Юлия Резник - Чертов Либман-Сакс

А потом они ехали домой. Ставр за рулем, Люба рядом, Даша и Мария — на заднем сидении. За ними следовала машина сопровождения, без которой Любина мать не передвигалась в принципе. Аверин стерег свою женщину, как коршун.

Добравшись до базы, Ставр поручил администратору устроить тещу и Дашку на постой, а сам вернулся в машину.

— Ну, что — не страшно?

— Ты о чем?

— О том, что после пожара с этим местом у тебя теперь связаны не самые радужные воспоминания.

Люба моргнула. Осмотрелась на всякий случай, в попытке понять, что чувствует на самом деле. До вопроса Ставра она совершенно не задумывалась над тем, что будет испытывать, глядя на искорёженный пожаром дом. Или дорожки, по которым их мчала скорая… Откашлялась:

— Да нет. Нормально все. Я даже рада, что снова здесь. Прости, что твой дом пострадал.

— А ты-то в чем виновата? — удивился Ставр.

— Ну, это ведь мой муж…

— Бывший муж.

— Бывший? — растерялась Люба.

— Да. Вас развели.

— Без меня?

— А ты, что, против? — сдвинул брови мужчина, выключая мотор. И снова тишина обрушивается на Любу…

— Нет… — растерянно покачала головой. — Просто я даже не ждала, что все так быстро случится. Бауман отступил? Это на него не похоже.

Ставр молча вышел из машины, обогнул ее, открыл дверь для Любы, и только тогда небрежно заметил:

— У него не было выбора.

— Ставр… Спасибо тебе. Что бы ни случилось дальше, я благодарна тебе за свою свободу.

Люба говорила странные вещи. И, пожалуй, впервые он ее совершенно не понимал. Что бы ни случилось дальше? О чем ты вообще, Люба? И о какой свободе говоришь?

— Глупости. Тебе не за что меня благодарить. Я радовался вашему разводу, едва ли не больше тебя.

Люба слабо улыбнулась, кивнула головой. Будто бы приветствуя ее появление дома, из-за туч выглянуло румяное солнце. Теплые лучи скользнули по Любиному лицу, запутались в обгоревших волосах, собранных на затылке в хвост. Ей бы не мешало подстричься. От шикарной холеной шевелюры остались одни воспоминания. Жаль. Ставр очень любил ее волосы… Или… притворялся только, что любил? Нет, это вряд ли можно сыграть… Даже такому актеру, как он? — засомневался мозг. Даже ему! — отвечало сердце.

— У нас, кстати сказать, практически не осталось вещей… Тут кое-что купили по моей просьбе, а так — нужно будет вплотную заняться собственным гардеробом.

Люба снова кивнула, осматриваясь. Ее домик у озера ничуть не изменился. Только в шкафу — и правда — висели новые вещи. Выстиранные и отутюженные, но не ее. Стандартный набор — джинсы, пара толстовок, платье, рубашка… Рядом вещи Ставра. Никаких известных брендов. Обычный качественный ширпотреб. Ей нравилось…

— Все, что захочешь, мы купим, со временем. Сразу же, как только немного придешь в себя, — зачем-то повторил Ставр.

— Мне пока всего достаточно. Спасибо, что озаботился.

— Люба… Что происходит?

— Ты о чем?

— С тобой что-то определенно происходит, а я не могу разобрать…

Да, не может! И не понимает ничего. Чувствует, что она отдаляется, а он никак не может этого предотвратить! Потому что НЕ ПОНИМАЕТ, откуда ноги растут. Первым делом, конечно, подумалось, что виною всему пожар. Стресс, и все такое. Но, если бы так, Люба непременно бы с ним поделилась. А тут молчит, и смотрит. Смотрит так, что ему физически плохо от этого взгляда, и чувство такое… будто бы он ее в чем-то разочаровал. Или обидел чем-то. Но чем? Узнать бы…

— Н-нет! С чего ты взял? Нормально все.

Он кивнул, и не стал переспрашивать. Но видел, что Люба врет. Чувствовал. Он знал её слишком хорошо, это просто не могло пройти мимо его внимания. И дело было даже не в том, что он был обучен читать людей. Совсем не в этом. Он любил. Сильно, отчаянно, так, как только в последний раз бывает, или в первый… А у него — в квадрате, потому что одно на другое накладывалось. Так как он мог пропустить?!

— Мы договаривались всегда говорить правду, помнишь? Какой бы она ни была, мы договаривались говорить…

— Я помню. — Голос Любы твёрдый и немного печальный. — Ничего не случилось. Просто тяжелая дорога, а я ещё не до конца пришла в себя.

Она выдержала его взгляд, и даже прижалась холодной ладошкой к его небритой щеке. Ладно! Сделает вид, что поверил. Никогда не думал, что с нею придётся делать вид… Все не так после этого чертового пожара. И виновным будет выставлен счет. Они за все ответят. За все! Ставр никогда не был особо кровожадным. Но сейчас… Он хотел мяса. Шашлык из Баумана его вполне бы устроил. Только кровью можно смыть то, что он сделал. Никакие финансовые и репутационные потери не стоили того. Кровь за кровь — вендетта. Желудок опять заныл.

— Я — в душ, хорошо?

— Хорошо. Тебе помочь? — скупо улыбнулся мужчина.

— Нет-нет! Я сама справлюсь.

Он снова кивнул. Боль в желудке усилилась, и стала практически нестерпимой. Или это оттого, что она впервые его… Оттолкнула? Нет, Люба, конечно, смягчила отказ улыбкой, но… Но поспешность ее ответа, и рука, выброшенная вперед, так, будто бы она готовилась его оттолкнуть, подойди он, говорили о гораздо большем. Ставр пожал плечами и устремился к выходу. Он задыхался от боли, намного более сильной, чем боль в животе.

— Ставр…

— Да? — Он развернулся резко, будто бы только и ждал, что она позовет…

— Убедись, пожалуйста, что мама и Даша хорошо устроились. И, если можно, организуй мне на завтра машину в город. Я бы хотела подстричься, — пояснила Любовь в ответ на его удивленный взгляд.

— Обязательно. Все, что пожелаешь.

Первая ночь по возвращении на базу Ставра прошла как-то странно. Любовь ворочалась с боку на бок, но при этом усердно делала вид, что спит. Кого она пыталась обмануть? Ставра, или саму себя? Не важно. В любом случае, на душе было гадко, как никогда до этого. Ей, наверное, все-таки стоило набраться мужества и заглянуть правде в глаза. Спросить. Напрямую спросить, и посмотреть на реакцию. Вот увидела бы его глаза, и сразу бы все поняла. Наверное. По крайней мере, Любе казалось, что она сумеет. Но ведь это так страшно! Так чертовски страшно увидеть в его серых, как дымка в горах, глазах то, что видеть не хотелось ни при каких обстоятельствах.

— Ты чего такая пришибленная сегодня? — толкнула Любу в бок Дашка. Люба как раз собиралась в город, когда за ней увязалась девчонка. Люба сжалилась, и взяла ту с собой. Теперь вот сидит, тарахтит на ухо, язык ведь без костей…

— Не знаю, Даша. Мне как-то не по себе.

— Почему?

— Говорю же — не знаю.

— Сама придумала — сама обиделась? — не в бровь, а в глаз подметила Дашка. Люба лишь хмуро зыркнула на нее, и отвернулась к окну, просидев так до самого города. Девчонка от такого игнора особо не расстроилась. Забралась с ногами на заднее сиденье машины и принялась подпевать играющему в салоне радио.

— Пойдем уже, певица! — хмыкнула Любовь.

Салон красоты был довольно неплохой. Конечно, далеко не такого уровня, к которому привыкла Люба, но все же. Не худший вариант. И приветливый администратор, и креативный персонал располагали к себе буквально с первых слов. Выходит, не зря она сюда записалась.

Время пролетело незаметно. С шутками и прибаутками, с корчащей рожи на соседнем кресле Дашкой, которая тоже изъявила желание обновить прическу. И все было хорошо, даже остатки некогда роскошной гривы не особо печалили. У нее получилось вполне приличное каре. А потом пришло время расплачиваться за работу мастера.

— Извините, но оплата не проходит, — извиняющимся голосом заметила администратор.

Любовь удивленно пожала плечами и вынула из кошелька еще одну карту.

— И эта тоже.

Люба достала третью карту — и снова тот же результат.

— Одну минуту. Я позвоню в банк.

— Ох, и горе, с вашими картами! — воскликнула Дашка. — То ли дело — наличка. Всегда работает. Давайте мне чек, я сейчас расплачусь, а потом вернешь, когда разберешься…

Люба кивнула, позволив девочке расплатиться, и растерянно уставилась на зажатые в ладони кусочки пластика.

— Может, в пожаре как-то повредились? — пробормотала себе под нос.

— Пойдем уже! Потом разберешься, что к чему.

Вместе с Дашкой, которая значительно преобразилась в руках хорошего мастера, Люба вышла за двери парикмахерской. И действительно позвонила в банк, в котором всегда обслуживалась. От полученных новостей ошалела… Ее счета попросту заблокировали. Абсолютно все счета. На данный момент у нее не было ни копейки собственных денег… Дашка внимательно за ней наблюдала.

— Что… папенька таки перекрыл тебе финансирование? Довела родителя до греха?

— Это не отец. У него нет доверенности. Да и вряд ли бы он стал это делать.

— Тогда кто? Муженек?! — допытывалась девчонка.

— Скорее всего. Интересно только, когда успел? — Люба была растеряна и подавлена. Она не представляла, что делать дальше. Обратиться к отцу? Это вряд ли… Ей ведь не пятнадцать лет! Должна сама уже зарабатывать себе на жизнь… Но работы у нее не было, а вот деньги могли понадобиться в любой момент. Болезнь, рано или поздно, вернется. И если без новой одежды или косметики она вполне сможет прожить, то без лекарств и полноценного дорогостоящего лечения — вряд ли. На несколько секунд паника затуманила мозг… А потом, как озарение! У нее ведь есть Ставр! Он не бросит, поможет, и родители тоже… Или нет?

— Ну, когда успел — это дело третье. Главное, что твой дедуля тоже не из простых. Глядишь, подкинет тебе деньжат, и в беде не бросит, — рассудила Дашка, подкидывая носками кед щебенку, которой была усыпана дорожка.

— Как это — «не из простых»? — выдавив подобие улыбки, переспросила Люба.

— Как-как… Богатенький он. С чего только шифруется?! И с людьми непростыми контактирует. Видать, не последний лох.

— А ты-то откуда знаешь? — удивилась Любовь. Даже она не знала кого бы то ни было из окружения Ставра. Не до этого как-то было. А Дашка, выходит, знала большее нее.

— Эээ… — замялась девочка.

— Ты подслушивала, что ли?! — догадалась Люба.

— Ну… Совсем немного. Уж больно интересный был разговор, — призналась Дашка. — А слова-то какие! Я и не слышала таких никогда. Разве что в кино, или по телеку. Про банк, и всякое такое. Они там кого-то надумали поглощать. Представляешь? Ты как думаешь, это законно вообще?! И почему Ставр тусуется в этой дыре, если у него есть такие подкрутки? Что он забыл на этом болоте? — Дашка продолжала болтать и идти по дорожке. Она даже не сразу заметила, что Люба остановилась, а не идет следом. А та замерла на половине пути, не в силах и шага ступить. Ее как будто к земле пригвоздило.

— Эй… Люба, ты чего?

— Ничего, Дашка, нормально все…

— Да какое нормально-то, Люб? Тебе, что, плохо опять?! Ставру позвонить или…

— Нет! Не вздумай. Говорю же, что я в порядке.

— Ну да… — недоверчиво протянула Дашка. — Оно и видно.

Люба отмахнулась от девочки, с трудом заставила себя идти дальше:

— Поехали, Дашка, мне еще маму провожать.

— Классная она у тебя.

— Да, мама такая…

Дорога домой запомнилась плохо. Люба находилась в какой-то прострации. Гнала от себя все мысли, и тупо отсчитывала секунды в пути. Один… два… три… и вот уже почти три тысячи. Приехали.

— Любочка, тебе так идет эта стрижка… — заметила мама.

— Спасибо, — Люба, как робот, кивнула головой, отвела взгляд. Она больше не могла притворяться. Боль не давала. Боль корежила душу, выкручивала руки и сбивала дыхание. Люба еще никогда не встречалась с болью такой нестерпимой силы. И с таким изощренным предательством… Как он мог? Как он мог воспользоваться ею? И как получилось, что она настолько фатально ошиблась? Почему поверила, так быстро, и так безусловно, отбросив прочь все сомнения, комплексы и страхи? Почему беспечно передала абсолютную власть над собственной жизнью в чужие руки, будто бы не знала ее истиной ценности? Будто бы это не она боролась со смертью вот уже который год… И главное, дальше как? Без него? Без их на двоих тишины… Все ложь?

— Люба… Ты меня совсем не слышишь.

— Ох… Прости, мамочка. Я задумалась.

— Говорю, что за мной уже прислали машину. Я могу ехать, если ты уверена, что дальше справишься самостоятельно. Ну, а если нет, то я вполне могу…

— Скорректировать свой график, — закончила за родительницу Любовь.

— Да, мне это ничего не стоит сделать. Ты — главнее всего.

На последних словах матери сдерживать слезы стало практически невозможно. Как же Любе хотелось стать главнее всего для него! Сколько бы она отдала, чтобы так и случилось? Вообще бы все отдала…