Джудит Гулд - Чертовски богат

– Может быть, кто-нибудь мне объяснит наконец, что здесь происходит? – растерянно спросила она.

Вместо ответа Ханнес достал из бумажника что-то еще. Кензи заглянула ему через плечо.

Выяснилось, что это не гонщик и не чемпион по теннису – во всяком случае, если верить предъявленному документу.

«Интерпол! – У Кензи упало сердце. – Так, хорошенькое дело, еще один легавый. Словно мне одного мало!»

– Бывают же такие совпадения, – удивленно протянул Чарли и, поспешно выключив фонарь, протянул Ханнесу собственные верительные грамоты. – Я – Чарли Ферраро.

Теперь настал черед удивляться Ханнесу.

– Из спецгруппы по поиску похищенных произведений искусства? – недоверчиво переспросил он. – Тот самый, с кем мне предстоит работать весь следующий год?

– К вашим услугам. – Чарли с улыбкой протянул ему руку.

Кензи скрипнула зубами. Ладно, ей пришлось стать свидетельницей этой дурацкой стычки. Но уж болтаться тут только ради того, чтобы ей демонстрировали крепость полицейского братства – единственной вещи на земле более прочной, чем просто мужская солидарность, – увольте! Отшвырнув плащ Ханнеса, она вытащила из сумочки ключ, отперла входную дверь и тяжело затопала вверх по лестнице. «Интересно, – мелькнуло у нее в голове, – хоть один из двух заметил мое исчезновение?»

А впрочем, какая разница? Пусть себе играют в свои мужские игры. Завтра рабочий день, и надо хоть немного поспать.

Наутро сильный западный ветер полностью очистил небо от туч. В десятом часу над Манхэттеном величественно взошло солнце, ярко осветив застекленные башни, жилые дома, арки мостов. Лужи просохли, в воздухе запахло осенней свежестью.

Зазвонил будильник. Кензи удалось поспать пять с половиной часов.

По пути на работу она заскочила было в кафе выпить чашку кофе с бутербродом, но вовремя вспомнила, что из-за этой дурацкой выходки Чарли с бирманским рестораном в кармане у нее ни гроша. Помянув его лишний раз недобрым словом, она дотащилась до работы и выпила внизу жидкого кофе из бесплатного автомата.

К счастью, Арнольд Ли, добрая душа, буквально заставил ее одолжить у него сорок долларов до зарплаты. Кензи рассыпалась было в благодарностях, но он и слушать не захотел.

– Самое малое, на что я способен, – заговорил Ли на ломаном английском. – Надо же хоть как-то задобрить нового босса.

– Никакой я не босс, – насупилась Кензи и быстро поведала ему историю с назначением Бэмби Паркер.

К ее удивлению, Арнольд воспринял новость совершенно спокойно.

– Посмотри на это дело с другой стороны, – сказал он, перестав дурачиться. – Так по крайней мере ты соскочила с крючка.

– С крючка? О чем ты?

– Скоро сама увидишь. – Арнольд расплылся в улыбке. – Она и полугода на этом месте не продержится, полетит вверх тормашками. Так что ты в любом случае ничего не проигрываешь. Более того, у тебя даже появляется преимущество – не придется ее шпынять. И волки сыты, и овцы целы.

«Может, Арнольд и прав, – подумала Кензи, добравшись наконец до приличного кофе с булочкой. – Но с другой стороны...»

В общем, там видно будет.

Бэмби Паркер вплыла в «Бергли» в половине одиннадцатого. Первым делом она направилась в туалет. Заставив всех замолчать, она объявила о своем новом назначении.

Присутствующие радостно загалдели.

Двадцать минут спустя она лениво открыла дверь в кабинет Споттса.

А ровно в одиннадцать появился адвокат Захария Бавоза, представляющий интересы анонимного клиента. Его сопровождали двое охранников. У одного из них в руках был небольшой, величиной с кейс, ящик с Гольбейном.

Бэмби всмотрелась в картину. На ней была изображена девочка с букетом цветов и спаниелем на поводке. Судя по виду – подлинник, да и квитанция о покупке, совершенной в 1946 году, не вызывает сомнений.

Чего же еще?

Хотя, с другой стороны...

Нет, Кензи или Арнольд ей не нужны. Да они днями или даже неделями будут принюхиваться, выискивая разные дефекты и перепроверяя подлинность. Кому это нужно? К тому же начальник теперь – она. И решение за ней.

Бэмби отбросила последние сомнения.

– Ну что ж, мы будем рады принять эту вещь на продажу. – Одарив адвоката самой радужной из своих улыбок, Бэмби потянулась к телефону.

Через несколько минут появилась одна из служащих и повела Бавозу и обоих охранников вниз, где после обычных формальностей картина была помещена в стальной сейф.

В это утро Чарли Ферраро дважды звонил Кензи.

И дважды она вешала трубку.

Не унывая, он решил выждать несколько дней и позвонить снова. Он был уверен, что со временем все утрясется.

В полдень они встретились с Ханнесом Хакертом за обедом. Поедая с одинаковым аппетитом жаркое на ребрышках, они поговорили о том, как переправляются через границы краденые ценности, о все новых хитростях, к которым прибегают контрабандисты. Между делом Чарли упомянул, что Кензи работает в «Бергли».

После обеда Ханнес ей позвонил.

В ответ – молчание и брошенная на рычаг трубка.

Карл Хайнц приземлился в мюнхенском аэропорту и тут же отправился на такси на отдаленную площадку, где его поджидал вертолет. Таможню и паспортный контроль ему проходить не пришлось.

Двадцать минут спустя вертолет сел рядом с частной больницей в живописном месте у подножия Баварских Альп.

Директор лично проводил Карла Хайнца в отделение интенсивной терапии. Здесь он и обнаружил сестру, несущую вахту у кровати пребывающего в коме отца.

– Ну, как он? – Карл Хайнц нагнулся и поцеловал Софью в щеку.

Но поцелуй пришелся в воздух: Софья мгновенно вскочила на ноги, поспешно хватая разбросанные по палате вещи. Посмотреть тут было на что: леопард (шляпа и пальто), черный крокодил (невероятных размеров сумка и туфли), слоновая кость (ожерелье, серьги, браслет).

– Наконец-то! – выпалила она. – Я тут сижу двенадцать часов кряду. Полагаю, мне следует поблагодарить тебя за избавление? – язвительно добавила Софья.

Громко цокая каблуками, она направилась к двери, открыла ее рывком и только тут обернулась.

– Добро пожаловать домой, – угрюмо сказала она.

Карл Хайнц бессильно рухнул на стул. Даже две минуты наедине с сестрой были для него непосильными. Неудивительно, что ее муж выбрал удобный момент, да и был таков. Можно представить, каково жить с такой женщиной.

Карл Хайнц перевел взгляд на больного.

Кто...

На какой-то момент ему показалось, что он не туда попал. Он заморгал и повнимательнее вгляделся в тощее тельце незнакомца, к которому тянулись трубки для искусственного дыхания.

«Одно из двух, – лихорадочно думал он, – либо я действительно не в той палате, либо произошла какая-то чудовищная ошибка...»

Ибо этот прозрачный, лишенный всяких половых признаков старичок не может быть его отцом. Невозможно себе представить такое превращение некогда цветущего мужчины, давшего ему жизнь. Нет-нет, это невозможно. Надо позвать врача, сказать, что произошло недоразумение...

Да только никакого недоразумения не было. Это все-таки был он. Его отец. Старый князь.

Быть может, всего лишь его призрак, и тем не менее...

Прижав руки к груди, Карл Хайнц закрыл глаза. До чего же несправедлива жизнь, молча повторял он.

Часы ползли один за другим. Время от времени бесшумно заходили врачи и сиделки, проверяли показания приборов, переворачивали больного, чтобы не было пролежней, тихо о чем-то переговаривались, сверяясь с записями. Вчерашний блестящий прием в «Метрополитене» казался отстоящим на миллионы световых лет, и только одна мысль стучала в голову: «Вот если бы Зандра оказалась здесь, рядом со мной...»

А Зандра, ничего не ведая ни о внезапном отъезде Карла Хайнца, ни тем более о его причинах, точно к десяти явилась в «Бергли». Час ушел на инструктаж в отделе кадров, заполнение анкеты на получение вида на жительство, после чего ей вручили чек на двухнедельный аванс и кредитную карту в ближайшее отделение «Ситибанка».

Далее Кензи, чрезвычайно довольная тем, что ее оторвали от телефона – уже дважды она бросала трубку, когда звонил Чарли, и только что повторила ту же операцию с Ханнесом, – повела ее в их общий отныне кабинет и познакомила с Арнольдом Ли.

– Добрый день, – вежливо приподнялся он, по своему обыкновению коверкая слова, и с безупречным азиатским поклоном протянул Зандре руку. – Можете называть меня просто Арнольдом. Добро пожаловать.

Поначалу Зандра попалась на этот крючок, но Кензи тут же все поставила на свои места.

– Он отлично говорит по-английски, – сердито бросила она. – И если позволишь дать тебе совет, то, как только он снова начнет эту бодягу, просто вели ему заткнуться.

– Хорошая мысль. – Зандра повернулась к Арнольду: – Заткнись!

Все трое расхохотались. Начало дружбе было положено.

Первый день в «Бергли» для Зандры прошел как в тумане. Наверное, об этом она всегда и мечтала. Настоящая работа, где она будет добывать себе пропитание, занимаясь в то же время полезным делом. В этот момент Зандра была уверена, что ничего лучшего в ее жизни уже не будет.

И как здорово, что свое место она нашла в известной ей области, словно долгие годы, проведенные среди шедевров живописи в величественных домах ее родичей, были специальной подготовкой именно к этой работе!

Всякие сомнения относительно ее профессиональной пригодности испарились в первый же день. Правда, в отделе царила столь хорошо ей знакомая, весьма специфическая атмосфера больших денег. Но в то же время она чем-то неуловимо отличалась от чопорного, на все пуговицы застегнутого мира, в котором она жила прежде. Зандра почувствовала себя птицей, которая после долгого плена в запертой клетке вырвалась на свободу.

Все здесь нравилось Зандре. Ни о каком другом месте и думать не хотелось. Даже самые обычные вещи казались ей необыкновенно интересными и захватывающими.

Кензи и Арнольд познакомили ее со служащими из других отделов, объяснили, чем придется заниматься в отделе старых мастеров, завалили каталогами прежних аукционов и отчетами по продажам. В конце концов они повели ее вниз, где в огромных стальных сейфах под землей со специальной, поддерживаемой на определенном уровне температурой хранились триста двенадцать полотен старых мастеров, которые предстоит выставить на продажу на ближайших торгах.

И именно тут, оказавшись в сверкающем мире красок, Зандра удивила не только Кензи и Арнольда, но и себя самое – таких познаний она за собой не подозревала.

– О Господи, Одри. У него потрясающе получались эти славные зверьки.

И еще: – Так. Французская школа. XVIII век. По платью можно узнать. А натурщица скорее всего была англичанкой.

И: – Ну на что это похоже! Какой, интересно, сапожник реставрировал эту картину? И кто на нее теперь позарится?

И: – Вот это натюрморт! Если только зрение мне не изменяет – Кристофаро Мунари. На таком состояние можно заработать!

И: – А это еще как сюда попало? По-моему, явная подделка. Советую тщательно проверить. Похоже, кто-то хорошо потрудился.

Арнольд и Кензи смотрели на нее, открыв рот.

– Ой, кажется, я слишком заболталась! Прощу прощения, мне вовсе не хотелось показаться всезнайкой. Просто, гостя у родичей, я видела такие собрания...

– Да не в этом дело, – мягко прервал ее Арнольд. – Просто мы с Кензи и вообразить не могли, что на место Бэмби Паркер придет такой толковый сотрудник. Да и дело ты, видно, любишь.

Польщенная Зандра залилась краской.

– Бэмби Паркер, – повторила она. – А кто это такая?

– Скоро узнаешь, – заверила ее Кензи. – О Господи, и как же это мы умудрились проморгать? – засуетилась она. – Хорошо, что ты заметила...

– Не волнуйся, дорогая, – сказала Зандра. – Сейчас займусь этим. Да, кстати, в какой газете лучше всего искать объявления о жилье?

– Ты имеешь в виду квартиры? – уточнила Зандра.

– Ну да. Жить где-то надо.

– Ну что ж, удачи! Хотя вообще-то квартиры на Манхэттене дороги. Работать здесь, конечно, почетно, однако на шампанское с икрой не хватит. Разве что на рис с зеленым горошком, – сухо добавила Кензи.

– Что же делать? Жить, повторяю, где-то надо.

– А запросы у тебя большие?

– С моими деньгами? Спальня, кухня, туалет – вот и все.

– Э-э... вообще-то я как раз ищу соседку.

– Отлично!

– Не спеши. Перед тем как прыгать в воду, неплохо хотя бы ногу окунуть. Словом, загляни как-нибудь в мою берлогу, осмотрись.

– Сегодня после работы годится?

– Вполне. Но должна тебя предупредить, ты будешь разочарована.

– Вряд ли, – улыбнулась Зандра.

После двенадцати Зандра сбегала в «Ситибанк» и открыла счет, получив попутно наличными по чеку. На обед она перехватила на бегу сандвич, а оставшееся до конца рабочего дня время посвятила изучению сомнительных полотен и их происхождения – процедура длинная и утомительная.