Ви Киланд - Чертов нахал

Я встал, когда она приблизилась к столику. В этот первый момент было заметно, что мы оба смущены. Мне хотелось наклониться и поцеловать ее, хотя бы в щеку, но я вовремя заметил, что все ее тело напряжено и она явно нервничает.

– Доброе утро, – кивнул я.

Обри через силу улыбнулась и выдавила из себя:

– Привет.

Я жестом указал на столик за моей спиной.

– Вот, я уже заказал кофе и к тому же принес кое-что нам с тобой на завтрак.

Она села в кресло.

– И что же это такое?

– Это настоящий австралийский завтрак. Я все это принес с собой. Мелани была так добра, что позволила мне эту вольность.

Обри через плечо бросила взгляд туда, где за кассой стояла Мелани, которая вместе с двумя другими девушками с широкими улыбками на лицах откровенно наблюдала за этой сценой. Обри закатила глаза, снова взглянув на меня.

– Можешь мне объяснить, что пытаешься мне скормить?

Я ухмыльнулся. Обри нахмурилась.

– Нам надо установить основные правила игры.

– То есть ты с ходу программируешь меня на их нарушение?

– О чем это ты говоришь?

– Ты же знаешь, если ты устанавливаешь правила, я ничего не могу с собой поделать, и у меня сразу же возникает импульс их нарушить. Что поделаешь, такова моя природа.

– Итак, правило номер один. Никакого нарушения правил.

– Ну, это уж слишком. Получается, если я нарушил правило номер четыре, значит, я нарушил не одно, а два правила. Ты заходишь слишком далеко.

– Я могу уйти.

– Зачем же тебе уходить? Мне больше всего на свете нравится, когда ты заходишь слишком далеко.

– Можешь уйти ты.

– Почему бы нам, наконец, не покормить тебя? Думаю, ты такая раздражительная именно потому, что еще ничего не ела.

– Замечательно. – Она бросила взгляд на еду, разложенную на столе, и облизнулась.

Вот черт! Это будет сложнее вынести, чем я думал.

Я поднял тост, намазанный густой пастой темно-коричневого цвета, чтобы она могла получше рассмотреть его.

– Это называется веджимайт[15]. Австралийцы от него без ума. – Надо сказать, уехав из Австралии, мы с сестрой поняли, что есть некоторые связанные с ней вещи, с которыми невозможно расстаться.

– Выглядит как-то подозрительно….

– Согласен, но только в том случае, если ешь его в чистом виде. А вот если намазать сверху маслом, то эта паста приобретет просто фантастический вкус, голову даю на отсечение.

Я протянул ей маленький кусочек тоста. Она попыталась было взять его пальцами, но я отдернул руку, чтоб она не могла достать.

– Согласно австралийской традиции, веджимайт принято есть из рук. Его обычно предлагают новым друзьям в знак дружбы. – Разумеется, эту часть я полностью выдумал. Однако я пропустил поцелуй в честь встречи, и это упущение надо было чем-то компенсировать.

Она покачала головой, но было видно, что все это ее забавляет.

– Ну, хорошо. – Обри закрыла глаза и открыла рот.

Боже мой. Эта женщина создана мне на погибель. Два года разлуки. И теперь я мог любоваться той, о ком все это время мечтал, а она сидела с закрытыми глазами, словно в ожидании моих ласк, и приоткрытым ртом, накрашенным блестящей помадой. А я-то думал, что тюремное заключение было мне ниспослано судьбой для того, чтобы научиться воздержанности.

В отличие от многих американцев, Обри веджимайт пришелся по вкусу. Руководствуясь каким-то неведомым чутьем, я знал, что так и будет. Мы слопали все угощенье, что я принес, перебрасываясь ничего не значившими репликами, чтобы избежать выяснения отношений. Я знал, что завоевать вновь ее доверие можно, лишь показав, что значит для меня Адель. Мне так хотелось излить Обри душу, ведь откровенность порождает доверие, как учит доктор Фил[16] – американский психолог, писатель, ведущий телевизионной программы «Доктор Фил», где дает советы по проблемам межличностных взаимоотношений и жизненной стратегии). Ток-шоу доктора Фила было рекомендовано для показа обитателям тюрьмы и пользовалось среди них немалой популярностью.

– Когда мы с Адель были маленькими, я очень любил подшучивать над ней, иногда весьма жестоко. То прикручивал ее ночью скотчем к кровати так, что она не могла утром встать. То обматывал пищевой пленкой унитаз, и она писала на пол. Прятался под ее кроватью и ждал, пока она не уляжется спать и не погасит свет, и тогда выскакивал с диким воплем, пугая ее до смерти.

– Какой ужас! А я-то в детстве так жалела, что у меня не было брата.

– Вот таким я был гадом. Но однажды она мне отомстила. – Я протянул Обри последний кусочек тоста, и она покорно приняла его. Должен признаться, я не мог не позлорадствовать по поводу того, что с Диком она наверняка заказывала полезные для здоровья салаты, а мне разрешала пичкать ее вредными углеводами и пустыми калориями.

– И что же она сделала?

– Ей тогда было восемь или, может, девять, а мне – то ли десять, то ли одиннадцать. В тот период я как раз открыл для себя футбол и девчонок. Была одна девочка, которой я интересовался и которая, в свою очередь, интересовалась мной. Звали ее Иззи. Однажды случилось так, что она проходила мимо поля, где шли мои тренировки. Я принялся выпендриваться, жонглируя мячом с помощью то головы, то коленки. На Иззи это явно произвело впечатление. Мне казалось, что я уже привел ее в нужное состояние. Это и было так, пока я не повернулся к ней задом.

– Так что же сотворила Адель?

– Она измазала мои белые футбольные трусы веджимайтом. Это та самая субстанция, которой были намазаны тосты. Надо сказать, трудно придумать более отвратительное зрелище.

Обри расхохоталась.

– Рада, что ты рассказал мне эту историю после того, как мы закончили завтрак.

– После этого инцидента Иззи потеряла ко мне всякий интерес, а ко мне намертво приклеилось прозвище «Чэнс Грязные Штаны».

Мы оба расхохотались.

– Подумать только, годы спустя парень, которого обзывали Грязными штанами, станет знаменитым именно благодаря своей заднице.

– Вообще-то, как тебе известно, на этом постере присутствует и моя физиономия. И лишь малая часть задницы.

– Поверь мне, постер улетает, как горячие пирожки, именно благодаря этой самой заднице.

– То есть ты хочешь сказать, что моя задница привлекательнее, чем лицо?

Она покачала головой и ничего не ответила, но щеки ее слегка покраснели.

– И как же ты рассчитался с Адель за эту выходку?

– А никак. – Я пожал плечами. – Если честно, я ею прямо возгордился.

Мы проговорили еще два часа. Болтали ни о чем и в то же время обо всем. Я мог сидеть так с ней много дней подряд. Когда, наконец, телефон Обри зазвонил, мы оба увидели, что на экране высветилось имя Ричард.

Черт бы побрал этого Дика.

– Мне пора идти. Глазам своим не верю – мы просидели здесь почти два с половиной часа. Я даже не позвонила в офис, чтобы предупредить об опоздании.

Обри поднялась из-за стола, и я встал вместе с ней.

– Какие у тебя планы на сегодня?

– Вывести на прогулку несколько шавок, а потом прополоть клумбу для своего юриста. Все как обычно.

Она покопалась в сумочке и вытащила связку ключей. Отцепив один от кольца, она протянула его мне.

– Вот, держи. На всякий случай, вдруг тебе понадобится ванна или что-нибудь еще во время работы.

Ее дом значил для меня гораздо больше, чем просто место, где можно отдохнуть. Я взял ключ и сжал ее ладони.

– Благодарю.

И сделал шаг к ней. Черт, как соблазнительно она пахнет.

– «Private Collection Tuberose Gardenia», – пробормотал я себе под нос. Почтенный академик Павлов слюной бы изошел, если бы мог видеть мой условный рефлекс на этот чудесный аромат. Я словно вернулся в наш первый вечер в соседних номерах в отеле. Этот запах наполнял ее ванную комнату. Блин! Я пытался сдерживать свое желание, но не мог полностью обуздать страстное влечение, которое испытывал к Обри. Брюки внезапно стали мне тесны.

– Значит, ты помнишь название моих духов?

На сей раз я не смог противиться искушению. Обняв ее за плечи, я привлек ее к себе и крепко сжал в объятиях.

– Я все помню, что касается тебя, – прошептал я, уткнувшись ей в шею.

Когда мы разомкнули объятия, лицо ее было лишь слегка покрасневшим, но приобрело багровый оттенок, когда она опустила глаза и заметила ярко выраженную выпуклость в моих джинсах.

– Понимаешь, вот уже два года я не… – тихо попытался оправдаться я.

– Прекрати, пожалуйста…

– …не был с женщиной. – Затем мне в голову пришла лучшая формулировка. – Я не прикасался ни к одной женщине с тех пор, как встретился с тобой. И не планирую этого делать.

Я видел, как она сглотнула, прежде чем заговорить.

– Спасибо за завтрак.

– Мы увидимся снова, Обри?

– Завтра утром мне придется уехать из города. Я планирую выехать рано и вернусь поздно. Может быть, пришлю тебе сообщение послезавтра.

Мне очень не понравился такой ответ. Но ничего не оставалось делать, кроме как смириться.

– Счастливого пути. И береги себя.

Я выгулял нескольких собак, отправился в тренажерный зал и решил в тот день не ездить к дому Обри. Просто после чудесного времени, проведенного с ней утром, не хотелось портить отношения, сталкиваясь с ней, когда она вернется домой с работы. И я сомневался, что удержусь от соблазна провести расследование, как только попаду в ее дом, пытаясь понять, как обстоят дела. Вместо этого я принял душ и направился в бар, надеясь пообщаться со своей подругой барменшей и получить от нее полезный совет. Это заведение всегда пустовало в такое время дня.

– Ты выглядишь сегодня особенно роскошно, Крошка Карла.

На ней была короткая красная блузка в белый горошек, завязанная под пышной грудью и оставлявшая открытой значительный кусок гладкой кожи. Волосы, уложенные в стиле моделей 40-х, были стянуты красным шарфом.

Карла налила мне любимый напиток.

– Вижу, ты сегодня в отличном настроении. Неужели отрастил, наконец, яйца и решил приударить за этой красоткой?

– Я работаю над этим вопросом.

– Ты работаешь над ним уже больше двух недель подряд.

– Это марафонский, а не спринтерский забег. – Я с шумом втянул в себя ром с колой.

– Ты что, воплощение Далай-ламы?

– Да уж, начинаю себя чувствовать настоящим буддийским монахом. Они же дают обет безбрачия, да?

– Можно задать тебе вопрос? Почему бы тебе не отправиться в бар, не подцепить покладистую женщину и не заняться с ней грязным делом? Я имею в виду просто секс. Пот, трущиеся друг о друга тела – бесцельный грязный секс. Может, после этого ты почувствуешь облегчение.

По правде говоря, я в последнее время обращал внимание на нескольких привлекательных женщин. И это было естественно – я ведь живой человек. Но мое тело жаждало только одну женщину на свете, не оставляя мне выбора.

– Мне тогда будет казаться, что я ее предаю.

– Даже несмотря на то, что она трахается с другим парнем?

Боже, как больно…

– Спасибо за горькую правду, Карла.

– Прости. – Она улыбнулась. – Но все же дай мне знать, если вдруг передумаешь.

Я опустил глаза и посмотрел на кольцо на моем пальце. Возможно, в Лас-Вегасе мы принесли брачные обеты перед «Элвисом» под влиянием винных паров, но я почему-то считал своим долгом их соблюдать. Эта мысль заставила меня задуматься о том, помнит ли Обри слова этих обетов, особенно теперь, когда я снова появился в ее жизни.

Говорят, процент рецидива среди преступников составляет более пятидесяти процентов. Похоже, я подтверждал эту статистику. Несмотря на то, что у меня был ключ, врученный хозяйкой, и, с юридической точки зрения, я не являлся преступником, я не удержался и принялся шарить по углам в надежде найти хоть какую-нибудь подсказку и чувствовал себя при этом полным негодяем.

Все началось весьма невинным образом. Сначала мне приспичило пойти в ванную, потом мне показалось, что Пикси мучает жажда. Поэтому я обшарил все кухонные шкафчики в поисках миски. В этом ведь не было никакого преступного умысла. Там я обнаружил изысканные винные бокалы, кофейные кружки с логотипами юридических фирм, консервные банки, аккуратно расставленные так, чтобы были видны этикетки. Я не мог сдержать улыбку при виде двух бутылочек с красным соусом и нахальным петухом на этикетке, гордо стоявших в первом ряду. Моей девочке нравится «петушиный» соус.