об этом и сейчас как раз подумали, что это всех вас обрадует.

— Так вот, значит, чем вы так довольны. Что ж, вы совершенно правы. Мы все хотели бы именно этого.

— Но пока это секрет, — предупредила я. — Сейчас его знают только три человека. Мы хотим подождать, пока Джоэль не вернется из Буганды.

— Момент выбран прекрасно.

Он улыбнулся мне. Нечасто мне приходилось видеть отца таким довольным.

Позже я порадовалась тому, что в тот вечер сообщила ему о нашем решении.


Мой отец, Селеста и я поехали в Саутгемптон, чтобы проводить Джоэля. Отправление было торжественным. Репортеры явились, чтобы осветить отбытие членов парламента, и с явным энтузиазмом излагали свои взгляды на проблему Буганды.

Мой отец дал короткое интервью журналистам, а затем мы поднялись на борт корабля и выпили по бокалу шампанского.

— Это будет серьезным шагом в карьере Джоэля, — говорил отец по пути в Лондон, — Он очень молод, а быть избранным для такой важной миссии — большая честь. Хотелось бы мне, чтобы наше правительство оказалось немножко покрепче. Солсбери полон решимости избавиться от нас, и с тем ничтожным большинством, которое есть у него, нам трудно сопротивляться.