Ольга Резниченко - Черта

— ТЫ что, урод? — дернулась, дернулась я вперед на ублюдка, но Юра тут же удержал, не дав ступить и шагу — сжал в объятиях.

— Женя, ты как? — ворковал старый хрыч, выковыривая из грязи эту мразь.

(уже не обращая на меня внимание).

— Света, — вдруг донесся голос моего Дмитрича (нервный шепот на ухо)

— … успокойся.

Прошу,

(еще сильнее давит, прижимает к себе;

вдруг встряхнул приводя меня в чувства) — Ты меня слышишь?

— Слышу, — обижено расслабилась, примирено обвисла в его объятиях. Но глаза…. Все еще пытаются… взглядом прострелить, разорвать ублюдков.

…

Уводят, уводят… героиню, мать вашу,

в дом…

замывать раны.

— Еще раз сцыкнешь на меня — УБЬЮ!!

(зарычала я вслед)

Вдруг отделился, от "раненной" и Дежурного, Командир Второй команды… и спешно пошагал к нам.

Презрительный взгляд… на меня, а затем — на Дмитрича.

— Ну, что? Как будем разруливать ЧП? Диву даюсь, Филатов. Что за звери больные у тебя в взводе.

— А что тут рулить? — вдруг отозвался Федор. Быстрые шаги — и замер подле нас. — Ваша красавица сама ее спровоцировала. Вот и думайте, кто тут виноват.

— Неужто? — ехидно заулыбался старик.

— Да, — гневно прорычала я (нагло вмешиваясь).

— А что тут решать? — вдруг холодно проговорил Юрка. — Либо обоих на ковер…. либо… ничего и не было. Издержки тяжелого боя.

Замялся, замялся Командир. Нервно рассмеялся.

(заледенела ухмылка; тяжелые мысли сдавили эмоции).

Что? Женечку стало жалко? Суку недорезанную.

Урод больной (нервно дернулась на месте — так и хотелось плюнуть в лицо ублюдку)

— Ладно. Если все "за", то никто ничего не видел. Так? — наконец-то изрек Командир.

— Так, — спешно ответил Юра.

— Так, — ядовито ухмыльнулся Федор, и не двузначным взглядом уставился в мои глаза.

(в расчете?)

Ну и вали нахрен…. подонок.

Если думаешь так искупить свое дерьмо — то глубоко ошибаешься.

Наступит день — не я, так другой… отрежет тебе… "крылья".

— Вот и хорошо. По машинам — и домой, — тяжело вздохнул Филатов, крепче обхватил меня за плечи, и как пленную, психованную пленную, потащил в УАЗик.

…

— Света, Света, а я так на тебя надеялся. Верил…. что не подведешь. А ты?

— Юра, если ты меня еще хоть раз оставишь с этими уродами — я тебе лично… нос расквашу.

Едко рассмеялся.

— Киряева, Киряева. Хулиганка ты моя.

* * *

Тяжелый вздох. Устало откинулся на спинку своего кресла и замер. Секунды размышлений — и нервно потер переносицу.

— Ну, Киряева. Рассказывай…. как ты докатилась до такой жизни?

— А что тут рассказывать? — Ехидно заулыбалась я. — Эта уродина получила по заслугам. Вот и всё.

(и снова тяжелый вздох)

— То есть, это… всё, что было, это — нормально? В порядке вещей?

— А что ты от меня хочешь услышать? Что "я больше так не буду"? Да? — неспешно подошла ближе. Присела на край стола.

(не выдержал — тут же встал; растяжисто, неспешно прошелся из угла в угол — нервно, едва сдерживаясь).

— Ни ты, ни я в эти слова не поверим — полный обман, — продолжила свою речь, так и не дождавшись… ни "за", ни "против" его. — Меня будут провоцировать…

— И ты будешь отвечать? Так?

— Так.

— Тогда зачем мучится? Сразу билет в Низы — и там быстро определишься, кто сильнее.

— Я не сильнее, я — умнее.

— Киряева, — (нахмурил брови), — тебе не кажется, что ты много на себя берешь?

— Юра, это — всего лишь шутка.

— Расквашенный нос, едва не сломанная судьба — ЭТО ШУТКА?

(промолчала — всё равно мои ответы его не устроят)

— Я так и думал, что нечего сказать.

(невольно хмыкнула)

Глубокий вдох.

— Лучше расскажи, куда уезжал. Что делал?

Застыл. Замер. Пристальный взгляд на меня… а бровь-то изогнулась, как змейка, выдавая (играя) удивление.

Промолчал.

— Брось, Юрка. Не строй из себя партизана. Интересно же… на что ты нас променял.

Раздраженно хмыкнул.

— Никого я ни на что не менял. Обязанности, Киряева, обязанности. Тебе ж не знакомы такие слова…

Но разговор сейчас не об этом.

(раздраженно скривилась, проигнорировала)

— Так, где ты был? Иль это — ужасная тайна?

— Тебе не надоело мне тыкать?

(мило ухмыльнулась)

— Нет.

Ты не намного меня старше,

чтобы тебя… в "Выкашные старики" записывать.

— Вообще-то, Светлана. Называть на "Вы" — проявление уважения. У нормальных людей.

— Ой, ой.

А как по мне… этот нюанс только отдаляет собеседников.

Разве нет?

(уголок рта предательски дрогнул, выкрывая улыбку… на миг…. но тут же маска равнодушия стесала все эмоции на "нет")

Промолчал.

— Так как? Где был? Ой, пардон. "Были"?

— Вот только не язви.

(рассмеялась)

— Тебе не угодишь.

— Был… был…

Был на состязаниях.

Раз в три месяца собираемся взводом — и участвуем в Турнире: демонстрируем свои способности… выясняем, кто в чем стал лажать, отставать, забывать, выискиваем пробелы. В общем, пытаемся держать себя в форме.

— И тоже… с радиоволнами и прочей хренью?

— А ты предлагаешь… боевыми?

(пристыжено улыбнулась)

— Нет, конечно. Как же мы тогда… без своего Филатова жить будем? Киряева всех же… поубивает.

— Да я не сомневаюсь. Но, спасибо, что так высоко меня ценишь. Сразу — в трупы записала.

— Не за что… — ехидно улыбнулась. — И как? Кто кого?

— Черт, Киряева. Ты, действительно, думаешь, что я — какой-то инвалид? Или что?

(не сдержала смех)

— Нет, конечно. Но одного Рембо на взвод — маловато будет.

— Вот зараза. Всё равно издеваешься.

— Я же… любя.

— Оно заметно.

(невольная пауза)

— Так выиграли?

— Выиграли, Света, выиграли.

— И что за приз?

(ехидно улыбнулся)

— Ты.

— Я? — (подыгрывая издевке)

— Кабздец, барышня. Вы еще не поняли, что здесь не бывает "мирских" призов? На Турнирах — это Престиж, поддержка звания "Элита", в бою — жизнь.

— Так ты из "Элиты"?

— Нет, рохлю поставили в тренера. В общем, с тобой, Киряева, всё ясно.

— Ну, прости…

(улыбнулся)

— Не прощу.

— Ой, ой…

(тяжелый вдох)

Неспешно встала, обошла его стол — и плюхнулась в кресло.

— Хреновый царский трон, маэстро.

— Чем же?

— Твердый… Юр, — (наконец-то решилась на тему, давно меня волнующую), — а ты… стрелял когда-нибудь в человека? По-настоящему… боевыми.

— Света, что за вопрос? — (резко обернулся)

— Ответь. Прошу.

— Ну, стрелял. И что?

— Убивал?

(нервно скривился; тяжело сглотнул)

— Я не буду обсуждать это с тобой.

— Ну, скажи!

Трудно?

— Зачем это тебе?

— Просто… хочу знать.

— Свое "просто"… оставь себе. Ясно?

— Ну, ответь. Прошу. Мне, действительно, очень важно.

— Убивал. Довольна? — нервно рявкнул; спешно отвел взгляд в сторону.

(не реагирую на психи)

— И каково оно?

— Киряева, ты что, чокнулась? Что за глупые вопросы? Тебе не кажется, что это — слишком личное?

(замерла; опущен взгляд в пол — а в голове лишь… Федор и то… мое желание убить его)

— Что-то произошло? А я не знаю? Или что? — вдруг уперся руками в стол. Приблизился, повис надо мной. Глаза… пытаются взглядом пробуравить душу

(невольно уставилась на него в ответ)

— Нет. Ничего…. но… можешь, ответить?

(замер; взгляд бессмысленным комом укатился прочь)

Вдруг резко отдернулся. Отстранился.

— Нечего здесь обсуждать…

Прости.

Спешные шаги на выход из подсобки.

…

Тьма. Резкая тьма вокруг. Словно кто глаза выколол.

— Черт! Суки.

— Что это? — нервно дернулась я на месте… от неожиданности, в неловком испуге.

— Да что… что. Свет отрубили. А в оружейный сразу дверь клинит — чертов защитный механизм.

(попыталась встать, идти на ощупь)

— Ай, хрень падлистая! — злобно зашипела я.

— Что ты там уже?

— Ударилась.

Чирк. Чирк — и вдруг загорелся огонек в его руке. Зажигалка.

— О, — замерла я, удивленная. — Так наш правильный Юрчик… еще и курит?

— Очень смешно, Киряева. Будто в жизни… больше ни для чего зажигалка не может понадобиться.

— Ну, не знаю…

(несмелые, робкие шаги навстречу)

— И что? Долго мы здесь сидеть будем?

— А откуда зн…

(не дала, не дала ему договорить — прилипла, притиснулась губами к его губам)

Огонек резко угас.

Обнял, обнял в ответ Юра меня.

Робко скользнул рукой по спине, прижимая ближе…

Долгий, затяжной… поцелуй.

…

ласкал, ласкал… и нежил. Прикасался едва заметными движениями, то вдруг напористо, властно… завладевал моим разумом, заставляя сходить с ума от страсти.

Несмело проник своим языком в мой рот,

… взрывая чувства в хаос.

Больное счастье расплывалось, растекалось, закипало в моих жилах.

Кружился, кружился мир в голове, рассыпаясь на крошечные звездочки удовольствия.

Еще, еще, еще… хотелось его целовать, целовать… целовать.

Словно воздух вбирать, словно жизнь в себя вливать —

Мой Юрочка…

Но еще минута — и вдруг резко отстранился. Отпрянул пристыжено,

словно кто… рассудок вернул.

— С-свет. Прости. Я… я не могу.

— Что?

— П-пойми правильно. Ты мне нравишься… Даже очень…

Н-но…

(молчу, молчу — пристыжено глотая звуки;

замерла, не дыша)

Если кто узнает… е-если…

То сразу… меня переведут, а тебя — коль не в Низы, то на — условное.

И больше не увидимся никогда.

Понимаешь?

… никогда.

Прости.

…

Зашипела, зажужжала люминесцентная лампа… наливаясь светом, жизнью.

Просветлело вокруг.

(словно кто в театре кулисы поднял — оголяя стыд и застенчивость нашу)

Резко отвернулась,

отвернулась я, пряча побагровевшее от смущения лицо, растерянные взгляды.

Боль в глазах, и в сердце.

— Прости, Свет.

Несмелый шорох — и едва слышно захлопнулась дверь.

Ушел.

Ушел, сбежав от меня.

Ушел, вышвырнув…

— Так. Ладно. Повеселились, подурели — и хватит. Завтра Турнир. Ваш первый, и по сути, самый важный бой. Сражение.

Мало верить в себя, мало даже знать всё про врага. И даже стрелять точно… не так уж важно.

У вас должно быть что-то более ценное. И это — ничто иное, как Команда. Сплоченная, действующая, как один организм.

И "смерть" не так уж ужасна, если она запланирована, с целью, с ПОЛЬЗОЙ.

Вы не должны идти на бум, не должны "соображать" УЖЕ на местности, в процессе. Обязан быть план, а лучше три сразу. Варианты — A, B, и C.