Блэйн пожал плечами, насколько позволяло ему его неловкое положение.

— Чего ж ты ожидал, мой друг? Ты считал, я настолько пьян, что поверю, будто это — парень? Эти губы, безусловно, созданы небесами, чтобы служить рыцарю, но при чем же тут оруженосец.

Ровена коснулась своих губ. Они были горячими и распухли.

— Эту леди беспокоить нельзя. — Маленький кинжал в руке Гарета оставался неподвижен.

Глаза Блэйна сузились.

— Если ты не можешь предложить этой… леди ничего иного, кроме как оставить ее одну в моем зале, как ты смеешь упрекать меня за то, что я предложил ей мою защиту?

— Ты предложил ей больше, чем защиту. Если ты считаешь мою заботу о ней недостаточной, мой старый друг, может быть, ты хочешь вызвать меня на поединок?

Блэйн отвел глаза от прямого взгляда Гарета. На его щеке дернулся мускул.

Улыбка Гарета была мало похожа на улыбку.

— Я так и думал. — Он убрал кинжал в ножны. — А теперь, как добрый пьяный малый, доберись до своей постели. Боюсь, мне пришлось разочаровать Алису. Может быть, она согласится утешить твою уязвленную гордость.

Блэйн выдавил жалкую усмешку и потер свой подбородок.

— Я посоветовал бы тебе надеть доспехи, прежде чем взять эту крошку с собой наверх. Она выдает опасные удары.

— Я знаю. Видел.

Гарет поднял Ровену на ноги. У нее не было иного выбора, как только сопровождать его. Она взглянула назад, увидев, как Блэйн глядит им вслед. Лицо его выражало неопределенное чувство, впрочем, весьма напоминавшее зависть.

3

Путь по лестнице показался ей слишком коротким. Не успев прийти в себя после пережитого, Ровена оказалась в скромной спальне. Она стояла у стены, крутя в руках свою шапку. Тяжелая дверь захлопнулась за ними. Эта ночь, казалось, никогда не кончится. Ровена почти не вздрогнула, когда Гарет мягко провел пальцами по се щеке.

— Он обидел тебя?

Она отрицательно помотала головой. В состоянии полного опустошения она решилась на прямой вопрос:

— Вы отняли меня у него для себя? И для этого привели сюда?

Он отвернулся с пренебрежительным смехом.

— Боже сохрани. Грязные маленькие пострелята из торфяных болот не в моем вкусе.

Обиженная Ровена чуть было не заявила, что она лишь вчера искупалась, правда, в одежде; но вовремя спохватилась. Если бы родная чистая грязь торфяников могла огородить ее от внимания благородных рыцарей, подобных сэру Гарету и его друзьям, она навсегда отказалась бы мыться.

Гарет повернулся к ней спиной и снял через голову свою тунику. Его широкие плечи были покрыты сетью бледных шрамов. «Какой из этих ударов меча предназначался для короля в той битве?» — подумала Ровена.

— Это неудивительно, — пробормотала она, не осознавая, что говорит вслух. — Ты сегодня уже, кажется, вызывал на поединок всех, кроме меня.

Гарет повернулся к ней с интересом в глазах. Его грудь была покрыта темными курчавыми волосами. Уголки губ приподнялись как будто в изумлении, если подобное чувство вообще мог испытывать столь сдержанный человек, как он. Ровена наконец поняла, что зачем-то высказала вслух свои мысли, хотя вовсе не собиралась этого делать. Она опустилась на плетеный ковер рядом с кроватью и начала нервно заплетать в косички свои волосы.

Она слышала, как застонала кровать под его могучим телом, когда Гарет улегся. Его темная голова вдруг приподнялась над краем кровати.

— И никто не принял моего вызова. Разве не так?

— Вы такой непобедимый?

Он опять откинулся на кровать всем своим весом, хмыкнув что-то такое, что она восприняла как утвердительный ответ. Убедившись, что, неумело заплетая волосы, лишь только больше запутывает их, она оставила свою затею, с сожалением вспоминая умелые руки Маленького Фредди, всегда делавшего это для нее. Ровена легла и покрепче подоткнула вокруг себя тунику, ощущая, что ей не хватает тепла гончей, спавшей рядом с нею в зале. Измученная событиями дня, она закрыла уставшие глаза. Но вскоре она как будто ощутила тень, упавшую на нее.

Это Гарет опять навис над нею, и у Ровены замерло дыхание. Она подумала, что сейчас его сильная рука закроет ей рот, мягкие губы требовательно сомкнутся вокруг ее губ. Вместо этого, на нее упало одеяло, а сверху шлепнулся его кинжал.

— Если кто-нибудь опять пристанет к тебе ночью, включая меня, распотроши его.

Ее немигающие голубые глаза встретили его темный взгляд. Кровать вновь заскрипела. Она ждала в тишине звука мерного дыхания, который сказал бы ей, что он уснул. Но так и не дождалась. Она свернулась на боку, с крошечным кинжалом, зажатым в руке.

Ровена проснулась в пустой, нагретой солнцем комнате. Она расправила затекшую спину и встала, потирая глаза. Одеяло на гусином пуху соскользнуло с нее, завернувшись вокруг ног. Примятая перина свидетельствовала о том, что на кровати недавно лежали. Ровена воровато огляделась и бросилась на перину со вздохом наслаждения. Кровати в Ревелвуде были давно проданы, и постелью для всех служила груда плесневелой соломы в зале. Она перекатилась на живот, зарыв лицо в роскошную мягкость. Ее тело уютно устроилось в углублении, оставшемся от мужчины, спавшего там. Она с размаху перекинулась на спину и начала раскачиваться вверх и вниз, хохоча от восторга. Деревянная рама кровати резко и жалобно скрипела, но Ровена продолжала радостно раскачиваться.

Дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял Гарет с парой расшнурованных кожаных нарукавников, перекинутых через руку. Ровена замерла, хотя кровать продолжала трястись под ней еще целую минуту. Лицо Гарета оставалось непроницаемым, однако Ровена впервые в своей жизни подумала о том, как она выглядит. Подняв руку к волосам, обнаружила, что они наполовину сплетены, а наполовину просто спутаны.

Она слабо улыбнулась:

— Доброе утро, сэр. Я ожидала вас.

Он поднял бровь и усмехнулся. Ровена прикусила язык. Гарет захлопнул дверь. Ровена бочком слезла с кровати.

— Я ожидала… ну, то есть как ваш оруженосец, что в это утро вы научите меня, как наилучшим образом служить вам.

Ровена запнулась, сообразив наконец, что, как ни скажи, все выходит по меньшей мере двусмысленно. Лучше всего помолчать. Она хотела поднять с пола одеяло, но высокая фигура Гарета загородила ей путь.

— Мой кинжал, пожалуйста. — Он протянул широкую ладонь.

— Я как раз хотела взять его.

— Это меня и беспокоит.

Он отступил назад лишь на несколько дюймов, так что ей пришлось протиснуться к одеялу, задев боком его бедро. Порывшись в складках одеяла и найдя кинжал, она шлепнула его рукоятью в протянутую ладонь и отступила назад. Гарет сунул украшенное драгоценными камнями оружие за сапог и наклонился, чтобы собрать свое небольшое имущество.

— В комнате в конце коридора есть кадка с водой. Она наполнена со вчерашнего дня. Ты можешь воспользоваться ею, если хочешь.

Ровена с самодовольным видом замотала головой:

— Нет, сэр. В этом нет необходимости. Я только в прошлом месяце мылась.

Гарет с удивлением поднял голову. Она старалась не выдать своего смущения перед его откровенно испытующим взглядом. На самом деле лишь вчера, в Ревелвуде, она погрузилась в прохладный водоворот родного потока и лежала затем в теплых лучах полуденного солнца, пока ее одежда не стала жесткой и не начала тереть ее кожу. Но этот тиран не должен знать об этом.

Он пробормотал что-то нечленораздельное и, зашнуровав быстрыми уверенными движениями кожаные нарукавники, протянул руки в ее сторону. Ровена отступила еще на шаг и так и стояла, неудобно прижавшись к деревянной раме кровати.

Гарет кашлянул, кивнув на кожаные шнурки, свисающие с его блестящих нарукавников.

— Может быть, завяжешь? — спросил он, всем видом своим олицетворяя страдающее терпение.

Ровена подошла поближе. Ведь настоящий оруженосец должен помогать ему облачаться? А она теперь — в роли оруженосца, разве не так? Высунув от напряжения язык, она попыталась связать скользкие ремешки в хитроумные узлы. Дважды в них застревали и ее собственные пальцы.

С третьей попытки, после того как связанными оказались ее мизинец и большая прядь волос, но только не шнурки, Гарет со стоном отнял у нее свою руку.

— Если я не хочу оторвать твои пальцы или оставить тебя лысой, мне придется поискать кого-либо другого в помощь себе.

Ровена с обидой убрала руки за спину.

Он надел плетеную кольчугу.

— Побудь здесь. Я поищу Блэйна и поблагодарю его за гостеприимство, прежде чем мы покинем этот дом.

Ровена вспомнила тяжелую руку, нагло лазающую между ее ног, и подумала о нескольких способах, которыми она хотела бы отблагодарить Блэйна за его гостеприимство, — все они не отличались разнообразием, в основном немалая роль отводилась тупому концу хорошей дубины. Она мечтательно вздохнула и стала заправлять свои спутанные волосы под шапку. Гарет оставил ее покорно сидящей на краю кровати.

Крошечная искорка боли в подложечной ямке разгорелась в целый пожар в желудке. После столь удачного насыщения прошлым вечером Ровена понимала теперь, что это — проявление голода. Ровена так долго жила с этой болью, что до этого вечера она представлялась ей нормальным состоянием.

Она посидела, с огорчением ощущая, что боль только усиливается, затем поднялась, чтобы пройтись по спальне. Выпила немного воды, выплеснула остатки в окно и уселась вновь. Увы, желудок требовал своего все настойчивей. Должно быть, напрасно она разбаловала его вчера.

Ровена открыла дверь и выглянула в коридор, посмотрела в одну сторону, в другую, прежде чем выбраться наружу. Был, очевидно, более ранний час, чем она думала. Тела людей все еще валялись на лестнице в самых живописных позах. Она осторожно пробралась вниз, в большой зал. Какой-то мужчина потянулся рукой к ее щиколотке, но она живо ускользнула от его ленивых пальцев, и он, пробормотав что-то придушенным голосом, вновь свернулся под своим плащом.

Перед ней маячил стол, не менее великолепный в трезвом свете утра, чем в ночном покачивающемся блеске факелов. Что ж, она почтит должным вниманием эту роскошь.

Ровена резко повернулась. Гарет бегом спускался по лестнице. Он касался стены, чтобы удержать равновесие. По выражению его лица она поняла, что он уже побывал в пустой спальне. Представив его смятение, когда он не обнаружил ее там, она не могла удержаться от злорадства. Удовлетворенное тщеславие сияло в блеске ее глаз. Можно было даже не скрывать этого. Все равно Гарет не мог ничего заметить, пробираясь через груду лежавших тел. Ровена, странно потолстевшая за то недолгое время, что провела в одиночестве у стола, решила вдруг еще больше изменить свой вид в худшую сторону, потерев щеки грязными ладонями. Лицо ее быстро приобрело соответствующий цвет.

Гарет открыл было рот, чтобы сказать что-то, но тут же и закрыл его. Его глаза оглядели ее с головы до ног, сузившись от подозрения, как будто он подумал, что феи посетили их ночью и оставили эту грязную толстую коротышку вместо похищенной им стройной девушки.

Ровена весело улыбнулась.

— Я устала ждать, милорд. Надеюсь, я не прогневила вас.

— Нет.

Он произнес это отрывисто сквозь сжатые зубы, что говорило о его неискренности. Ее улыбка стала еще шире. Она сожалела, что у нее не хватило времени заодно вымазать сажей свои перламутровые зубы.

— Я предпочел бы, чтобы в будущем вы подчинялись мне, — сказал он. — Если, конечно, не хотите попасть в руки еще какого-нибудь сэра Блэйна.

Ее укололи его слова. Ровена спрятала обиду за насмешливыми цветистыми фразами:

— Где же наш учтивый хозяин? Или у него не нашлось слов прощания к нашему отбытию?

Легкая усмешка еле заметно тронула губы Гарета.

— Боюсь, что сэр Блэйн ощущает себя не совсем здоровым в это утро. Он желает нам счастливого пути, присовокупив особенно добрые пожелания моему новому оруженосцу. Он даже поручил своему конюху предоставить вам лошадь для переезда в Карлеон.

Ровена приняла руку, которую Гарет предложил ей, чтобы провести ее через зал. Она представила, какую радость и ревность испытал бы Мортимер, если бы видел сэра Гарета, ведущего за руку своего оруженосца. Ей всегда казалось, что ее огрубевшие пальцы недостаточно тонки и изящны, но они утонули в широкой ладони Гарета. Ровена услышала чье-то Шумное дыхание и, взглянув вниз, увидела знакомую рыжую гончую, принюхивающуюся возле ее ног. Она потрепала ее по голове, как будто прощаясь с верным другом.

Слово «лошадь», было слишком лестным для той клячи, которой сэр Блэйн столь щедро одарил Ровену. Ложбина на вогнутой спине между холкой и крупом была настолько глубокой, что могла вместить трех Ровен. Если бы тишину раннего утра не нарушало ленивое переступание копыт этого одра при их приближении, Ровена сочла бы ее мертвой. Она услышала, как кто-то насмешливо фыркнул за ее спиной. Вряд ли это была лошадь, но, когда Ровена обернулась, лицо Гарета вновь было непроницаемо суровым.