Алла Новикова - Черный Змей

В этот момент раздался звонок в дверь. Женька пошел открывать и вскоре вернулся с потрясающей длинноногой брюнеткой.

— Друзья мои, позвольте вам представить мою подругу, — объявил он. — Это Анечка, мой ангел-хранитель. Прошу любить и жаловать.

У Ольги едва не отвисла челюсть, в прямом смысле слова. Ну Женька! Ну тихушник! Завел себе тайком девушку, а теперь спокойно так об этом заявляет.

"Кажется, мир сходит с ума, — подумала она. — Танюха со Змеем этим нелюдимым, а Женька, столько лет сходивший по ней с ума, нашел себе новую любовь. Не понимаю".

Аня оказалась девушкой спокойной и рассудительной, прекрасно дополняя взбалмошного и порывистого Евгения. Она сразу всем понравилась и без особых проблем влилась в их компанию, да так, словно всегда там и была. Она с каждым нашла общий язык, кроме, разве что, Татьяны со Змеем, да и то только потому, что те были слишком поглощены друг другом, чтобы обращать еще на кого-либо свое внимание.

Когда Татьяна вышла на кухню покурить (Кирилл не курил), Ольга подошла к ней и как бы невзначай поинтересовалась:

— Ну, как тебе новая Женькина подруга?

— Ничего, симпатичная девушка, — спокойно ответила та, выпуская дым.

— И это все, что ты можешь сказать?

— А что еще? Мне с ней детей не крестить. В любом случае, я рада за Женьку. Ему давно пора было с кем-нибудь познакомиться. Я уж боялась, что он так бобылем и помрет.

— Какое же у вас царит согласие, — иронично сказала Ольга. — Он рад за тебя, ты рада за него. Все довольны и счастливы.

— Все, кроме тебя? — проницательно взглянула на подругу Татьяна. — Мне кажется, что ты чем-то недовольна, вот только не могу понять — чем.

— Вот и я не могу, — пригорюнилась та. — Казалось бы, все хорошо, все прекрасно. Но что-то не так. Что-то неправильно. И это меня мучит.

— Не парься, подруга! Все действительно хорошо и прекрасно! Расслабься и веселись!

И девушка, затушив сигарету, снова умчалась. Само собой, к Кириллу.

— Вся эта идиллия вызывает у меня скуку, — сказала сама себе Ольга. — И дикое желание что-нибудь разбить.

— Когда чего-то очень хочется, не стоит себе в этом отказывать, — раздался голос за ее спиной. — Можно к тебе присоединиться?

На кухню вошла Аня. Взяла сигарету, подкурила.

— Оль, я хотела тебя спросить… Ты ведь давно знакома с Женей?

— Ну да. Уже почти пять лет.

— А с той девушкой, которая только что вышла отсюда? Забыла, как ее зовут.

— С Танюхой? С ней мы знакомы еще дольше. А что?

— Ну, как тебе сказать… Конечно, это не совсем мое дело… хотя, с какой-то стороны, и мое… В общем, скажи мне, пожалуйста, только честно — между Женей и этой Татьяной что-нибудь было? Или есть?

— С чего ты так решила? — удивилась Ольга.

— Я ведь вижу, как он на нее смотрит. Этого ничем не скрыть. Мне нужно знать, есть ли у меня… м-м…

— Соперница?

— Что-то в этом роде.

— Могу тебя успокоить — ничего между ними не было, нет и не будет. Ты видела парня, с которым сидит Татьяна? Боюсь, что это ее навязчивая идея. Она жить без него не может. А у Женьки теперь есть ты. Я же говорю — полная идиллия.

Ольга зло ткнула окурком в пепельницу, затем похлопала по плечу озадаченную Аню и направилась к выходу.

В этот день Змей, как обычно, проводил Татьяну до дома, и они еще долго целовались на детской площадке, сидя на качелях, не в силах оторваться друг от друга.

— Ну что, до завтра? — наконец прошептала девушка.

— До завтра, — согласился Кирилл.

— У Женьки?

— У Женьки.

Любовь эгоистична. Они вовсе не задумывались о том, что хозяину квартиры, может быть, не нравится их общество, или о том, что это просто некрасиво по отношению к нему. Они знали одно — там им удобно (Змей почему-то никогда не приглашал Татьяну к себе, а девушка, в свою очередь, боялась, что у нее им помешают близнецы, вечно сующие свой нос в дела сестры), к тому же уже все как-то привыкли, что если кому-то бывает некуда податься, подавались к Женьке. Там весело и приятно.

Они снова поцеловались, и тут Татьяна, глядя в чудесные глаза своего возлюбленного, внезапно решилась сказать то, что давно хотела.

— Кирилл… я… я…

Его глаза стали вдруг глубокими и ясными.

— Кирилл, я люблю тебя, — прошептала девушка пересохшим ртом.

Она ждала каких-то слов в ответ, но Змей молчал. Он сидел, уставившись на свои руки, и просто молчал, как будто не знал, что ей сказать. Девушка чувствовала себя ужасно глупо. "Ну и с чего ты решила, что он ответит тебе тем же? — спросила она себя. — То, что вы часто встречаетесь и целуетесь, еще ни о чем не говорит. И как теперь себя вести? Делать вид, что ничего не произошло? Или обратить все в шутку?" Ей было до боли обидно. Она предложила ему свое сердце, а он его отверг. Ну, или, по крайней мере, не оценил.

Кирилл посмотрел на нее, и вся обида тут же растаяла в лучах его взгляда. Татьяна почувствовала, что она может ничего больше не говорить, что парень очень рад ее признанию, но сейчас у него просто нет слов, чтобы выразить все, что он чувствует. Сам Змей так ничего ей и не сказал, но девушка поняла его и так. Каким образом — она сама не знала, просто поняла — и все. Они расстались без слов, которые были им, в общем-то, и не нужны.

Однако наутро Татьяна все же чувствовала себя расстроенной. Конечно, не впервые она произносила эти слова, были у нее и раньше парни, но сейчас девушка решила, что то, что происходит теперь с ней, — настоящее. Все, что было до Кирилла, — это не в счет, это были всего лишь мимолетные увлечения, свойственные молодости. Теперь же она чувствовала себя такой счастливой, такой окрыленной, что у нее не было сомнений — это настоящая любовь. Такая, о которой пишут в книгах, которая бывает раз в жизни, да и то не у каждого.

И вдруг выясняется, что эти ее чувства не вызвали никакого отклика у Кирилла. Пока девушка была с ним, все ей казалось правильным — и его молчание, причиной которого, как она считала, было волнение, и его холодный, отстраненный вид, который казался ей всего лишь маской… Теперь же Татьяну снова захлестнула волна обиды. Ну мог же он хоть как-то отреагировать, показать, приятны ему ее слова или нет! Когда она решила ему открыться, она ожидала всего, любой реакции, но только не такой. Как будто она ему не в любви призналась, а всего лишь заметила, что на улице хорошая погода. Наверное, она вовсе ему безразлична. Наверное, он просто с ней забавляется. Наверное…

От горьких дум девушку отвлек телефонный звонок.

— Привет, старушка, — как всегда жизнерадостно воскликнул Женька. — Как твои делищи?

— Да не так уж, чтобы совсем хорошо, — уныло отозвалась Татьяна.

— А что такое? С Кирюхой, что ли, поссорилась? — участливо спросил парень.

Девушку вдруг охватило непреодолимое желание открыться другу, рассказать ему о своих сомнениях, о своей обиде, но ей было неловко об этом говорить. Да и как о таком можно рассказать?

— Да нет, просто настроение сегодня какое-то не такое, — уклончиво ответила она. — А ты что с утра такой довольный?

— А почему бы и нет? Жизнь прекрасна, впрочем, как всегда.

— Да уж, ты-то никогда не унываешь. Я тебе даже завидую. Ты просто неисправимый оптимист. Как у тебя дела на личном фронте? Тоже все безоблачно?

— А то! Анютка просто прелесть!

Но в бодром голосе Женьке Татьяне почему-то почудились какие-то фальшивые нотки. "Да брось ты! — тут же одернула себя девушка. — Просто ты расстроена, и тебе кажется, что у всех такие же проблемы, как и у тебя. У Женьки все хорошо, это сразу видно. Счастливчик!"

— Ты сегодня почтишь нас своим присутствием? — спросил парень.

— Ну не знаю. А что, сегодня что-то намечается?

Конечно, они договорились вчера с Кириллом встретиться у Женьки, но после вчерашнего Татьяна не была уверена, что хочет его видеть. Все так… неопределенно…

— Ага! Сегодня намечается грандиозная пьянка-гулянка!

— По поводу?

— По поводу отличного летнего дня! А с каких это пор тебе понадобился повод?

Девушка улыбнулась. Все-таки Женька неисправим.

— У тебя здоровья-то хватит отметить все отличные летние дни? — поддразнила она его.

— Обижаешь, старушка! От жизни надо брать все, особенно пока ты молод и хорош собой.

— Смерть от скромности тебе не грозит, — засмеялась Татьяна. — Разве что только от пьянства.

— Да ладно тебе, разве ж это пьянство? Так, немного пивца, немного винца — ну, для поднятия…

— Настроения?

— Точно! В самое яблочко! Так ты придешь?

— Наверное…

Девушка до сих пор не решила, идти или нет. Ведь придется как-то объясняться с Кириллом… делать вид, что ничего вчера не произошло… А может, он туда и не придет… "А я вот возьму и пойду! Если он не придет, значит, ему действительно на меня наплевать, и я буду, по крайней мере, знать, как он на самом деле ко мне относится. А если придет, то объясняться придется ему, потому что сама я не произнесу ни слова, пока он будет молчать!" Решившись, Татьяна почувствовала себя лучше.

— Да приду, конечно. Как же я могу пропустить такое событие, — пошутила она.

— А твой кавалер? Он тоже придет, ну, то есть, приедет?

— А вот этого я не знаю. Хотя, думаю, что если его не будет, никто особенно не огорчится.

— Тань, вы точно не поссорились? — серьезно спросил Женька. — У вас все в порядке?

— Ох, не знаю, Жень, — честно ответила девушка. — Просто не знаю…

Парень понял, что что-то все-таки произошло и что Татьяна не хочет сейчас об этом говорить, и решил не давить на нее. Он только сказал:

— Солнышко, ты знаешь, что если что, я всегда тебя выслушаю и постараюсь помочь. Ты только дай знать — и я тут же прилечу.

От этих слов у нее слезы навернулись на глаза. Она быстро смахнула их рукой и с улыбкой сказала:

— Спасибо, падре, я это учту.

— Моя исповедальня к вашим услугам, мадам. Ну ладно, в общем, я тебя жду.

— Хорошо, пока.

Кирилла у Женьки не было. Конечно, они не договаривались на какое-то определенное время, но Татьяне все равно было немного неприятно. Впрочем, в веселой атмосфере, присущей Женькиной квартире, девушка скоро развеялась и перестала думать об этом. Ведь все равно ничего изменить она не в силах. Как говорится, будь что будет.

Когда Татьяна весело болтала на кухне с Ольгой, туда неожиданно въехал Кирилл.

— Таня, нам нужно поговорить, — безо всяких предисловий начал он. — Наедине.

Подруга понимающе кивнула и пробормотала:

— Я, пожалуй, пойду.

Она обогнула коляску Змея и поспешно ретировалась.

Татьяна, как зачарованная, уставилась на парня. Его лицо раскраснелось, глаза возбужденно сверкали, зрачки были неестественно расширены.

— Кирилл, ты что, пьяный? — изумилась она.

— Да, но это неважно. Только так я смогу сказать то, что должен сказать.

"Выпил для храбрости? — подумала девушка. — На него это непохоже". Впрочем, что она знает о том, что на него похоже, а что — нет. Кажется, только сейчас она осознала, что, несмотря на их отношения, она практически ничего не знала о Кирилле.

— Вчера ты сказала мне, что ты… что ты любишь меня, и наверняка очень обиделась, что я ничего не сказал тебе в ответ. Но я не мог ничего сказать. Прежде чем я отвечу на твои слова, мне нужно кое о чем тебе рассказать. Вчера я этого сделать не мог, а теперь… теперь я тебе обо всем расскажу, и ты решишь, стоит ли нам продолжать наши с тобой отношения.

"Интригующее начало. Сейчас он мне скажет, что никогда меня не любил, что ему просто было со мной хорошо, и все такое прочее", — упав духом, решила Татьяна.

— А может, и не надо ничего говорить? — малодушно сказала она. — Может, просто оставим все как есть?

— Нет, я должен, — с нажимом сказал Змей. — Хоть раз в жизни я должен сказать правду.

Он помолчал, словно собираясь с духом.

— Понимаешь, вчера, когда ты мне говорила, что любишь, ты… ты скорее всего не знала, что говоришь. Подожди, не перебивай, дай мне договорить, — пресек он ее попытку возмутиться. — На самом деле все не так просто. Ты думаешь, что любишь меня, но любишь ли на самом деле — это не факт. Все дело в том, что я… как бы тебе объяснить… У меня есть такая способность… дар, что ли… В общем, я умею подчинять людей своей воле.

Татьяна в изумлении воззрилась на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Я что-то вроде гипнотизера. Я понимаю, что это звучит смешно, но так оно и есть. Помнишь, когда мы в первый раз встретились? Мне стыдно это говорить, но после того, как ты… м-м… уронила меня на пол, я был так зол на тебя, что внушил тебе, что ты будешь видеть кошмары. Так оно и случилось, ты ведь сама мне об этом рассказывала. А потом, на следующий день, я спроецировал тебе в мозг иллюзию того, что мы с тобой целуемся. Я хотел помучить тебя, понимаешь!