— Естественно. Думаешь, разрушительницы семей соглашаются на что-либо меньшее, чем кольцо на палец?

Мэгги почувствовала, что ее начинает раздражать эта блондинка, о которой Гордон отзывался с таким ядовитым презрением.

— Ты уже тогда был знаком с ней? — спросила она.

— Да, — односложно ответил Гордон. В его голосе и на лице теперь не отражалось никаких эмоций. — Она служила операционной сестрой в больнице, где я проходил стажировку.

Но Мэгги не проведешь! Шикарная миссис Брэннигэн и есть та самая девица, пресловутая Этель, которая когда-то ушла от Гордона к другому! Все остальное — чепуха.

— Ее вроде бы звали Этель? — спросила она с деланной небрежностью. Мэгги хотелось выяснить для себя этот вопрос раз и навсегда.

— Да, — холодно признал Гордон.

— Я так и думала, — буркнула Мэгги.

Так вот почему Фостер приехал сюда! Из нездорового любопытства. И по этой причине притащил на конференцию Мэгги. Как бальзам для своего «я». Он захотел увидеть женщину, которую некогда любил, но ни за что на свете не желал дать ей повод думать, будто по-прежнему изнывает от любви к ней. Для этого и была нанята Мэгги. Он будет демонстрировать ее, выводя под ручку как свою нынешнюю любовницу. Мужская гордость в своем самом разрушительном варианте.

Мэгги охватило возмущение против этого человека, сидящего рядом с нею. Прежде всего, почему он не оставил все как есть? Черт бы его побрал, она, например, никогда не имела желания снова встретить Кевина. Даже на дюйм не отклонилась бы от своего пути, чтобы их дороги пересеклись во второй раз.

Вероятно, если б я увидела его опять, пришла жестокая мысль, меня бы потянуло убить мерзавца!

Мэгги перевела взгляд на Гордона. Нет, этот мужчина не устроит ничего подобного. Он приехал сюда явно не для того, чтобы учинить кровавую месть.

Добрый и сочувствующий людям доктор Джекиль, живое воплощение которого Мэгги видела сегодня утром, конечно, не стал бы так мстить, решила она. Однако как насчет мистера Хайда? В Гордоне живет и бездушная, с холодным ожесточением действующая машина, которая дает о себе знать всякий раз, когда он сталкивается с женщиной, не вызывающей у него ничего, кроме презрения.

— Думаю, пора выходить, — с суровой миной заметил Гордон. — Нам в хвост пристроился Фрэнк, и каждую минуту теперь можно ожидать, что он пожалует к нам в гости.

7

Мэгги поймала Гордона за рукав, задержав его в машине.

— Кто такой Фрэнк?

— Надежный коллега, поэтому обходись с ним приветливо. Но не слишком, — добавил он строго. — Мои знакомые женщины не льнут на публике не только ко мне, но и к моим друзьям тоже.

Можно побиться об заклад, что они себе этого не могут позволить, грустно подумала Мэгги, дожидаясь, пока Гордон откроет для нее дверцу. Просто не посмеют! Впрочем, в присутствии Фостера у них и не должно возникать желания засматриваться на других мужчин. Красив, ничего не скажешь!

Мэгги раздирало любопытство: что именно произошло между ним и Этель, ожесточив его до такой степени? Невозможно представить, почему эта женщина променяла Гордона на тучного господина, которого Мэгги только что видела. Даже если сбросить десять лет, доктор Брэннигэн и тогда наверняка не выглядел писаным красавцем.

Конечно, прославленный нейрохирург мог произвести неизгладимое впечатление на медсестру и другими достоинствами, помимо физических. Недаром считается, что успех — мощный стимулятор сексуального влечения.

Однако Мэгги подозревала: на решение Этель больше повлияли денежные соображения. Ненависть Гордона к жадным до богатства женщинам должна иметь свои корни, и казалось совершенно логичным связать ее с изменой бывшей возлюбленной, у которой амбиций больше, чем верности.

Тем не менее Мэгги ломала голову: чем эта женщина так досадила Гордону, что и через десять лет он мчится сюда, явно замышляя что-то недоброе? За измену, или что там у них произошло, мстят по-другому — быстро и решительно, а не когда рак на горе свистнет.

Нет, Гордон не способен на убийство. По крайней мере, таково просвещенное мнение Мэгги. Скорее всего речь идет о том, чтобы показать своей богине прежних лет, что ему, Гордону, абсолютно наплевать и на нее, и на ее поступок. Теперь он сам окружен успехом, богат, у него много друзей и женщин.

Мэгги все еще обдумывала свои умозаключения, когда доктор распахнул дверцу машины. В рассеянности Мэгги вытянула свои стройные ноги, забыв одернуть платье, подол задрался, и ее спутнику представился счастливый случай оценить изящество ее коленей.

Он и не упустил возможности. Когда Мэгги наконец заметила, на что глазеет Гордон, было уже поздно что-либо предпринимать.

— Я почти сочувствую другому твоему боссу, Мэгги, — присвистнул Гордон. — Ты — сплошной соблазн, честное слово!

Мэгги ответила холодным блеском глаз на его наигранное восхищение и грациозно поднялась на ноги, возмущенно вздернув подбородок.

— В самом деле? — Она с вызовом засучила до локтей узкие рукава платья. — Не испытываю совершенно никакой симпатии к типам, распускающим руки. Как бы тебе понравилось, если бы какая-нибудь женщина неустанно хватала тебя за зад?

Улыбка у Гордона получилась довольно кислая.

— Думаю, это зависит от того, что за женщина.

— Ах, вот оно что! А как прикажешь понимать твою нелюбовь к женщинам, которые открыто демонстрируют тебе свое обожание?

— Показная любовь, как правило, всегда лицемерна.

— Тебе нечего беспокоиться. Я не буду заниматься ничем подобным! — выпалила Мэгги.

Гордон недоверчиво усмехнулся, и краска выступила у нее на щеках. Проклятие, пусть лучше бы Гордон был страшен, как смертный грех. А то получается, что даже самая издевательская улыбка лишь добавляет его красивому лицу загадочной привлекательности, движение губ только подчеркивает совершенную форму блестящих белых зубов.

— Гордон, старина! — раздался громкий ликующий возглас. — Ты все-таки приехал!

Вовремя подоспел этот приятель. Мэгги была признательна ему за то, что он отвлек внимание доктора, который пристально вглядывался в ее раскрасневшееся лицо.

— Я сказал, что приеду, Фрэнк, — ответил Гордон, не повышая голоса.

Фрэнк оказался крупным, словно вытесанным из скалы человеком с копной густых волнистых белокурых волос и нездоровым румянцем. Его жена — маленькая женщина с горящими темными глазами, короткой каштановой прической и стройной фигуркой в кремового цвета брюках и коричневом полосатым блузоне — шествовала рядом с супругом. Она выглядела лет на пятнадцать моложе мужа. Ему под пятьдесят, ей чуть за тридцать, прикинула Мэгги.

— Знаю, знаю, — продолжал Фрэнк, — но как-то не верилось. Я уже свыкся с твоей манерой избегать эти сборища под любым предлогом и был уверен, что ты не замедлишь сообщить: приезд отменяется, так как не нашлось подходящей спутницы. Как всегда.

Тут же Фрэнк добавил, кивая в сторону Мэгги:

— Но на этот раз все в порядке, не так ли? — Он оглядел девушку с ног до головы с таким нескрываемым восторгом, что Мэгги не нашла повода для обиды. — Где ты прятал до сих пор это восхитительное создание и когда собираешься представить меня своей спутнице?

— Фрэнк, веди себя пристойно, — одернула его супруга, хотя и без особого неудовольствия или паники. Несомненно, она уже привыкла к фривольному поведению мужа. — Извините моего мужа, — обратилась дама к Мэгги. — Он не способен держать себя в руках, когда видит прекрасную молодую женщину. Слава Богу, он не гинеколог, а специалист по болезням желудка. Гордон, может, если ты окажешь нам честь и представишь своей даме, мы сумеем войти в отель. Становится прохладно, а мой жакет в чемодане.

— Как прикажешь, Эдна. За мной дело не станет, — спокойно сказал Гордон, предоставляя Мэгги шанс взглянуть на еще одну грань своего характера, с которой прежде она не сталкивалась. Это — умение держаться удивительно раскованно, непринужденно. Кажется, в этом человеке множество разных ипостасей, не только Джекиль и Хайд. — Мэгги, этого сластолюбца зовут Фрэнк Гилмор, — продолжал Гордон в той же совершенно очаровательной манере. — Он — специалист по желудкам, которого перехваливают больше всех из ныне практикующих врачей. Но он чертовски хорошо играет в гольф. А это Эдна, его вечная страдалица жена и мать двух его сыновей.

— Трех, Гордон! — поправила его Эдна, сделав большие глаза. — Наш третий сын родился полтора года назад, ты же был у него крестным отцом.

— Боже правый, неужели? Это как-то выскочило у меня из головы. Прошу прощения.

— Мэгги, провалы памяти являются признаком того, что перед нами — трудоголик, — заметила Эдна. — Или, к примеру, если вы назначали Гордону свидания, то, вероятно, уже знаете: он вечно отказывается от встреч, ссылаясь на занятость.

— Слишком хорошо знаю, — весело ответила Мэгги, подлаживаясь под настроение остальных. — Если бы я не работала у него, я бы его вообще не видела.

Ну, разве она не сказала святую правду! Изящные темные брови Эдны поползли вверх.

— Вы работаете у Гордона? Только не говорите, что вы медсестра, иначе Фрэнк просто лопнет от зависти.

— Я заменяю Бренду как секретарь приемной по пятницам. Но надеюсь, это продлится еще недолго. Я ищу работу секретаря на полную неделю.

— Господи! Да вы всерьез? — взволнованно воскликнул Фрэнк. — Считайте, что я вас уже нанял! Мою помощницу уволю, как только вернемся в Сидней.

— Только через мой труп! — парировал Гордон. — Мэгги будет работать у меня на полной ставке.

Мэгги посмотрела на него округлившимися от удивления глазами. Он, наверное, шутит. Это, должно быть, часть начавшейся игры?

— Я уже подумывал о том, чтобы послать Бренду в давно заслуженный круиз вокруг света, — небрежно заметил Гордон. — И думаю, теперь время пришло. Как по-твоему, Мэгги? Ты считаешь, что уже можешь выносить меня пять дней в неделю плюс уик-энд?

— Конечно, может, — хмыкнула Эдна. — Мужчины иногда задают такие глупые вопросы.

— Вечная история, — согласилась Мэгги в отместку Гордону за неожиданно вываленную на нее новость. — Доктор знает: я полностью к его услугам, он всегда может меня нанять, — добавила она, сопроводив слова дерзким взглядом. — Если цена подходящая.

На секунду он насторожился, затем медленная, всезнающая улыбка появилась на его чувственных губах. Мэгги поймала себя на том, что опять не может отвести глаз от его рта, а в голову ей лезут разные кошмарные вещи. Только подоспевший швейцар спас ее от очередного повода предательски покраснеть. Она быстро отвернулась, проклиная себя в душе.

— Пойдемте, Мэгги, — позвала Эдна, беря ее под руку. — Мужчины позаботятся о багаже. Ты не возражаешь, если я буду звать тебя Мэгги?

— Ничуть.

— Знаешь, — сказала Эдна, поднимаясь с нею по бесконечно длинной лестнице, — я страшно рада видеть Гордона с такой милой молодой женщиной, как ты. Обычно на него вешались какие-то бездушные фарфоровые куклы. Должна признаться: меня удивило, что ты работаешь у Гордона. Он никогда даже не взглянул ни на одну из сестер в клинике. Вернее, так мне рассказывал Фрэнк, а уж он-то знает. Гордон, правда, своего не упустит. По мнению Фрэнка, он не хочет смешивать дела и удовольствия. Не то чтобы Гордон слишком много времени тратил на развлечения, нет. Муж считает — это чудо, что он вообще приехал на конференцию. Но я подозреваю, этим мы обязаны тебе, — заключила Эдна, широко улыбнувшись своей спутнице.

— Думаю, ты можешь это смело утверждать и не погрешишь против истины, — осторожно ответила та и тоже улыбнулась.

Новая знакомая, конечно, сплетница, но не злобная. Она даже может понравиться. Фрэнк тоже производит приятное впечатление, хотя взгляд его откровенно полон вожделения. Оба супруга в общем милы и располагают к себе. Отрадно также, что они, похоже, люди бесхитростные, лишенные малейших следов снобизма.

— Так как же тебе удалось преодолеть его профессиональную сдержанность? — продолжала любопытствовать Эдна.

Мэгги припомнила совет доктора держаться естественно и быть как можно ближе к правде.

— Не знаю. — Она недоуменно пожала плечами. — С моей стороны не было никаких попыток проникнуть в его мир. Честно говоря, с первой встречи он мне ни капли не понравился. Думаю, что и он не нашел во мне ничего примечательного.

— Ерунда! Спорю, он втрескался в тебя моментально, но не хотел нарушать свои железные правила. И как долго ты работала у него, пока он не пригласил тебя куда-нибудь?

— Гм… Несколько месяцев.

— И долго вы уже встречаетесь? Это не могло начаться слишком давно, ибо несколько недель назад он притащил к нам на ужин ужасную женщину, некую Колин.