– Мне пора идти. Обещаю, что еще вернусь тебя проведать.

Он фыркнул в ответ.

– Знаю, ты мне больше не доверяешь. Но клянусь, что вновь завоюю твое доверие.

Тут в первый раз я заметил металлическую пластинку, свешивающуюся с его шеи.

– Что за черт? Она напялила на тебя ошейник?

Я пригляделся к имени на пластинке.

Пикси.

В моем сердце, которое тут же ускорило ритм, снова вспыхнула надежда. Я потер большим пальцем по выгравированным буквам. После всего, через что я прошел за последние два года, это был первый раз, когда мои глаза чуть ли не защипало от слез, и не спрашивайте, почему. Это был крошечный символ, маленький толчок, необходимый, чтобы продолжать бороться, – едва видимый лучик надежды на то, что, возможно, она не желала мне смерти после всего, что я натворил.

Потребовалось несколько минут, чтобы распрощаться с козликом. Он делал отчаянные попытки выпрыгнуть из окна, чтобы последовать за мной. В конце концов мне удалось закрыть раму.

Когда я обернулся, морда козлика все еще была прижата к стеклу. Полагаю, не стоило вламываться в дом, чтобы узнать подробности жизни, но этот инцидент заставил меня форсировать события. Как я и обещал Каракулю… то есть Пикси, мне придется завоевывать право на место в их жизни, а не грубо вламываться в нее.

Однако, прежде чем возвращаться в центр города, надо было сделать кое-что еще. Я вспомнил, что по пути к дому Обри проезжал магазин товаров для ремонта и обустройства дома. Метнувшись туда, я вернулся с маленькой газонокосилкой «Craftsman».

На то, чтобы подстричь газон у дома Обри, у меня ушло около сорока минут. Когда я приблизился к стене домика, Пикси ждал меня, застыв у того же окна. Мимо прошли несколько соседей, и я с широкой улыбкой на лице поприветствовал их, помахав рукой. Пусть они подумают, что Обри бросила эту ленивую задницу Кларка Кента, променяв его на настоящего мужчину, который не гнушается работы в саду. Ну, или, на худой конец, решат, что я ландшафтный дизайнер.

Наслаждаясь видом ровно подстриженной травки на газоне, я вытер лоб тыльной стороной ладони. На сегодня здесь свою работу я закончил, но главная работа была еще впереди.

В тот вечер я каким-то образом ее упустил. Либо она ушла с работы еще в середине дня, либо работала в тот день допоздна. Подождав до половины девятого, я, в конце концов, неохотно покинул наблюдательный пункт и отправился в бар. Я тонул в захлестнувшем меня чувстве разочарования. Видеть Обри в конце дня стало для меня жизненной необходимостью, а в этот день судьба меня обманула.

– Карла, детка, развесели меня, – попросил я, занимая свое обычное место за столиком.

Барменша в этот момент вытирала стойку.

– А-а, Крокодил Данди. Что-то ты припозднился сегодня. Переусердствовал со слежкой?

– Точно. Сегодня не слишком удачный день.

Карла прекратила вытирать стойку и принялась готовить мой излюбленный напиток.

– Что-то случилось?

– Я каким-то образом упустил ее в конце дня.

– Что-то ты теряешь хватку, – сказала она, со стуком ставя на стойку мой ром с колой.

– Да, что-то я определенно теряю, может быть, мозги?

Карла оперлась локтями о прилавок, демонстрируя глубокое декольте.

– А хоть что-нибудь хорошее сегодня произошло?

Я рассмеялся.

– Вообще-то, да. Я нашел своего козла.

– Твоего козла?

Я снова усмехнулся.

– Вот именно, козла. Самого настоящего.

Она в полном недоумении вытаращила глаза.

– Ты шутишь? Что ты имеешь в виду?

Ну, я и рассказал ей всю историю обретения нашего питомца – с того момента, как мы с Обри чуть не сбили его на дороге, включая тот эпизод, когда он обделался прямо в машине.

– Надо же, как мило… Получается, он ваш ребеночек.

– Именно так говорила Обри.

Карла, вероятно, заметила грустное выражение, промелькнувшее на моем лице.

– Что-то не так?

– У нее в комнате висел мужской пиджак. Думаю, этот хмырь живет с ней. А может, они помолвлены или даже уже женаты – откуда мне знать?

– И правда, откуда тебе знать? Ты ведь даже не удосужился поговорить с ней.

– К выяснению отношений надо подходить с осторожностью. Я не хочу все обломать.

– Подойти с осторожностью или избегать? Это разные вещи. Как долго ты собираешься выслеживать ее? Не пора ли уже сорвать пластырь с раны.

Сделав большой глоток рома, я со стуком опустил стакан на стол.

– Я ненавижу тебя за то, что ты права, Карла, детка.

– В таком случае замучаешься меня ненавидеть. – Карла лукаво подмигнула.


Обри выглядела невероятно красивой, когда на следующее утро приехала на работу. Стояла довольно ветреная погода, и пышные волосы Обри были слегка спутаны. Как обычно, перед тем как пойти в офис, она заглянула в «Старбакс».

При мысли о том, что день начала боевой операции неумолимо приближается, боль в моем сердце становилась еще невыносимее. И хотя я клятвенно пообещал Карле в ближайшие пару дней «сорвать пластырь с раны», я все еще не представлял, каким образом смогу приблизиться к Обри.

Когда она, наконец, вошла в свою контору, я, облегченно вздохнув, покинул фургон и направился в «Старбакс» за порцией кофе для себя. Утром я проспал, не услышав даже звонка будильника, и меня мучило жестокое похмелье, поэтому я приехал к офису Обри слишком поздно и не захотел рисковать, оплачивая ее кофе.

Сегодня я решил попробовать что-нибудь новенькое. Конечно, больше всего мне хотелось бы попробовать Обри на вкус. Но это лишь бесплодные мечты. А в реале я решил попробовать на вкус хотя бы тот навороченный напиток, который она обычно заказывает.

– Тройной ванильный латте с обезжиренным молоком. Очень горячий и с небольшим количеством пены.

Лицо юной кассиршы просияло.

– Значит, сегодня вы решили заказать этот напиток… для себя?

– Конечно. Ничто не вечно под луной.

– Как вас зовут?

– Зачем вам мое имя?

– Это обычная процедура, когда клиент заказывает что-либо особенное. Мы записываем его имя на стаканчике.

– Понятно. Меня зовут Чэнс.

Она написала мое имя черным маркером на боку стаканчика, и я перешел к другому прилавку, где покупатели получали заказы.

Я наблюдал, как бариста готовит напитки для пары клиентов, занявших очередь раньше меня. Черт! Какой же это муторный процесс – доведение молока до кипения и получение пены. Впрочем, он и должен быть сложным, за пять-то баксов за порцию.

Внезапно я услышал голос кассиршы:

– Обри, почему ты так быстро вернулась?

Я метнул быстрый взгляд на вошедшую в кафе Обри и тут же, натянув пониже спасительную бейсболку, отвернулся к стене. Сердце мое отчаянно забилось. В груди все сжалось. К горлу подступила тошнота. Выброс адреналина.

О, черт!.. Черт, черт, черт!

Еще никогда в жизни у меня так не колотилось сердце. Я услышал ее голос за своей спиной.

– Мой друг пришел в офис поговорить со мной и случайно смахнул локтем кофе. Залил весь стол.

Вот ведь лох гребаный.

– Как жаль. Позвольте приготовить еще одну порцию за счет заведения.

– Спасибо огромное, Мелани. Я очень ценю твою заботу.


Мне казалось, что на меня вот-вот обрушатся стены. Звук кипящего молока казался оглушительным. Я обдумывал, удастся ли мне, повернувшись лицом к стене, медленно проскользнуть, чтобы оказаться за ее спиной, а там и до двери недалеко. Но не успел я начать осуществлять этот маневр, как раздался голос парнишки, готовившего мой напиток:

– Чэнс!

– Ты сказал «Чэнс»? – переспросила Обри.

В этот момент я находился как раз за ее спиной.

Тут Мелани, которая, вероятно, думала, что Обри – предмет моей безответной романтической страсти, вдруг решила, что наступил благоприятный момент выступить в роли сводницы, и выдала меня.

– Чэнс – это тот парень, который платил за твой кофе на днях. Между прочим, он сейчас здесь.

Обри крутанулась назад так быстро, что ненароком наткнулась на поднос со стаканчиками для кофе-гляссе и они, как домино, попадали на пол.

Но она как будто и не заметила катастрофы, которую сотворила, и теперь стояла, уставившись на меня и прижав руку к груди, как будто защищая сердце.

Я сдернул бейсболку и, глядя на Обри умоляющими глазами, прошептал:

– Принцесса…

У нее было такое выражение лица, как будто она увидела привидение. Обри медленно качала головой, словно пытаясь сказать: «Этого не может быть».

Я шагнул к ней.

Но она вытянула руку, останавливая меня.

– Нет! Не смей приближаться ко мне!

Мое сердце ухнуло куда-то вниз, а кишки скрутились в тугой узел.

Я совсем не так представлял нашу первую встречу.

Поднимая обе руки, я произнес:

– Не буду. Но, пожалуйста, выслушай меня.

– Ты следил за мной?

– Это не совсем то, что ты думаешь…

Мы оба замолчали. Осознавая всю глубину своего унижения, я наклонился и принялся собирать стаканчики, которые она сшибла.

Сгорающая от любопытства Мелани заговорила из-за прилавка:

– Ну почему бы вам и не выслушать то, что он хочет сказать?

Грудь Обри тяжело вздымалась. Наконец, она нарушила молчание:

– Можно задать тебе вопрос, Мелани? Если бы парень заставил тебя поверить, что ты ему небезразлична, потом трахнул тебя и бросил на следующее же утро, даже не удосужившись написать прощальную записку, ты бы стала выслушивать его?

– Возможно, и не стала бы. – Мелани засмеялась, а потом добавила: – Но если бы у него была задница, как у Чэнса, тогда бы еще подумала.

Все другие кассиршы дружно захихикали.

Обри посмотрела на меня так, словно хотела испепелить взглядом, и продолжила:

– Хорошо. А если он не пытался связаться с тобой целых два года после этого, а потом внезапно объявился и устроил за тобой слежку, ты бы согласилась его выслушать?

– В этом случае точно нет, – ответила Мелани. – Это выглядит как-то странно.

– Вот это и есть мой случай.

С этими словами Обри промчалась мимо меня и выскочила за дверь.

Чувствуя себя так, словно она разорвала мое сердце и скормила его мне же, я застыл посреди кафе, осознавая свое полное поражение.

С минуту я стоял, уставившись невидящим взглядом в окно, а потом в голове моей послышался голос, удивительно напоминающий голос матери:

«У тебя есть яйца, парень? Так сражайся за нее!»

Это положило конец моей нерешительности. Долой хитроумные уловки!

Я выскочил вслед за Обри и побежал вдоль улицы в надежде, что смогу перехватить ее прежде, чем она зайдет в здание.

Но Обри нигде не было видно. Я проскочил во вращающиеся двери офиса и увидел ее, направляющуюся в сторону лифта. Она вошла в лифт, но я успел вставить руку между дверцами, и они снова открылись.

Она была одна.

По ее лицу струились слезы.

Она плачет из-за тебя!

Лифт начал подниматься, но я нажал на кнопку «стоп».

– Что ты делаешь? С ума сошел? – воскликнула она.

Я, задыхаясь, произнес:

– Можешь считать, что сошел, если это единственная возможность заставить тебя все выслушать.

– А ты можешь держать меня в этой ловушке сколько угодно – даже целых ДВА ГОДА, мне все равно. Я не собираюсь разговаривать с тобой. Может, тогда ты поймешь, что человек при этом чувствует.

Я оперся руками о стенку по обе стороны от нее.

– Рад видеть, что ты такая же упрямая, Принцесса.

Было видно, что Обри неловко от моей близости. Она сглотнула, прежде чем заговорить:

– Мне надо вернуться в офис. Немедленно включи лифт, или я вызову полицию.

– Я понимаю, что ты сейчас в шоке. Поверь, я вовсе не предполагал, что мы будем выяснять отношения таким образом.

– А как я должна себя вести, выяснив, что парень, разбивший мое сердце на кусочки, теперь преследует меня?

А ведь она по-своему права.

– Совершенно с тобой согласен. Но все же позволь мне все объяснить.