– Никогда не видела сразу столько книг, удивленно заметила она.

– А разве в твоей деревне не было книжной лавки? – не меньше ее удивился Гэвин.

Она покачала головой.

– Себастьян считал, что любая книга, кроме Библии, – греховное чтение. Он осуждал в своих проповедях это недостойное истинно верующего занятие.

– Если Себастьян выступал против чтения, значит, нам обязательно надо купить одну из этих книг.

Гэвин порылся в развале и остановил свой выбор на толстой книге в красном кожаном переплете. – Вот, пожалуй, достаточно греховная и вместе с тем нужная для женщины. – Он заплатил продавцу названную им сумму и с поклоном вручил книгу Кейт. – Когда будешь читать ее, вспоминай о Себастьяне. Это прибавит тебе удовольствия при чтении.

Кейт засмеялась, принимая от него дорогой подарок.

– Спасибо. Непременно последую твоему совету.

Прижимая к себе книгу, она еще раз обвела взглядом улицу.

– Здесь у каждого – свое дело. Все чем-то заняты. Такое впечатление, что жители острова процветают.

– Сейчас да. Роберт сделал все, чтобы жители не нуждались ни в чем. Он заботится о своих подданных больше, чем о себе. Торговцы, которые прежде обходили остров, сейчас считают, что сюда выгодно поставлять свои товары.

– Но ты говорил, что здесь слишком бедная земля. Жителям трудно прокормиться своим трудом. Как же ему удалось добиться таких успехов?

– Мы начали торговать с ирландцами.

– Я слышала. Но разве этого достаточно?

– Для нас – более чем. Многие страны хотят заполучить хорошую шерстяную ткань. Мы покупаем ее у ирландцев и продаем англичанам и, кроме того, снабжаем половину стран Европы. Это начал еще прадедушка Роберта. Но только Роберту удалось добыть нужное количество золота для постройки новых, крепких кораблей. Они выдерживают долгие морские переходы. Их нельзя даже сравнить с теми, что у нас были прежде.

Кейт остановилась у лавки, где хозяин вывесил плед с гербом Макдаррена.

– Какое хорошее плетение и чистый цвет.

– Это ткань из Ирландии. Все ткани в лавках Крейгдью ирландские.

Кейт показалось это странным.

– А что, на острове нет своих ткачей?

– Конечно, самое необходимое для своих нужд, для дома женщины и ткут, и вяжут. Но, в общем, в этом нет необходимости. Роберт договорился с ирландцами, и они уступают нам ткани по дешевой цене. Наши мастерицы не могут с ними соперничать. Ирландские ткани везде пользуются большим спросом.

– Понимаю. – Кивнула Кейт, вспоминая плед, который Дерт набросила ей на плечи в первый день приезда. – И шерсть, конечно, от ирландских овец?

– Точно. Крейгдью – скалистый остров. Здесь мало подходящих мест для пастбищ.

– Так что вы пользуетесь и плодами богатой ирландской земли, и мастерством ее жителей.

Гэвин утвердительно кивнул.

– Во многих странах нуждаются в хороших шерстяных тканях. И мы поставляем ее в разные города.

– Покупаете у ирландцев и перепродаете...

Гэвин удивленно вскинул брови.

– Мне кажется, ты не согласна с чем-то?

– А с чем тут можно не согласиться? – Кейт пожала плечами. – Просто хочется, чтобы Крейгдью не зависел ни от кого.

– Хорошо бы, конечно. Но надо понять, что... – Гэвин прервал себя на полуслове, завидев идущего им навстречу человека. – Это Ян Мактавиш. Я хочу представить тебя ему.

Гэвин приветливо махнул рукой молодому человеку.

– Это помощник Джока. И если тебе понадобится помощь, обращайся именно к нему.

– Дерт бы не согласилась с тобой, – сухо заметила Кейт. – Ей кажется, что только она способна решить самый сложный вопрос.

Приближавшийся к ним молодой человек казался немногим старше Гэвина. Но поступь его была твердой и уверенной, в движениях чувствовалась сила и целеустремленность. И в выражении лица ощущалась сосредоточенность. Кейт припомнила, что, кажется, видела его в толпе встречавших на пристани.

– А я думала, что именно ты останешься за главного на острове, пока Роберт в отъезде.

– Что ты, Кейт! – покачал головой Гэвин и усмехнулся. – Я совершенно не способен никем руководить. Вместо того чтобы сосредоточенно заниматься нужным делом, за которое несу ответственность, я могу вдруг увлечься чем-то только мне интересным и забыть обо всем на свете. Никто не доверит мне ни одного серьезного поручения. В этом мой главный недостаток.

– Или достоинство, – отозвалась, тоже улыбаясь, Кейт. – А Мактавиш умеет командовать другими?

– Во всяком случае, не станет отвлекаться на пустяки. Он от рождения считался серьезным мальчиком. И постепенно стал правой рукой Джока, который во всем полагается на него. – Остановившись перед высоким, крепкого сложения юношей, Гэвин сказал:

– Ян, имею честь представить тебя графине.

Ян Мактавиш учтиво поклонился.

– Я ждал, когда смогу явиться в замок, чтобы предложить вам свои услуги. Если вы сочтете, что я нужен вам, просто пошлите за мной.

– Спасибо, – улыбнулась Кейт. – Вы очень добры. Но Крейгдью кажется таким безопасным. Здесь так тихо и спокойно. Надеюсь, мне не понадобятся ваши услуги.

– Чем сильнее впечатление покоя, тем больше опасность, что вас могут застать врасплох. – Ян еще раз серьезно поклонился и пошел дальше.

– Бог мой! Как ты прав, – прошептала Кейт, глядя вслед юноше. – Понимаю, почему именно его Джок выбрал себе в помощники. Он страшно рассудителен.

– И унылый до невозможности. Вот что происходит с человеком, когда он взваливает себе на плечи груз ответственности. – Мактавиш был уже достаточно далеко, и Гэвин позволил себе улыбаться во весь рот. – Я слишком легкомысленный и ветреный. – Он подтолкнул Кейт к прилавку, что стоял в нескольких ярдах от них. – Валлиец Кеннет Камерон варит самые вкусные леденцы во всей Шотландии. Купим у него несколько штучек...

К тому времени, когда они надумали вернуться в замок, уже стемнело. Кейт шла, переполненная впечатлениями от увиденного и услышанного. У нее кружилась голова и заплетались ноги. Но не столько от усталости, сколько от необыкновенного ощущения счастья. Ей казалось, что голоса людей, с которыми она говорила – женщин, мужчин, детей, – до сих пор стоят у нее в ушах. И бесконечная вереница лиц проходила перед глазами.

– Осторожно! Так недолго и в ров свалиться! – заметил Гэвин, подхватывая ее под руку. – Тебе трудно будет найти оправдание – ведь ты не пила вересковый эль.

– Теперь я знаю, что такое опьянение, – Кейт развела руки, словно хотела обнять весь мир. – Мне кажется, что все краски стали гораздо ярче. Что все вокруг сияет и поет...

– Вот, вот! – подтвердил Гэвин, уводя ее подальше от края. – Кажется, что ты через секунду взлетишь вверх, к облакам, а на самом деле – летишь вниз, в воду.

– Значит, я пьяна. Меня опьянил Крейгдью, хотя я еще так мало успела увидеть!

Проходя через двор, они столкнулись с мальчиком, который выгуливал серую кобылу.

– Как же его зовут? – попыталась вспомнить Кейт. – Кажется, Колин? Привет, Колин. Какой чудесный вечер!

– Точно, – Он широко улыбнулся, глядя на ее сияющее лицо. – Но вам бы надо поскорее идти в замок. Дерт уже два раза спрашивала, где вы.

Вспомнив про экономку, Кейт несколько отрезвела, и ее возбуждение улеглось. Весь день она старательно гнала от себя мысли о Дерт, чтобы не портить впечатления дня. Но и сейчас она не позволит нарушать свое праздничное настроение.

– Непременно. Как Вороной?

– В полном порядке, – ответил мальчик. – Я собирался прогуляться с ним завтра. Кобылу уже выгуливали. Но мерин только начал отходить.

– Еще бы! – подхватил Гэвин. – После такого перехода я бы на его месте не выходил из конюшни целый год.

– Можете быть уверены, я позабочусь о них. Колин вежливо поклонился и пошел прочь. Копыта лошади звонко зацокали по мощеному двору.

Кейт смотрела ему вслед.

– Может, мне все-таки сходить проведать Вороного?

Гэвин понимающе улыбнулся.

– Не думаю, что тебе таким образом удастся избежать встречи с Дерт. Если, конечно, ты не собираешься заночевать в конюшне. Лучше приготовься выдержать все громы и молнии.

– Даже останься я в конюшне, это бы не помогло. Она отыщет меня и там и отдраит до блеска, как все в замке. – Кейт повернулась и решительно направилась к ступеням. – Придется встретиться с ней лицом к лицу.

– А для меня – самое время пожелать тебе спокойной ночи.

– Ну и трус же ты!

Он принял оскорбленный вид.

– Я вспомнил, что у меня есть срочное дело.

– А к тому же еще и лгун, – добавила Кейт, открывая дверь. – Но завтра утром я жду тебя здесь.

– Два дня подряд? – с сомнением спросил Гэвин. – Вряд ли получится.

– Я еще не побывала в доках. – Кейт строго посмотрела на Гэвина. – До завтра. – И она захлопнула тяжелую дверь.

– Наконец-то вы вернулись! – в ту же секунду раздался голос Дерт, которая вышла к ней навстречу и окинула критическим взглядом. – У вас растрепались волосы. Отправляйтесь в свою комнату, приведите себя в порядок, а я распоряжусь, чтобы разогрели ужин.

Рука Кейт невольно потянулась к волосам, пригладить их.

– Нет. Так не пойдет. Поднимитесь к себе в комнату. Я пришлю горничную, чтобы она помогла вам привести себя в порядок. – Дерт повернулась, чтобы идти отдавать распоряжения и дальше таким же безапелляционным тоном.

– Нет! – внезапно вырвалось у Кейт.

Дерт повернулась и взглянула на нее.

– Миледи?

Кейт не собиралась вступать в спор с экономкой, это слово вырвалось у нее случайно. Но теперь поздно было отступать.

– Я сказала «нет»! Мне незачем приводить себя в порядок. Я хочу искупаться и лечь спать. Прикажите подать горячей воды.

– После ужина.

– Я не стану ужинать. Я не голодна. – Кейт начала подниматься по ступеням. – Мы поели в деревне.

– Колбаса, фруктовые тартинки и леденцы?! нахмурилась Дерт. – Надо поужинать по-настоящему.

Кейт поняла, что начитает испытывать неловкость перед этой заботливой женщиной. Но, в конце концов, она живой человек, а не кувшин н не кастрюля, которую надо вычистить и поставить на нужное место в шкафу.

– Мне очень понравилась эта еда. И завтра я буду есть то же самое, когда пойду туда.

– Только не завтра. Завтра мы будем делать свечи. Вы должны узнать и научиться, как...

Кейт замедлила шаги, потом остановилась и, резко повернувшись, заставила себя выговорить заветное слово:

– Нет!

– Свечи очень нужны. Их расходуется так много, – настаивала Дерт. – Вам надо знать, сколько уходит…

– Меня это не касается. – Кейт глубоко вздохнула и проговорила, отчетливо выговаривая слова: – Завтра утром я отправляюсь в город вместе с Гэвином. И прошу не говорить мне, что я должна и чего не должна делать. Я привыкла сама принимать решения. Вы меня поняли?

Дерт ответила ей бесстрастным взглядом.

– Конечно, поняла. Я не дурочка. – И, повернувшись, пошла прочь.

Кейт смотрела ей вслед со смешанным чувством облегчения и вины. Ей хотелось, чтобы Дерт осталась, чтобы она спорила, отстаивала то, что считает нужным. Это безумие возражать человеку, который изо всех сил старается; чтобы и ей, и всем в замке было хорошо.

Кейт отвернулась от двери, за которой скрылась Дерт, и начала быстро подниматься по ступенькам наверх. Нет, она поступила правильно. Иначе ей бы не удалось отстоять свою независимость.

Но если так, почему она никак не может забыть заботливое лицо Дерт, когда она укрывала ее плечи пледом? Наверное, потому, что Кейт не видела в Дерт своего врага, каким стал для нее Себастьян. А ей труд но возражать людям, которых она не считает своими врагами.

Нет. И это тоже не совсем так. Роберт не враг. Однако она начала спорить с ним с первой же минуты.

Вот чего не следовало делать Кейт, так это вспоминать о Роберте. За весь день только раза два его имя всплыло в памяти. Завтра будет еще легче. Правильное решение, которое она приняла, принесет ей облегчение.

Но Кейт чувствовала, что лжет самой себе. Она не могла поймать себя на том, что вспоминает о Роберте, потому что он неотступно следовал вместе с ней весь день. Все, что она сегодня видела, принадлежало Роберту. Было частью его мира. Каждый новый шаг, каждая новая встреча, каждое услышанное ею слово открывало еще один закоулок его души, позволяя ей заглядывать все глубже и лучше ощущать и понимать его. Она настолько явственно ощущала его присутствие, что иной раз забывалась и ей казалось, что это не Гэвин, а Роберт ведет ее повсюду, держа за руку.

Кейт с трудом удалось погасить поднявшуюся волну отчаяния. Ей нет дела до того, что Крейгдью принадлежит Роберту. Но пусть хоть ненадолго он станет ей родным. Станет ее домом.

Кейт одернула себя, поймав на этой мысли. Какие нелепые, эгоистичные желания. Наверное, именно они заставили ее так грубо и нетерпимо обращаться с Дерт. Нельзя позволять себе так распускаться.