Лузиньяны объявили, что не считают короля Джона своим сюзереном, и заявили о желании стать вассалами Филиппа Французского. Филипп, подобно терпеливому пауку, плел свою паутину, довольный ходом событий.

«Выход только один, — писала Альенора. — Собирайте армию и скорей выступайте в поход».

Джону жалко было прерывать жизнь, полную удовольствий, но письмо матери его встревожило. В глубине души король знал, что произойдет нечто подобное. А тут прибыл и второй гонец, от графа Ангулемского.

Тесть Джона сообщал, что Лузиньяны идут на него войной. Отчим юного Артура виконт де Туар оказался прекрасным стратегом. Воспользовавшись моментом, он от имени своего пасынка объявил набор в армию. Таким образом, против Джона выступили не только воинственные Лузиньяны и король Франции, но и Артур Бретанский.

Не хватало еще, чтобы мальчишка одержал верх!

И Джон решился. Ничего не поделаешь, придется покинуть Англию. Понадобится большая армия, чтобы одержать победу. Поэтому король разослал всем английским баронам приказ прибыть в Портсмут со своими воинами. Оттуда войско будет переправляться через Ла-Манш.

* * *

Тучи сгущались. Не замедлил пророкотать и первый гром.

Многие из баронов давно уже вели тайные переговоры друг с другом. Они вспоминали славные деньки той поры, когда на престол еще не взошел Генрих II. В ту пору каждый лорд чувствовал себя маленьким царьком. Правда, предания о старине дошли до нынешних баронов лишь в пересказе, но тем заманчивей казалось феодалам прошлое. Во времена короля Стивена барон обладал полной властью над своими землями, мог сам править суд, причем не только над вассалами, но и над всеми, кто оказывался в его владениях. Никто уже не помнил, что в ту эпоху дороги королевства были полны разбойниками, путники становились жертвой кровожадных лордов, которые грабили их, требовали выкуп или просто предавали лютой казни на потеху своим гостям. Недаром все честные англичане обрадовались, когда Генрих II навел в стране порядок. Недовольны остались лишь рыцари-разбойники, лишившиеся источника дохода.

Строгие, но справедливые законы Генриха II обеспечили мирным гражданам покой и безопасность. Никто из лордов не смел ослушаться грозного короля. Потом на престол взошел Ричард и ввел тяжелые подати, ибо короне нужны были деньги на подготовку крестового похода. Народ зароптал, но не взбунтовался — ведь средства понадобились королю на Священную войну. Протестовать значило бы оскорбить Господа, а это куда страшнее, чем поборы. Ричард ушел на войну, попал в плен к врагам, вернулся в Англию героем, и народ гордился своим королем. Знавшие его говорили, что на исходе своих дней Ричард Львиное Сердце был исполнен святости и благочестия.

Но Ричард погиб, и королем стал Джон. Он был куда менее популярен, чем старший брат. Не красавец, не герой, с репутацией нечестивца и распутника. В народе только и говорили о греховной жизни Джона в Ирландии, а когда он был еще графом Мортеном и братом короля, крестьяне и горожане прятали от него пригожих дочерей. Все знали, что Джон пытался захватить власть, когда Ричарда не было в стране. Но король вернулся, и Джон униженно молил о пощаде. Ричард простил его, однако отзывался о младшем брате пренебрежительно — мол, он слишком легко поддается чужому влиянию и не умеет воевать. Король из Джона не получится — он не сможет удержать на своей голове корону.

Великий Ричард презирал Джона — это было известно всякому. Знали об этом и бароны. Ходил слух, что Ричард прочил себе в наследники не Джона, а Артура.

И вот для королевства вновь настали трудные времена — на континенте началась война. Какое дело было лордам до заморских владений Джона? Многие из баронов имели нормандских предков, но давно уже стали англичанами и забыли о Нормандии. В Англии находились их поместья, в Англии проходила их жизнь, а тратить деньги в угоду честолюбию короля лорды не желали. С какой стати будут они рисковать жизнью вдали от своих владений?

Самые дерзкие из лордов созвали в Лестере совет и порешили, что ни один барон на зов короля не откликнется.

Если король хочет, чтобы лорды отправились с ним на войну, пусть вернет им старые привилегии, которыми пользовались их предки.

Тщетно дожидался король в Портсмуте своих баронов. Когда ему доставили письмо с условиями, Джон впал в неистовство. Впервые Изабелла присутствовала при одном из знаменитых припадков. Все последние месяцы Джон блаженствовал, всецело увлеченный Изабеллой, и ни разу не впал в буйство. Он гнал прочь неприятные мысли, не желая портить себе настроение.

Но случившееся перешло все границы. Эти мятежники осмеливаются разговаривать с ним так, как никогда не разговаривали с Ричардом или Генрихом! Оказывается, он должен выполнять их условия!

— Да раньше они сгорят в аду! — зарычал Джон и, корчась от бешенства, покатился по полу.

Изабелла смотрела на него широко раскрытыми глазами, а Джон сипел, изрыгал проклятия, рвал зубами тростниковые подстилки.

— Джон, ради Бога, прекратите! — не выдержала королева. — Вы делаете себе больно!

Но он не слышал. Джон слепо наносил удары направо и налево, а когда перепуганная Изабелла бросилась вон из комнаты, он даже этого не заметил.

Немного придя в себя, король велел посланцу предстать перед ним. Бедняга вошел, дрожащий и бледный — он уже знал, что с королем приключился один из его знаменитых припадков.

— Отправляйся к этим изменникам! — выкрикнул Джон. — Скажи им, что, если через неделю они не прибудут в Портсмут, я захвачу их замки и земли. А что ожидает изменников, пусть попробуют догадаться сами.

Гонец опрометью бросился вон из комнаты, мечтая только об одном — побыстрее унести ноги.

— Ну, чей замок ближе всего к Портсмуту? — спросил Джон.

Оказалось, что неподалеку расположены земли барона Вильяма Албини.

— Я покажу им, что мои слова — не пустая угроза, — объявил король. — Приказываю взять замок, сровнять его с землей, а всех его обитателей вздернуть. Пусть это будет уроком для остальных.

Забыв о жене, Джон немедленно выступил в поход. Губы его были плотно сжаты, глаза налиты кровью. Никогда еще свита не видела Джона исполненным такой решимости. Некоторые даже подумали, что, возможно, недооценивали своего короля.

Победа была скорой и решительной. Джон еще не успел добраться до замка, а Вильям Албини уже выслал ему навстречу посланцев во главе с собственным сыном, которого предлагал королю в качестве заложника. Барон клятвенно обещал, что немедленно соберет своих солдат и поступит в распоряжение Джона.

Король расхохотался. Он одержал верх! На этом мятеж баронов можно считать законченным. Теперь они знают, кто в стране господин.

И Джон был прав: бароны, опережая один другого, спешили в Портсмут со своими воинами. Привезли они и деньги.

Но Джон решил, что преподаст им еще один урок.

Он собрал все подношения, которые понадобятся для ведения войны, а лордам сказал:

— Вы разочаровали меня, господа. У вас заячьи сердца. Вы сидите и жиреете в своих замках, на землях, дарованных вам моим великим предком Вильгельмом Завоевателем. Вы забыли, что Нормандия принадлежит нам еще с тех пор, когда Ролло Великий отвоевал это герцогство у французов. Земля наших предков в опасности, а вы не желаете вынимать меч из ножен. Вильгельм Завоеватель проклял бы вас. Раз так, оставайтесь дома. Мне трусы не нужны. Я не возьму с собой ни вас, ни ваших солдат. Забираю лишь ваши деньги. Куплю себе лучше солдат, которые хотят и умеют воевать.

С этими словами он велел лордам возвращаться восвояси, а сам весело расхохотался. Джон чувствовал себя сильным и непобедимым. В таком настроении он и пересек пролив.

* * *

Французский король внимательно следил за развитием событий. Главной целью его жизни было возвращение короне Нормандии и прочих французских владений, отторгнутых в прежние века. Все заморские территории английской короны должны принадлежать Франции. Филипп был очень доволен, когда английским королем стал Джон, хоть гибель Ричарда опечалила этого мудрого государя, но Ричарда нет, и его уж не вернешь. Зато осталась великая цель: вернуть Франции славу и могущество, которыми она обладала в эпоху Карла Великого.

Джон слаб. Он криклив и кичлив, но настоящей силы в нем нет. Слишком любит запугивать окружающих, а это верный признак труса. Кроме того, он плохой политик и чересчур тщеславен. Нет, определенно, Джон может принести Франции много пользы. И Филипп перестал горевать по Ричарду, довольный тем, что судьба послала ему такого слабого противника.

Однако время ввязываться в новую войну еще не настало. Войны редко заканчиваются безусловной победой, а конфликт с Англией наверняка привел бы к затяжному кровопролитию и огромным расходам.

Самое главное — правильно выбрать момент. Пока же лучше делать вид, что Филипп на стороне Джона. Ни к чему раскрывать свои истинные планы.

Джон совершил чудовищную глупость, похитив у Юга де Лузиньяна невесту. Как можно было не воспользоваться таким чудесным шансом? Опозоренные Лузиньяны жаждали мести. Это просто замечательно! Но час решительного столкновения еще не настал. Филипп позаботится о том, чтобы вражда Лузиньянов к Джону не ослабевала, но с большой войной придется повременить. Со временем Филипп выступит на стороне Артура. Тот присягнет Франции на верность, а Филипп предложит молодому человеку в невесты свою дочь Марию. Правда, малютке всего шесть лет, а Артур уже обручен с дочерью Анкреда Сицилийского, но это можно исправить. В результате Филиппу достанется Нормандия и прочие французские владения Джона. А может быть, со временем удастся прибрать к рукам и английскую корону. Вильгельм Завоеватель был всего лишь герцогом Нормандским, а отлично справился с этой задачей.

Но действовать еще рано. Будучи превосходным стратегом, Филипп с безошибочной точностью определял, когда пора действовать, а когда лучше выждать. Многие считали, что король чрезмерно осторожен, но наиболее мудрые из его советников знали: Филипп ошибок не делает.

Вот почему, когда Джон прибыл в Руан, его встретили послы Филиппа, сообщившие, что французский король предлагает начать переговоры и не поддерживает мятеж, поднятый Лузиньянами.

Джон воспринял это как проявление слабости и раздулся от сознания своего величия. С французским королем они договорились встретиться в Лез-Анделисе.

Встреча прошла вполне дружелюбно, и Филипп пригласил Джона и его прекрасную жену посетить Париж.

* * *

Изабелле очень понравилось при французском дворе. Филипп был сама галантность и радушие.

— Я отведу вам лучшие покои, — говорил он. — Самые лучшие, самые великолепные. Мой брат король Джон и его прекрасная супруга поселятся в королевском дворце, а я и мои придворные переберемся в другую резиденцию.

Такой почет польстил Джону. Он с удовольствием демонстрировал Изабеллу французскому двору. Филипп сказал, что совершенно очарован столь несравненной красавицей. Французская королева, которую Филипп любил всей душой и ради которой не побоялся поссориться с папой римским, в сравнении с Изабеллой казалась дурнушкой, хотя была вполне хороша собой.

Юная Изабелла наслаждалась всеобщим восхищением, каждый день превращался в праздник. Она уже почти не вспоминала о Юге Коричневом — лишь мимоходом вздыхала, представляя, как скучно ей жилось бы в глуши, выйди она замуж за Лузиньяна.

Королеве очень понравился Париж — большие дома, широкая река, горожане, так похожие на ее родных ангулемцев. Почти каждый день во дворце устраивали праздники. Изабелла пела и танцевала, а зрители восхищенно аплодировали.

Филипп осыпал ее комплиментами, вслух завидовал Джону, которому посчастливилось раздобыть такую невесту. Джон распустил перья, хвастливо рассказывал, как ловко обманул незадачливых Лузиньянов. С особым удовольствием он рассказывал о встрече на охоте — ведь еще тогда он решил, что непременно женится на Изабелле.

— Судя по всему, вы не разочаровались в своем выборе, — заметил Филипп.

— О да, я никогда не встречал женщину, настолько искусную в любви, — похвастался Джон. — Она совсем девочка… А когда я на ней женился, была девственницей… Но по части любовного мастерства не уступит самой искушенной шлюхе. И это в сочетании со свежестью и невинностью!

— Я вас понимаю, — кивнул французский король. — Недаром говорят, что вы раньше полудня из опочивальни не выходите.

Джон звонко расхохотался:

— Так об этом судачат?

— Да, до меня дошел такой слух.

— Что ж, лучшего времяпрепровождения у меня в жизни не бывало.

Филипп кивнул, а про себя подумал: вряд ли тебе удастся сохранить свои земли, братец Джон. Долго ты так не продержишься. Следовало бы тебе знать, что у короля есть дела поважнее, чем целыми днями валяться в постели.