– Спасибо тебе, Карла.

– Всегда пожалуйста. Но это правда. А еще… я сама видела, как многие женщины пытались подцепить тебя здесь, а ты даже не взглянул ни на одну из них. Если подумать, что ты ни разу ни с кем не перепихнулся за эти два года, то это сам по себе подвиг.

– Осталось одиннадцать дней. Полагаю, мне следует подумать, как, в конце концов, удержаться в седле, если события сложатся не в мою пользу.

– Вот что я тебе скажу. Через одиннадцать дней все прояснится. Допустим, у тебя ничего не получится, и ты потерпишь поражение. Ты встретишься здесь со мной. Я почту за честь помочь тебе пережить это. Никаких разговоров. Никаких удавок. Мы просто пройдем в твой номер на той стороне улицы, и я позволю тебе, ковбой, оседлать себя и в этой скачке выплеснуть все твое отчаяние.

– Ты бы действительно это сделала?

– Для тебя? Я мечтала сделать это с тобой с тех пор, как однажды ты вошел в эти двери. – Она быстро поцеловала меня в губы и выпроводила из бара.

Глава 27

На следующее утро я проспал, и мне пришлось нестись в «Старбакс» во весь опор. Когда я ворвался туда, было около девяти, и очередь выстроилась длиннее обычного. Я еще не проверил свой телефон, поэтому включил его, пока стоял за заказом. Чертово устройство зажужжало прямо у меня в руках.

Я испытал радостное волнение, когда увидел, что пришло новое сообщение:


Обри: ОК. Пятница, в шесть вечера. Я в твоем распоряжении на все выходные.


Я выдохнул с огромным облегчением. Было такое чувство, что все последние дни я жил, задержав дыхание. Мелани позвала меня по имени, когда я все еще таращился на экран телефона.

– Два кофе?

– Конечно! – кивнул я, продолжая улыбаться, как идиот.

– А что Обри будет сегодня на завтрак?

Я откинулся на спинку стула и заглянул в меню.

– Мне два маффина с шоколадной крошкой, пирог с замороженным лимоном, три песочных полоски с солеными орехами пекан, овсяное печенье и это ваше навороченное йогуртовое мороженое с фруктами.

Мелани посмотрела на меня как на умалишенного. В тот момент я действительно не дружил со здравым смыслом, так что она была не далека от истины.

– Тебе упаковать заказ? Это все для Обри?

– Ну, да. – Я заплатил и глянул на время в телефоне. Обычно она не появлялась до половины десятого. – Мел, подержи мой кофе. Я туда и обратно, хорошо?

Я понесся в цветочный магазинчик, который заметил чуть ниже по улице, и вернулся с таким гигантским букетом, что это граничило с нелепостью. Но мне было все равно. Обри поедет со мной и целые выходные будет принадлежать только мне. Это стоило отметить.

Мелани улыбнулась мне во все свои тридцать два белоснежных зуба.

– Ты вручишь ей это сегодня за завтраком?

– Несомненно.

Я припарковал свой грузовик за углом и встал в дверях магазинчика чуть ниже «Старбакса». Если бы я не был в таком приподнятом настроении, эта новая техника слежения мне самому показалась бы жутковатой. Ровно в половине десятого Обри вышла из кафе с коробкой и гигантским букетом цветов. Ее улыбка еще никогда не была такой ослепительной, как в эту минуту.

Я постоял еще минут десять, пока не пришло еще одно сообщение.


Обри: Неужели было похоже, что сегодня утром я умираю от голода?

Чэнс: Извини. Я немного увлекся. Сегодня у нас праздник.

Обри: Что же мы празднуем?

Чэнс: Твою поездку ко мне домой в эти выходные.

Мой телефон молчал несколько минут, затем снова завибрировал.

Обри: Я волнуюсь. Не уверена, что это хорошая идея.


Я тоже ни в чем не был уверен, но не хотел признавать это. Последствия провала моих планов были бы настолько невыносимы, что я отказывался думать об этом.


Чэнс: Доверься мне. Пожалуйста.


Ее последнее сообщение задержалось на несколько минут.


Обри: Согласна.


Я в полной боевой готовности подъехал к ее дому в пятницу к шести часам. Я постучался, и Обри подошла к двери, как абсолютное воплощение фантазии, которую я лелеял два последних года. На ней был белый облегающий топ, короткие белые шорты, а на ногах – пара серебристых сандалий. В этот день влажность была особенно высокой, и распущенные волосы Обри выглядели еще более непослушными, чем обычно. Довериться мне? Ведь я пообещал не приставать к ней. Твою же ма-а-ать!

– Что-нибудь не так? – Она заметила мое огорченное лицо. – Мы что, собрались ехать на мотоцикле? Может, мне тогда лучше переодеться?

– Нет. Да. Нет.

Брови Обри удивленно взметнулись вверх, поэтому я пояснил:

– Нет, мы не едем на мотоцикле. И да, тебе нужно переодеться.

Она посмотрела вниз, на шорты.

– А что не так с моей одеждой?

– Абсолютно ничего. Она великолепна.

– Но…

Я провел пятерней по своей шевелюре.

– За исключением того, что в моих навязчивых фантазиях ты всегда была во всем белом.

Она улыбнулась.

– Как мило. Значит, я в твоих мечтах была похожа на ангела?

– Ну, не совсем так, – многозначительно подмигнул я.

Щеки Обри вспыхнули.

– О-о-х!

– Можешь не переодеваться, но имей в виду, если я смогу сохранять выдержку по дороге, то только потому, что буду проигрывать эту ситуацию в своих фантазиях снова и снова.

У дверей стоял красный чемодан, и я подхватил его.

– Мне только нужно взять кошелек.

Козлик потерся о мою ногу, привлекая внимание.

– И прихвати поводок для Каракуля. У меня не такой большой двор, как у тебя. Нам придется его выгуливать.

Обри обернулась.

– Ты хочешь взять Пикси? – удивилась она.

– Разумеется. Ведь мы семья.

Казалось, дьяволенок понял, о чем мы говорим. Он уткнулся носом в мои ладони и тихо заблеял:

– Бе-е-е.

– Все в порядке, дружок. Нас будет только трое – я, ты и мамочка. – Я почесал его лобик. – Ты доволен, да?

– Ну все, я готова. – Обри вернулась с кошельком и поводком в руках. – Мне только нужно заглянуть к Филомене и предупредить, что не надо присматривать за Пикси.

– К Филомене?

– Ну да, это моя соседка. Она заботится о Пикси в те дни, когда я работаю допоздна. Когда я зашла к ней вчера, чтобы попросить приглядеть за ним, она просто взахлеб восхищалась моим палисадником. Прикинь, она заявила, что не прочь украсть тебя у меня. Затем она сменила тему, и последовала тирада о том, что ей доставили четыре чудо-агрегата, которые она не заказывала, и она настаивала на том, чтобы я взяла себе один из них. – Обри указала на открытую коробку на стойке. – Она немного чокнутая, но очень славная.

– Что еще за чудо-агрегат? Что-то типа твоей волшебной палочки? Ты все еще играешь в эти игры?

– Да нет же! Это блендер… для смузи.

Путь от Темекулы до Хермоса-Бич обычно занимал два часа езды, но в часы пик это время практически удваивалось. Впрочем, мне было глубоко наплевать. Солнце светило ярко. Я был свободен, а моя девушка ехала ко мне на выходные. Поскольку я не мог делать с ней то, чего хотел бы больше всего, то я решил показать Обри, каковы могут быть обычные выходные, когда мы вместе. Мы оба знали, что между нами сильная химия, но интуиция подсказывала мне, что ее сдерживал недостаток доверия, и это будет продолжаться до тех пор, пока я не докажу ей, что между нами нечто большее, чем обычное физическое влечение.

Когда мы приехали, Адель была еще дома. Она сделала вид, что очень торопится уйти, но я-то знал, как она жаждала познакомиться с Обри.

– Извините. Я вообще-то собиралась быть у Гарри к тому времени, когда вы приедете. Я тут немножко прибиралась.

Обри посмотрела на меня, словно не веря своим ушам.

– Гарри?

– Гарри, Гарри, но не тот, о котором ты подумала. Прикинь, выйдя из тюрьмы, я приезжаю домой и обнаруживаю какого-то типа в боксерских трусах, который гладит штаны у меня на кухне. Оказалось, его зовут Гарри.

Мы с Обри расхохотались. Адель не поняла шутки, но все равно весело улыбнулась и протянула руку.

– Рада познакомиться, Обри. Я так много слышала о тебе.

Обри и Адель задержали взгляд друг на друге. Я не понимал, что происходит, но это было что-то необычное. Затем они обе буквально бросились друг к другу и обнялись. Это походило на встречу старых подруг, потерявших и вновь нашедших друг друга. Так они простояли целую вечность, тихо всхлипывая.

Глядя на это, я почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Когда девушки, наконец, разомкнули объятия, у обеих на глаза блестели слезы. До меня долетел шепот сестры:

– Мы обе многое потеряли в жизни. Я смогла найти путь к самой себе. Надеюсь, что ты тоже сможешь.

Я кашлянул, прочищая горло, но слова все равно застряли у меня внутри, когда несколько минут спустя я на прощание обнял сестру. Она подхватила дорожную сумку, так как собиралась провести выходные у Гарри.

– Я наполнила холодильник всем необходимым и закупила все остальное, так, по мелочи, – сказала она напоследок.

– Сосиски, шоколадное печенье и палочки «Пикси»?

– Конечно. А еще я позаботилась о том, чтобы этот парень тоже получил свою порцию удовольствия. – Она потрепала мохнатую спинку Пикси и вышла из дома.

Когда мы остались вдвоем, я устроил Обри экскурсию по дому. Мои владения представляли собой старый перестроенный склад – высокие потолки и просторные комнаты. Было три спальни, но одну из них я переделал под художественную студию. Другую спальню использовала моя сестра с тех пор, как переехала жить ко мне. Когда я сказал ей, что Обри остановится в гостевой комнате, она, похоже, не поверила мне, но, тем не менее, все подготовила для гостьи.

Сначала я задержался у свой комнаты.

– Это наша спальня.

– Чэнс…

– Знаю, знаю. Не сейчас. Но, если мы решим поселиться здесь, у пляжа, это будет наша комната. – Вся хрень заключалась в том, что я уже начал думать об этой комнате как о нашей.

– Здесь довольно уютно. А это картина Густава Климта?

Я улыбнулся ей в ответ. Обожаю мою испорченную девчонку.

– Да. Это фрагмент картины «Три возраста женщины». Убедилась, как много общего у нас с тобой? Нам обоим нравятся женские груди на холсте. Хотя, когда мы здесь, я не в состоянии замечать что-либо, кроме этих крошек. – Я выразительно посмотрел на ее соблазнительную грудь.

– Извращенец.

– За это ты меня и любишь.

Я показал Обри весь дом и под конец с сожалением оставил ее сумку в комнате для гостей. Предпоследней комнатой, в которую мы зашли, была моя художественная студия. Я уже долгое время не пытался ничего создавать. Тут стояли закрытые холстами незаконченные работы, над которыми я трудился до того, как моя жизнь превратилась в кучу дерьма. Я намеревался пройти мимо студии, не задерживаясь, но Обри остановилась и заглянула внутрь.

– Это твоя работа? – Она указала на большой мотоцикл, собранный из переработанных отходов. Этот экспонат ранее уже побывал на нескольких художественных выставках, а теперь был покрыт пылью в палец толщиной.

– Угадала.

– Ух ты! Это нечто… невероятное. – Обри обошла мотоцикл, внимательно рассматривая его. – Неужели он полностью сделан из мусора?

– Я не использую покупные детали. Только утильсырье, которое нахожу.

– У тебя это здорово получается. Не знаю, чего я ожидала. Но эта скульптура очень выразительна и таит какую-то свою историю.

Я улыбнулся в ответ. Разумеется, она проникла в самую суть. Я всегда чувствовал, что каждый найденный мной искореженный кусок металла был носителем своей истории. То, как эти детали складывались в одно целое, напоминало мне чтение книги. Я зашел с другой стороны байка, показал Обри несколько разных деталей и рассказал, откуда взялась каждая часть.

Хотя это было невозможно, но в тот момент мне показалось, что я влюбился в нее еще больше.

Тем вечером мы заказали еду из китайского ресторана и ели прямо из коробок. Обри заснула во время просмотра фильма, положив голову мне на колени. Храня свое обещание, я накрыл ее одеялом и ушел в свою спальню.