Виктория Холт - Черный принц

Цель близка, в радостном предвкушении думал Филипп.

За столом он завел разговор о государственных делах. Но рядом с Джоном сидела Изабелла, и он никак не мог от нее оторваться — то брал за руку, то гладил по нежной коже; он не спускал с жены глаз, а она отвечала ему столь же многозначительными взглядами.

Отлично, думал Филипп. Все идет самым наилучшим образом. Джон согласится на что угодно, лишь бы ему дали спокойно резвиться с женой в опочивальне.

— Было бы ошибкой начинать войну против Лузиньянов, — сказал французский король. — Всегда лучше избегать войн, когда есть такая возможность.

Джон рассеянно кивнул, но возразил:

— Лузиньяны восстали против меня.

— У них были для этого причины. Всякий будет недоволен, когда из-под носа похищают такой ценный приз.

Джон рассмеялся:

— Приз для Юга Коричневого был слишком велик.

— Так оно и есть, — согласился Филипп. — Однако я бы предложил вызвать Лузиньянов на суд. Ведь они затеяли мятеж, напали на графа Ангулемского, а Ральф де Лузиньян учинил беспорядки в Нормандии. Как король Франции, я могу устроить феодальный суд, и Лузиньянам придется держать ответ за то, что они нарушили данную вам присягу.

Джон терпеть не мог, когда ему указывали, как он должен поступить. Английский король вполне может справиться со своими проблемами без помощи извне — пора бы Филиппу это уяснить. Однако воевать действительно не хотелось. Ведь в поход с собой Изабеллу не возьмешь.

Пожалуй, есть смысл согласиться. Когда состоится суд, будет не так уж трудно доказать, что Лузиньяны — изменники. По традиции доказывать свою правоту им придется в смертельном поединке, носящем название Божьего суда. Именно таким обычно бывал вердикт феодального суда. Считалось, что Господь не даст невинного в обиду. А если рыцарь проиграл, значит, правда на стороне противника. Король Джон специально держал при дворе опытных бойцов, не знавших поражений в поединках. Когда нужно было избавиться от какого-нибудь знатного противника, король приговаривал его к поединку на Божьем суде. Как бы ловко бедняга ни владел мечом, ему было не справиться с профессиональным фехтовальщиком, ежедневно, с утра до вечера, оттачивавшим свое искусство.

Но такой приговор выносили лишь представителям высшей знати. Для прочих смертных существовали Божьи суды рангом пониже: например, нужно было выхватить из котелка с кипящей водой какой-нибудь предмет. Если обожженная рука начинала гноиться, это свидетельствовало о виновности. Был и такой способ: человека раздевали, связывали по рукам и ногам и бросали в воду. Если он всплывал, дело ясное — ему помог Дьявол. Виновного немедленно предавали смерти. Если он не всплывал, значит, он невиновен. Правда, вовремя достать невиновного успевали далеко не всегда. Эти обычаи бытовали еще в древние, языческие времена, однако отменять их никто не собирался.

Уловка Филиппа удалась. Джон согласился предстать перед судом французского короля наравне с Югом де Лузиньяном. Согласился, но выполнять данное обещание не собирался. Ему нужно было лишь создать прецедент, чтобы потом самому приговорить Юга к поединку на Божьем суде.

Герцогиня Констанция уже несколько дней не вставала с постели. Она родила дочь, принцессу Алису, и роды совершенно подорвали ее силы.

Констанция все время думала о будущем своих детей и предчувствовала, что ее рядом с ними скоро не будет. Новорожденная девочка, здоровая и красивая, мирно спала в колыбельке. Что готовит Алисе судьба? Слава Богу, никому не придет в голову воевать с ней из-за престолонаследия, как с Артуром. Старшая дочь, Элеанора, тоже представляет собой опасность для врагов — ведь она внучка Генриха II, а значит, при известном стечении обстоятельств может претендовать на корону Англии, Нормандии и Анжу.

Герцогиня с трудом повернулась на бок, и старшая дочь, сидевшая у окна, тут же приблизилась к постели.

— Вам что-нибудь нужно, матушка?

— Нет. Просто посидите и поговорите со мной.

— Вам лучше беречь силы.

— Ради чего, дитя мое? Они мне скоро будут не нужны.

— Не говорите так, матушка. Вы обязательно поправитесь. У вас были трудные роды, вы устали, но это пройдет.

— Я всегда считала, что обманывать себя глупо и недостойно. Надеюсь, Элеанора, что вы в жизни тоже будете придерживаться этого правила.

— Я постараюсь, матушка.

— Вот лежу я здесь и думаю, что будет с вами. Я очень боюсь за Артура. На душе такая тяжесть… Меня мучают дурные предчувствия.

— Вы просто утомлены, матушка.

— Нет, дело не в этом. Мне кажется, что я заглядываю в будущее и вижу там мрак и ужас.

— Если вам легче, когда вы говорите о своих страхах вслух, не сдерживайте себя.

— Разве могу я говорить о том, что выше моего разумения? Но я отчетливо вижу Артура и вас, а вокруг чернота. Это кара за мое честолюбие. Я была в восторге, когда стала женой вашего отца, ведь он был сыном короля, и я надеялась, что мой Артур однажды тоже наденет корону.

— Может быть, это еще случится.

Констанция покачала головой.

— Что это с вами, матушка? Вы ведь всегда были уверены, что Артур сумеет отстоять свои права.

— Да, я верила в это и не жалела сил. Мне помогал ваш отчим Ги де Туар. Слушайтесь его, Элеанора, когда меня не станет.

— Ничего с вами не случится, — твердо заявила дочь.

Констанция улыбнулась.

— Жаль, что вы с Артуром еще так молоды. Вот бы мне прожить еще хотя бы лет пять. Больше я ни о чем не просила бы…

— Вы молоды, матушка, вы совсем недавно вышли замуж. Что сказал бы ваш супруг, если бы услышал такие речи?

— Он любит меня, Элеанора. И будет горевать, когда я уйду.

— Мы с Артуром тоже вас любим.

— Знаю. Вот почему мне так грустно с вами расставаться. Слушайтесь отчима, Элеанора. Заботьтесь о брате. Я знаю, что он считает себя настоящим герцогом и взрослым мужчиной, но я очень боюсь Джона.

— Это мне известно, матушка. Мы все его боимся.

— Он чудовище. Иногда он совершает глупости, но не слишком полагайтесь на это, дитя мое. Вот и сейчас они с Филиппом что-то замышляют.

— Филипп наш друг, матушка.

— Нельзя доверять королям, дочь моя. Сегодня Филипп с нами, завтра переметнется к Джону. У него одна цель — завладеть землями, которые сейчас принадлежат Джону, а должны принадлежать Артуру. Других интересов у французского короля нет.

— Но он сделал Артуру много доброго.

— Преследуя собственные цели. Я бы хотела, чтобы Артур стал сильным и независимым, чтобы он и Ги во главе большой армии выступили против своих врагов и нанесли им поражение.

— Так и будет.

— Элеанора, приглядывайте за братом. Он никому не должен доверять, и меньше всего своему дяде.

Элеанора поклялась матери, что выполнит ее волю, однако не уставала повторять, что Констанция скоро поправится и все будет как раньше. Известно, что после родов многие женщины страдают от меланхолии, но это проходит.

Герцогине и в самом деле стало немного лучше, но еще через неделю состояние ее внезапно ухудшилось. Она вызвала Артура, Элеанору и мужа:

— Конец мой близок. Любимые мои, берегите друг друга.

Они преклонили колени у ее изголовья. Артуру было всего тринадцать лет. Элеанора немногим старше. Констанция нежно смотрела на Ги де Туара, которого столько лет любила.

Вскоре она умерла, и юный герцог потерял свою главную покровительницу и советчицу.

* * *

Джон и Изабелла были в Шиноне. Отсюда было рукой подать до владений Лузиньяна, и короля это забавляло. Когда он лежал в постели с женой, то постоянно шутил на эту тему:

— Держу пари, что они вооружились до зубов и ждут нападения. Только представь себе, милая: каждый день они трясутся, не зная, с какой стороны ждать угрозы. Бедняжка Юг наверняка трепещет от ужаса.

Изабелла нахмурилась и заявила:

— Юг не из тех, кто трепещет.

— Ты что, защищаешь его?

— Я говорю правду, — с вызовом ответила она.

— Ты еще дитя. Что ты понимаешь в подобных вещах?

— Я знаю Юга куда лучше, чем вы. Не забывайте, что я долго жила в его замке.

— Не напоминай мне об этом, а то я разозлюсь. Ты видела, каков я в гневе. До тех пор, пока в моей жизни не появилась ты, у меня часто случались подобные припадки.

— Видите, сколько блага я вам принесла. Когда вы катаетесь по полу и брыкаетесь, вид у вас совершенно… безумный.

Изабелла приподнялась на постели, волосы пышной волной свисали ей на плечи. Джон пожирал жену глазами.

— Ты хочешь разозлить меня, маленькая Изабелла? — спросил он, хватая ее за запястья.

— Я говорю правду, — повторила она.

— Моя добродетельная женушка. Я тоже говорю тебе правду: мне не нравится, когда ты защищаешь Юга.

— Я его не защищаю. Я всего лишь говорю, что он не трус. Это вам скажет кто угодно. Юг никого не боится, ни вас, ни французского короля. Так что не надейтесь — он не трясется и не трепещет.

Джон притянул ее к себе:

— Если бы ты не была такая хорошенькая, я бы на тебя рассердился.

— Но ведь я хорошенькая, так что мне нечего бояться. Однако правду я вам говорила бы в любом случае.

— Ого, я смотрю, английская королева — женщина с характером.

— А вы предпочли бы иметь дело с кем-то другим? — лукаво спросила она и прижалась к нему нежной щечкой.

Джон стиснул Изабеллу в объятиях:

— Нет, ни за что на свете.

— Так я и думала.

Однако Джон запомнил, как тепло она отзывалась о Юге де Лузиньяне.

* * *

В Шинон пожаловала гостья — королева Беренгария. Она узнала, что король и королева остановились в замке, и решила нанести им визит.

— Бедная Беренгария, — сказал Джон супруге. — Ей невесело жилось с Ричардом. Он был странный человек, терпеть не мог женщин. Вряд ли он тебе понравился бы.

— Возможно, он изменил бы свое отношение к слабому полу, если бы его королевой была я.

— Какая самоуверенность! Не надейся, Ричард предпочитал крутить любовь с мальчиками-менестрелями. Ты ведь слышала про Блонделя. Помню, как я бесился из-за этого мальчишки, хотел вырвать ему язык, чтобы не распевал свои песенки по всей Европе.

— Так вы не любили своего брата?

— Любил? Да он отнял у меня корону, обещанную мне отцом!

— А Ричард обещал корону Артуру. Бедный мой Джон, вам пришлось нелегко в жизни.

— Ничего, я преодолел все преграды.

— Что верно, то верно.

— И я сумел добиться главной награды — тебя. Мне удалось выкрасть тебя из-под самого носа у твоего Юга, о котором ты так высоко отзываешься. Интересно, почему? Что это ты так его нахваливаешь? Если он касался тебя хоть пальцем, я с него заживо кожу сдеру!

Изабелла озорно рассмеялась:

— Не забывайте, что я была его невестой.

— И он этим воспользовался? Нет, невозможно — ведь ты была девственницей, когда мы поженились.

— Да, я была девственницей, но весьма сожалела об этом.

— Ты хочешь сказать… Ты пыталась соблазнить его, а он противился?

— Вам никогда не понять мужчину его склада.

— А ты его понимаешь?

— Да, я его понимаю. Он не прикоснулся ко мне, потому что считал меня слишком юной.

— Как мало мы с ним похожи.

— Да уж.

— А теперь он в моей власти. Юг предстанет перед судом, и его приговорят к Судебному поединку. Уж я позабочусь, чтобы он не остался победителем.

— Вы боитесь его?

— Кого? Этого дворянчика? Что ты имеешь в виду?

— Вы боитесь, что он нравится мне больше, чем вы.

Изабелла поняла, что зашла слишком далеко — глаза короля налились кровью.

Тогда она коснулась губами его лица и прошептала: — Какой же вы глупенький. Бедный Юг, если б он знал, что вы к нему ревнуете…

И она принялась возбуждать короля ласками, а это у Изабеллы получалось очень хорошо.

Их отношения неуловимо изменились. Изабелла уже не была полуженщиной-полуребенком, восторженно впитывающим новые ощущения. Она успела привыкнуть и к своему положению, и к роскоши, радости любви воспринимались ею как нечто само собой разумеющееся. Изабелла обладала сильным характером и не привыкла, чтобы ей перечили.

Однако она знала, что ее муж — человек необузданный и жестокий. Сейчас он в нее влюблен и ему ничего больше не нужно. Но стоило ему хоть на миг заподозрить, что она сохранила теплое чувство к прежнему жениху, и лицо Джона исказилось такой неукротимой ненавистью, что Изабелла затрепетала.

Приезду Беренгарии она была рада.

Гостью молодая женщина именовала не иначе, как «бедная Беренгария». Несчастная женщина, какую печальную жизнь она прожила! Джон любил со смехом рассказывать об отношениях Беренгарии с Ричардом: королева все ждала и надеялась, а Ричард не обращал на нее ни малейшего внимания.