Юлия Резник - Чертов Либман-Сакс

— Спасибо, папа.

Проводив родителей и, наконец, вернувшись в палату, Любовь помогла мужу устроиться поудобнее, и прилегла рядом. Он, конечно, храбрился. Но в том-то и дело, что только храбрился. Ставр все еще находился не в самой лучшей физической форме. Быстро уставал, и то и дело морщился, отказавшись по каким-то своим соображениям от нормального обезболивающего. Мотивация у Ставра была простая — он хотел находиться в трезвом уме, чтобы, в случае чего, контролировать ситуацию, но Любе об этом не говорил по понятным причинам.

— Не боли, животик, не боли… — колдовала женщина, целуя живот мужа прямо поверх бинтов. Ставр хмыкнул. Его смешила такая терапия. Обычно так матери ведут себя с детьми, а поскольку они уже определились, что останутся бездетными, Люба, видимо, решила переключиться на него. Ну и ладно, он от такого лечения в жизни бы не отказался, как бы глупо это не выглядело.

— Ну и как, он что-нибудь обещает? — хрипло поинтересовался мужчина, в попытке отвлечься от боли.

— Кто? — Люба растерянно хлопнула глазами и оторвалась от его многострадального живота.

— Животик, — хохотнул Ставр. — Черт, как же чешется! — добавил, проводя рукой по груди, которую ему побрили вместе с животом.

— Животик говорит, что в следующий раз будет послушным. — Люба смешно погрозила животу пальцем, чмокнула в последний раз и сварливо добавила: — Не чеши, нарушишь повязку!

— Чешется!

— Кто тебе виноват, что ты такой волосатый?

— Лучше бы они на голове росли! А то там, где не надо, их полно, а там, где нужно…

— Мне нравится, — твердо заявила Люба. — И вообще, тебе уже пора отдыхать, а ты все болтаешь.

— Язык у меня не устал.

— В отличие от всего остального. Постарайся уснуть, хорошо?

— В обед спят дети и старики, — привередничал Ставр, но Любе его капризы были в радость. Он не так часто позволял себе подобные вольности, и теперь женщина была страшно довольна, что любимый разрешил ей увидеть себя таким.

— А еще воины, после операции.

Ставр промолчал. Сжал только ее ладошку. Аккуратно, но с силой, которая, несмотря ни на что, возвращалась. Уткнулся носом в грудь жены, так, что и она получила возможность дотянуться лицом до его макушки. К родному свежему аромату примешалась больничная горечь, но Люба уже и с нею сроднилась. Главным было то, что все более или менее приходило в норму. Потому что никогда в жизни она еще не испытывала такого ужаса, как тогда, когда ей сообщили, что Ставру стало плохо. Даже, когда ей самой поставили диагноз, такого не было. Да, испугалась. Очень. Но Люба готова была бороться. А когда несчастье случилось с любимым… Это было совсем другое. Потому что, если бы судьба не оставила ему шанса — она легла бы рядом, и умерла вместе с ним. Борьба лишилась бы всякого смысла. Любовь уже не смогла бы без мужа. Не стала бы даже пытаться…

Ставр задремал. Люба привычным жестом проверила у него температуру и, убедившись, что все в полном порядке, спустила ноги с кровати. Сегодня у нее была назначена консультация в другом корпусе, и ей уже давно следовало поторапливаться. Тихонько накинув кофту от спортивного костюма, женщина, в чем была, выскочила из палаты. Поинтересовалась у постовой медсестры, как пройти к нужному отделению, и торопливо зашагала по коридору. О том, что заблудилась в трех соснах, Люба поняла не сразу. Корпус, в котором располагалось отделение нефрологии, никак не находился, зато возле отделения женской консультации нашелся отличный сквер. Женщина уселась на деревянную скамью, сверилась с часами, чтобы только убедиться, что уже опоздала на консультацию к именитому профессору. Ставр ее отругает, конечно, ну да ладно. О состоянии своих почек она и без всякого профессора могла сказать — хорошего мало. Ну и что, горный воздух и целебная вода ей обязательно помогут! Она будет жить долго и счастливо, и умрет со Ставром в один день. Но и это случится не скоро. Им еще нужно насладиться друг другом, да и Дашку до ума довести… Не успела Люба додумать свою мысль, как ее глазам открылась совершенно неожиданная картина — она даже не сразу поверила своим глазам. Даша… Которая, затравленно оглядываясь по сторонам, шла к входу в отделение гинекологии. Почему-то сразу пришло на ум, что девочка просто перепутала корпуса, и ищет ее, Любу. Но нет. Дашка двигалась довольно целенаправленно, и информационная вывеска с названием заведения ее совсем не смутила. Что-то кольнуло у Любы в душе. Она поспешно встала и пошла вслед за девочкой. Нагнала ту не сразу, а услышав обрывок беседы, в ужасе замерла. Но, по всей видимости, издала какой-то звук, потому что и Дашка, и врач, с которым она разговаривала, повернули головы в ее сторону.

— Люба? — широко распахнула глаза девушка. — Люба! — подбежала она, заглядывая женщине в глаза. — Ты как?! Мне никто ничего не говорит! Только Костя обещает, что вы скоро вернетесь, а вас все нет, и нет… И даже Ставр больше не приезжает. Ой, а у тебя больше нет бабочки, ты выздоровела, да?! — тараторила та, а Люба стояла ни живая ни мертвая, не сводя с девочки потрясенного, непонимающего взгляда.

— Ставру сделали операцию, — наконец, выдавила женщина, но ее прервал голос врача:

— Дарья, вы идете?

— Нет! Она никуда с вами не пойдет! Убирайтесь! — сверкнула глазами Любовь.

— Люба, ты не понимаешь… — потупилась Даша.

— Нет, это ты ничего не понимаешь, милая. А пора бы усвоить, что за свои поступки следует отвечать!

— Я отвечаю…

— Нет. В данный момент ты убегаешь от ответственности.

— Я не могу родить этого ребенка. Я же ничего не смогу ему дать, мы просто не выживем… Его отберут социальные службы, я знаю, о чем говорю!

Даша находилась в отчаянии. Три дня назад до нее дошло, что она залетела. Ночь в санатории Янтарь не прошла бесследно, и, как насмешка судьбы — беременность. А ведь она была так уверена, что с ней никогда такое не случится! Что она не повторит судьбу большинства приютских девчонок… Что она умнее. И вот… две полоски на тесте. А ей пятнадцать всего. Аккурат через неделю исполнится. И средств к существованию толком нет. Куда ей дитё?! Ну, куда?!

Люба смотрела на девочку и медленно сходила с ума. Она не понимала, как ей правильно поступить, не находила нужных слов. Говоря откровенно, ей ужасно хотелось встряхнуть Дашку, и влепить ей хорошую затрещину, чтобы привести в чувство. Но, с другой стороны, она понимала, что та всего лишь ребенок, и имеет полное право избавиться от ненужной обузы.

— Я могу тебе обещать, что ты не будешь одна. Если на пути рождения твоего малыша стоит только это, знай — мы тебе поможем с ребенком. Пообещай, что еще раз обдумаешь, чего тебе хочется в жизни. Если ты готова стать матерью — у тебя будет все необходимое. Если нет — ты можешь оставить ребенка, и мы со Ставром воспитаем его, как своего. Либо сделай аборт. Но не потому, что у тебя нет другого выхода. Он есть. Какое бы ты ни приняла решение. Знай, что у тебя есть альтернатива. Обдумай все хорошенько еще раз, взвесь, учитывая то, что я тебе сказала.

Даша опустила голову, медленно кивнула.

— Я не знаю, как правильно.

— Никто не знает. Поступай так, как тебе подсказывает сердце. Пойдем… Нечего тебе здесь делать.

Люба стремительно развернулась и, не глядя больше на девочку, зашагала к выходу.

— Ты как сюда добралась?

— На утреннем автобусе.

— Почему в область подалась, а не сделала все в городе?

— Да ты что… Там все друг друга знают. Врачи за несовершеннолетних не берутся. Наши девочки только тут делали…

— И часто такое случается? — Люба не знала, зачем расспрашивала Дашку, ведь ей полученная информация солью на раны сыпалась.

— Частенько. Люб, ты теперь не… — Девочка запнулась, потому что с губ чуть было не сорвалось слово «любишь», но она вовремя исправилась: — Не уважаешь меня, да?

— Нет. Я так не думаю. Мне просто безумно жаль, что в нашей жизни все настолько… ужасно. — Любовь остановилась посреди парка, который до встречи с Дашей ей казался таким уютным и красивым, а теперь вдруг утратил всю свою прелесть, став холодным и неприветливым. — Ты обдумаешь все еще раз?

— Я ведь пообещала.

— Хорошо… Если ты не против, я попрошу кого-нибудь отвезти тебя домой. Не нужно тебе в автобусе лишний раз трястись. Ты, кстати, как себя чувствуешь?

— Нормально, — тихонько ответила Даша, так и не поднимая глаз.

— Это хорошо. Очень…

Люба устало опустилась на скамейку. Позвонила отцу и попросила организовать машину для Даши. Для себя она уже решила, что не станет ничего говорить Ставру, пока девочка не определится. Ему не нужны лишние волнения и переживания. Вот, если Дашка решится рожать, тогда и скажет. Люба была уверена, что муж ни за что не будет противиться ее помощи Дашке. Ну, а если та решит от ребенка отказаться — Ставр станет малышу достойным отцом. Возможно, им все-таки предстоит стать родителями…

Почти 2 года спустя.

— Да, не крутись, что ж ты, как уж на сковородке вертишься!

— Надоела мне эта башня на голове! И шпильки колют в голову, и платье жмёт!

Люба тяжело вздохнула и, сделав шаг назад, окинула Дашку изучающим взглядом:

— Ты настоящая красавица.

— Ну, да. Скажешь тоже!

— Скажу! Не понимаю, почему ты сама этого не замечаешь, — сокрушенно пожала плечами Люба и тут же возмутилась: — Нет, ну зачем ты опять дергаешь эти шлейки?!

— Мне они трут! — капризничала девушка.

Любовь упёрла руки в бока, прикинула что-то в уме. Кивнула решительно головой:

— Раздевайся!

— В смысле? — удивилась Дашка, машинально касаясь крестика на груди, который ей в их самый первый Новый год подарили Люба со Ставром.

— Снимай это чертово платье! И башню рушь!

— З-зачем?!

— Это красиво, конечно, но это не ты!

— А к-кто? — запинаясь, поинтересовалась девушка.

— Понятия не имею. Какая-то другая красивая девушка. Ну, чего стоишь?! Снимай!

— А что мне надеть?

— Что хочешь! Джинсы, футболку, кеды! То, в чем тебе будет комфортно, — пояснила Люба, вытаскивая из волос девушки тяжелые серебряные гребни, которые дала ей поносить.

— А как же фотосессия? Праздник?!

— Сфотографируешься так! Да и праздник от твоего наряда вряд ли пострадает.

За дверью послышались шаги, потом кто-то коротко постучал, и тут же в комнату заглянул Ставр:

— Ну, вы ещё долго тут будете торчать? Все уже давно готово.

— Дашка решила изменить концепцию фотосессии и праздника. У нас будет джинсовая вечеринка! — захлопала в ладоши Люба, обрадовавшись пришедшей в голову идее.

Ставр зашёл в комнату, и только теперь они увидели, что на руках у него притаился маленький Ян, который и был виновником всеобщего переполоха. Малышу исполнился целый год, и по этому случаю на базе Ставших затевался грандиозный праздник.

— Я уже надел Яну смокинг, — озвучил очевидное мужчина. Дашка, с растрепанными волосами, подбежала к сынишке, который выглядел просто очаровательно в строгом костюмчике. Состроила ему смешную рожицу и забрала из рук Ставра, приговаривая:

— Это что у нас тут за красавчик?! Это чей такой красивый мальчик?

— Па-па! — звонко ответил ребёнок, заставляя девушку рассмеяться:

— Папин, значит? Вот как?!

— Па-па! — подтвердил ребёнок. Он ещё ничего не умел говорить. Только «па-па». Ставра он называл именно так.

— Он наделал в штаны, — заметил Ставр, целуя Любу в висок.

— Ну, смею тебя заверить, что наш парень скоро исправится, — рассмеялась женщина. Провела по нежной щечке мальчишки. Не удержалась, чмокнула в пухлую ручку.

— Люб, там уже фотограф ждет…

— Да-да, дай нам пару минут, и мы выходим.

— Только пару минут, а не так, как обычно. Даша, давай малого сюда, хватит его на руках таскать. Поди, не принц.

— Ишь, какой строгий! — рассмеялась Дашка, когда за мужчиной с ребенком закрылась дверь. — А кто его к рукам приучил, спрашивается? Не он ли?

— Ребенка нельзя приучить к рукам. Это биологическая потребность быть ближе к телу…

— Родителя, — уверенно закончила за женщину Дашка.

— Да…

В тот момент, когда Даша Иванова только решила, что все же будет рожать, Ставр был совсем не в восторге от этой затеи. Люба понимала, что муж не верил в то, что Даша сможет стать нормальной матерью малышу. Почему-то он очень скептично относился к девушке. Холодно даже. Нет, он, конечно, этого не показывал, но разве от влюбленной женщины можно было хоть что-то скрыть? Он даже после родов не слишком изменил свое мнение, хотя молодая мамочка вела себя безупречно. Что-то дрогнуло в нем только тогда, когда Дашка озвучила имя сына. Ян. Все понимали, в честь кого был назван ребенок, но девушка никак этого не комментировала. Только неловко отводила взгляд, как и всегда в моменты смущения. Оттаивал Ставр постепенно. Поначалу просто бросал взгляды на маленького из-за Любиного плеча — та частенько забирала малыша к себе, давая возможность Дашке отоспаться. Мужчина действовал тайком, не демонстрируя своего интереса. Со временем он стал брать мальчика на руки, мотивируя это тем, что Любе тяжело было его носить. А вот в том, что муж окончательно пал, сраженный ребенком, Люба убедилась лишь в начале зимы, когда у Яна полезли зубы. Процесс прорезывания у малыша сопровождался целой кучей осложнений. Он поносил, температурил, хныча дни и ночи напролет. Даша и Люба валилась с ног, в попытке успокоить ребенка, и Ставр отправил их отдыхать, настояв на том, что справится сам. Женщины послушно разошлись по комнатам. Но, если Дашка мгновенно отрубилась, то к Любе, несмотря на усталость, сон не шел. Она крутилась с боку на бок, пока не плюнула на безуспешные попытки уснуть. Встала с кровати. Скользнула за дверь и замерла, закусив губу, сраженная открывшейся картиной: