В общем-то, тем же самым занималась и я. В моей голове царил полный хаос с тех пор, как я прочитала эту заметку. Я мечтала о встрече с Джоэлем и одновременно боялась ее.

Прошел еще один день. Селеста была откровенно довольна нашим присутствием. Если она и страдала от чего-то, так только от одиночества. Белинду поразительно мало волновали ее собственные дела. Она вполне' убедила себя, что очень скоро все будет в полном порядке. Что же касается Бобби, я думаю, он был несколько ошеломлен, но продолжал глубоко любить.

Белинду, и его наверняка волновала перспектива появления ребенка.

По-своему я восхищалась Белиндой. Хотелось бы и мне относиться к своим проблемам так же, как она.

Я постоянно искала в газетах какие-нибудь новости.

Их не было.

Белинда сказала, что хочет сделать кое-какие покупки, воспользовавшись приездом в Лондон.

— Это для ребенка, — объяснила она. — Люси, я хочу, чтобы ты пошла со мной.

И я пошла вместе с ней. Для себя она сделала покупок не меньше, чем для ребенка.

Вернувшись домой, я заметила, что Селеста чем-то взволнована. Когда мы оказались наедине, она сказала:

— Джоэль здесь. Он очень расстроен.

— Он приходил повидать меня?

— Да. Его родители сказали ему, что ты вышла замуж, но он решил, что должен поговорить с тобой.

Когда я сообщила ему, что ты сейчас в Лондоне, он задал мне множество вопросов. Джоэль очень изменился, Люси. Стал гораздо старше.

— Я думаю, все мы с тех пор стали несколько старше, к тому же все пережитое должно было отразиться на нем.

— О твоем отце ему, конечно, известно. Он сказал, что должен встретиться с тобой.

Она озабоченно посмотрела на меня.

— Наверное, он хочет поговорить, — ответила я.

— Он оставил для тебя записку.

— Записку? Где она?

— Сейчас.

Селеста сунула руку в карман платья и нерешительно достала записку. Я тут же забрала ее.

— Спасибо, Селеста.

Мне хотелось поскорее прочитать, что пишет Джоэль. Я поднялась в свою комнату, села на кровать и вскрыла конверт.

«Дорогая Люси!

Я хочу встретиться с тобой. Не могу поверить в то, что ты замужем. Первыми об этом сообщили мне родители. Они многое объяснили. Но я должен поскорее повидаться с тобой. Нельзя ли встретиться завтра? Предположим, в половине одиннадцатого возле Раунд-Понд в Кенсингтон-гарденс? Приходи, я буду ждать.

Джоэль.»

Конечно, я должна пойти, должна встретиться с ним, должна все объяснить.

Остаток дня был просто невыносим. Время тянулось безумно медленно. Радоваться можно было лишь тому, что Белинда, поглощенная собой, не замечала моего настроения.

Наконец, прошла и бессонная ночь. И вот я уже иду через парк к Раунд-Понд, где мы с Джоэлем так часто встречались в детстве. Наверное, именно поэтому он назначил свидание здесь.

День стоял ясный. Несколько детей запускали свои игрушечные белые лодочки на пруду, в то время как бдительные нянюшки внимательно следили за ними.

Вот и Джоэль. Заметив меня, он бросился ко мне, обнял меня и крепко прижал к себе. Потом, отстранив меня, он взглянул мне в лицо. В его глазах я увидела страдание — то же самое, которое он увидел в моих.

Джоэль взял меня за локти, продолжая пристально смотреть на меня.

— Люси… — начал он.

— Ах, Джоэль, — сказала я, — я не надеялась увидеть тебя снова.

В этот момент я уже понимала, какую ошибку я совершила. Понимала, что он был и будет единственным любимым мной человеком. Понимала, что никогда больше не смогу быть по-настоящему счастливой.

Его глаза потемнели, и он пробормотал:

— Как ты могла?

— Я должна все объяснить.

— Давай уйдем отсюда. Найдем какой-нибудь тихий уголок и поговорим.

Он взял меня под руку, и мы быстро пошли по дорожке, обсаженной цветами, затем свернули на поляну. Там под деревом стояла скамья, и Джоэль повел меня к ней. Когда мы сели, он повернулся ко мне и спросил:

— Как это могло случиться?

— Мне сказали, что ты умер, — ответила я. — Это было невыносимо… после отца…

— Я знаю, что случилось с твоим отцом. А потом тебе сказали… что именно тебе сказали?

— Что после какой-то встречи ты отправился пешком в отель и по пути подвергся нападению грабителей. Сказали, будто ты пропал. Через некоторое время мы услышали о том, что найдено твое тело, что ты и Джеймс Хантер убиты.

— Они должны были открыть тебе правду, — сказал Джоэль. — Я бы не взялся за это, если бы знал, что от тебя будут что-то скрывать.

— Правду? — воскликнула я.

— Я действительно отправился в Буганду вместе со своими коллегами по парламенту. Когда мы оказались на месте, нам с Хантером сделали предложение. Мы были моложе остальных и в хорошей физической форме.

Мы оба и до этого немного занимались подобной работой, так что нам сообщили, что мы включены в эту делегацию в связи с необходимостью выполнить некое конфиденциальное поручение, очень секретное.

Ты знаешь, что Буганда недавно стала британским протекторатом, и в таких случаях всегда есть какие-нибудь очаги сопротивления. Там существовал заговор с целью свержения британского правления, и нам с Хантером предстояло выявить лидеров готовящегося восстания. Было, конечно, необходимо скрыть наши намерения, и поэтому мы должны были исчезнуть как члены парламента. Работа велась с соблюдением всех правил конспирации. В качестве членов парламента мы немедленно вызвали бы подозрения у тех, кого должны были выследить. Поэтому нас похитили, только не грабители, а наши собственные агенты. Потом мы получили дальнейшие инструкции. Было опубликовано сообщение о том, что мы пропали, а позже — что мы убиты. Я настаивал на том, чтобы моя семья и невеста знали правду. Мой отец, хорошо известный человек, пользовался доверием, и ему все сообщили.

— Твой отец ничего не сказал мне.

— Он решил, что ты слишком молода для того, чтобы доверить тебе такую тайну. Официально мы не были помолвлены. Он сказал, что у меня нет невесты.

Любое слово, даже неосторожный взгляд могли раскрыть тайну и стоить нам жизни. Прости его, Люси.

Он боялся за меня.

— Он не должен был этого делать.

— Я понимаю, но так случилось.

— Я заходила к твоим родителям. Твой отец вел себя странно, был каким-то чужим и равнодушным.

Он кивнул.

— Ах, Джоэль, если бы я знала!

— Выходит, сама судьба была против нас. И ты, Люси, ты вышла замуж за этого человека!

— Я была одинока и растеряна. Ребекка да и все остальные советовали мне это. Они говорили, что нужно начать жизнь с чистой страницы. Это было уже чересчур — потерять сразу и отца, и тебя. Понимаешь, я была рядом с отцом, когда все это случилось. Я видела человека, стрелявшего в него. Я видела пистолет.

Я видела, как отец падал. Я видела все. Потом был суд, и мои показания привели на виселицу этого преступника. А затем я потеряла и тебя. Тогда я уехала во Францию вместе с Белиндой и Жан-Паскалем Бурдоном. Как ты, наверное, знаешь, это ее отец. Все считали, что мне лучше уехать куда-нибудь подальше. На пароходе я познакомилась с Фицджеральдами Филлидой и Роландом.

— И вышла замуж за Роланда.

— Они были очень добры ко мне. Он и сейчас добр ко мне. Он очень во многом сумел мне помочь.

Я почувствовала, что начинаю приходить в себя…

— Где он сейчас?

— В Йоркшире. Мы собираемся купить там дом… чтобы жить поблизости от Бредфорда, где у него дело — торговля шерстью.

— И ты перестала вспоминать обо мне.

— Я пыталась, но мне не удалось. Я бы всегда помнила о тебе. Но с Роландом я могла бы быть относительно счастлива, поскольку он очень добрый и понимающий человек. Тебя я никогда не смогла бы забыть, как и того, что случилось с моим отцом. Меня терзают ужасные страхи.

— Расскажи мне.

— Дело в мужчине, убившем моего отца.

— Это Фергюс О'Нил.

— Ты знаешь о нем?

— Он был известен в стране как террорист. Власти давно знали о нем. Он находился под наблюдением, поэтому его так быстро и поймали. Он был замешан в нескольких подобных делах и несколько раз едва не попался.

— Значит, ты знал обо всем этом?

— Что же, мне приходилось выполнять кое-какие поручения, схожие с тем, что я делал в Буганде.

Неприятности с Ирландией начались давным-давно.

Кто-то сказал: «Решить ирландский вопрос невозможно, поскольку, если вы решите его, они тут же найдут какой-нибудь другой вопрос». Это началось еще во времена Кромвеля, и, наверное, будет продолжаться вечно, что бы ни происходило. Не думаю, что тебе стоит испытывать угрызения совести из-за этого человека. Помогая отправить его на виселицу, ты, быть может, спасла множество жизней.

— Дело не только в этом, Джоэль. Ах, как легко говорить с тобой! Кроме Ребекки, мне было не с кем поговорить вот так с тех пор, как ты уехал.

Он сжал мою руку, и я продолжила:

— В ночь накануне убийства моего отца я заметила мужчину, стоявшего на противоположной стороне улицы и наблюдавшего за домом. Я видела его из окна.

Ветром с него сорвало шляпу, и я заметила, что волосы у него растут на лбу треугольником, а на щеке — белый шрам.

— Это Фергюс О'Нил. Столь необычная шевелюра всегда выдавала его и облегчала опознание.

— Джоэль, я видела этого человека стоящим на том же месте уже после казни.

— Как такое может быть?

— В том-то и дело. А вдруг есть человек, очень похожий на него? Не отправила ли я на смерть невинного?

— Ты была в перевозбужденном состоянии. Не думаешь, что все это просто показалось тебе?

— Именно это мне все говорят. То же самое сказала Ребекка, и я почти поверила ей. Но это случилось вновь.

— На том же месте?

— Нет, в Мэйнор Грейндже, — В Мэйнор Грейндже?

— Да, всего несколько дней назад. Ты помнишь «заколдованную» скамью?

— Конечно.

— Я выглянула из окна. Он сидел там. Когда я взглянула на него, он встал и раскланялся. Я отчетливо видела его волосы и заметила шрам на щеке.

— Этого не может быть!

— Клянусь, я видела.

— Должно быть, тебе почудилось. Кто-нибудь еще видел это?

— Нет.

— Значит, ты была одна?

— Со мной был Роланд. Он подошел к окну, и там никого не оказалось.

— Все это очень странно.

— Я знала, что ты так скажешь. Все говорят, что мне это привиделось.

— А разве может быть иначе? Хорошо, предположим, что у Фергюса О'Нила был брат-близнец, его вылитая копия. Либо повесили не того брата, которого следовало, либо, если брата не существовало, сам Фергюс восстал из гроба, чтобы преследовать тебя.

Других логичных объяснений нет. Кое-как концы с концами сходились бы, если бы это происходило в Лондоне, но как он мог попасть в Мэйнорли, переодеться в вечерний костюм, пройти пешком от станции? Какая-то бессмыслица.

— Я думаю, именно это склонило Роланда принять решение уехать.

— Значит, ты собираешься жить в Йоркшире?

— Они подыскивают там какой-нибудь дом.

Я должна была отправиться с ними, но, узнав о твоем возвращении, приехала сюда.

Джоэль взял мою руку и крепко сжал ее.

— Люси, что же нам делать?

— А что мы можем сделать?

— Мы можем бросить все и уехать.

Я покачала головой.

— Ты хочешь сказать, что останешься с ним.

— Я вышла за него замуж.

— И это совершенно необратимо?

— Думаю, что так, Джоэль.

— Тогда что же нам остается?

— Тебе — крупная политическая карьера. Это дело с похищением впоследствии обернется тебе на пользу.

Мой отец сказал бы именно так.

— Как что-то может пойти мне на пользу, если я потерял тебя?

— Ты оправишься от этого. И сделаешь карьеру в парламенте.

— Я вернулся ради тебя. Я не собираюсь спокойно смотреть на то, что делают со мной.

— Нам придется смириться. Я вышла замуж за Роланда, поскольку в тот момент это казалось мне лучшим выходом. Возможно, я действовала эгоистично. Я не думала о том, что пользуюсь им в своих целях, потому что считала, что единственный для меня человек потерян навсегда. Я пошла на этот шаг, и обратного пути теперь нет. Джоэль, тебе придется забыть обо мне. Я думаю, нам не следует больше встречаться.

Ты должен продолжать делать карьеру. Это будет блестящая карьера. Мой отец всегда высоко ценил тебя, а он разбирался в людях. Мы так хотели быть вместе, мы так много думали о будущем, но судьба распорядилась по-иному. Мы должны принять это, Джоэль.

— Нет, — сказал он — Я не забуду наших совместных планов о том, как должна была сложиться наша жизнь. Тебе следовало дождаться меня, Люси.