Джудит Гулд - Чертовски богат

– Прекрасная мысль! – взвизгнула она. – Я знала, что ты что-нибудь придумаешь!

– Ну вот и займись этим, – сказал Роберт и подумал: «Сколько, интересно, может стоить люкс в гостинице? Да уж, наверное, меньше, чем меблированная квартира. К тому же в этом случае не понадобятся ни кухарки, ни привратник, ни слуги...»

– Немедленно! – пообещала Дина.

– Валяй. – Роберт в душе поздравил себя с тем, что опасность миновала.

– Уверена, тебе понравится мой выбор.

– Не сомневаюсь. К тому же у меня слишком много дел, чтобы самому болтаться по гостиницам, – сказал он, прикидывая, что сегодня попозже можно будет заглянуть к Бэмби. – Сама справишься.

– Ты не пожалеешь, – такими словами она всегда подавляла его возможное сопротивление.

Но сейчас Роберт ее даже не слушал. В предвкушении свидания с Бэмби он все оставшееся время завтрака только о нем и думал. Умей Дина читать мысли, ему бы явно не поздоровилось.

Но к счастью, она в данный момент размышляла совсем о другом. А именно о том, какую гостиницу лучше выбрать – «Пьер», «Шерри Недерланд», «Карлайл» – и сколько комнат им понадобится.

Само собой, ее представления о стоимости жизни в гостинице сильно отличались от мужниных. Хорошо, что он не ограничил ее в расходах. С его стороны это было большой ошибкой, но Дина, естественно, и не думала на нее указывать. Скоро и так все выяснится.

И тогда уже будет поздно что-то менять.

Кензи притащилась на работу с небольшим бумажным пакетом с двумя картонными стаканами кофе и бутербродами с сыром.

– Грабеж! – возопил Арнольд Ли.

– Что-то рано ты сегодня начал, – заметила Кензи.

– В таком случае большое спасибо. Да, кстати, я прослушал автоответчик. – Он подвинул Кензи распечатку звонков.

Она быстро просмотрела запись.

– А от Зандры ничего?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

Раздеваясь, Кензи торопливо рассказала Арнольду о внезапном отъезде Зандры и его причинах.

– Ну да ладно, за дело, – сказала Кензи. – Начнем со звонков.

– А-а, ерунда, – откликнулся Арнольд, – важный только один. Из Детройта. Точнее, из Гросс-Пойнта.

– Ясно.

– Самое главное, там лежит один из трупов.

– Ого-го!

«Лежит один из трупов» – на жаргоне, принятом в мире искусств, эта фраза означала, что какое-то выдающееся произведение вот-вот перейдет в другие руки.

Кензи мгновенно загорелась:

– Только не говори мне, что речь идет об эскизах Леонардо к «Поклонению волхвов».

– Именно о них. И это хорошая новость.

– Стало быть, есть и плохая?

– Увы. Адвокаты владельцев будут стараться натравить всех нас – «Бергли», «Кристи» и «Сотби» – друг на друга.

– Дальше.

– Видишь ли, у них особые требования, они хотят гарантированной оплаты, независимо от реальной стоимости эскизов.

– Вот черт!

– В точку. «Кристи»-то, наверное, отступится, а вот «Сотби» скорее всего нет. С ними уже такое случалось. В общем, я говорил с Фейри, и он срочно требует тебя к себе. – Арнольд крутанулся на стуле и поднял трубку. – Выясню-ка я на всякий случай, когда ближайший рейс на Детройт.

Но Кензи уже выскочила за дверь.

На сей раз, ради разнообразия, суровая мисс Боткин, секретарша Шелдона Д. Фейри, не ввела торжественно, а буквально втолкнула Кензи в кабинет шефа.

– А, мисс Тернер, прошу.

Фейри величественно восседал за своим необъятным столом черного дерева.

– Присаживайтесь.

– Спасибо, сэр.

Поддернув манжеты, Фейри уперся локтями в стол и приложил указательный палец к губам.

– Насколько я понимаю, вы знаете, зачем я вас вызвал.

– Да, сэр. – Кензи посмотрела ему прямо в глаза. – Речь идет об эскизах Леонардо.

– Совершенно верно. – Фейри кивнул и слегка сдвинул брови. – Скажите, мисс Паркер, во что бы вы их оценили?

Кензи изумленно воззрилась на него.

– Понятия не имею, сэр. Даже представить себе не могу. Если это на самом деле подлинники, то они... бесценны. В долларах их стоимость не выразишь.

– Вот именно. – Фейри позволил себе слегка улыбнуться. – И я так думаю.

Кензи молча ждала продолжения.

– Но увы, мы с вами аукционисты и, как ни печально признавать, вынуждены постоянно оценивать бесценные вещи. Согласны?

– Конечно, сэр, но что касается эскизов Леонардо... Прежде всего я видела их только на фотографиях, а фотографии, как вам прекрасно известно, часто лгут. Далее, многое зависит от того, в каком они состоянии. А вдруг краска полностью облупилась? Или они порвались? Или все в пятнах? И наконец, надо учитывать, что вещь-то редчайшая. Эскизы Леонардо – это не эскизы Пикассо. Часто вы видите их на аукционах? Я лично в последний раз наблюдала, когда Басиа Джонсон...

– Знаю, знаю, – раздраженно прервал ее Фейри. – Ну же, мисс Тернер, – продолжал он со вздохом, – постарайтесь сказать мне что-нибудь приятное.

Кензи подняла руки.

– Так в том-то и дело, сэр. Не могу. Надо подумать, а для начала – посмотреть собственными глазами.

– Насколько я понимаю, мистер Ли уже сказал вам, что адвокаты стараются стравить нас с конкурентами?

– Так точно, сэр.

– От нас требуют немедленного решения. – Фейри поднял руки ладонями вверх, словно отметая любые возражения. – Знаю, знаю, это не по правилам. Но ведь речь идет о Леонардо... Словом, надо быть гибче.

Кензи промолчала.

– Как вам известно, от нас – впрочем, как и от конкурентов – требуют также гарантий определенной минимальной оплаты. Само собой, выиграет тот, у кого этот минимум окажется выше.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, сэр, но, по-моему, всего этюдов – двадцать четыре.

– Кажется, да, – кивнул Фейри. – Точно, двадцать четыре.

– Ничего себе! А ведь каждый стоит миллионы долларов!

– Вот потому я вас и вызвал, мисс Тернер. Я рассчитываю на вас. Мы просто не имеем права упустить такую возможность. Я прошу вас немедленно вылететь в Детройт, и если этюды окажутся подлинниками...

– Немедленно заказываю номер в гостинице, – прервала его Кензи. – Сколько у меня времени? Неделя? Две?

– Боюсь, всего несколько часов, – печально улыбнулся Фейри.

– Что-о? Надеюсь, вы шутите, сэр?

– Да уж какие там шутки.

– Но это же безумие! Одно только выяснение подлинности...

– Все это я прекрасно понимаю, мисс Тернер, поверьте. Но никуда не денешься, если мы хотим заполучить эти вещи, надо платить, и как можно быстрее.

Кензи пристально посмотрела на него.

– Говоря «мы», вы, надо полагать, имеете в виду меня? Иными словами, решение за мной?

– Именно так, мисс Тернер, – у вас есть все полномочия принимать окончательное решение...

«И стать козлом отпущения, если что-нибудь пойдет не так», – договорила про себя Кензи.

Фейри побарабанил пальцами по столу.

– Короче, если выяснится, что это подлинники и что находятся они в приличном состоянии, надо прикинуть, сколько мы можем заплатить. И должны заплатить, памятуя о конкуренции.

«Легко сказать – прикинуть, – подумала Кензи. – Я ведь еще и в глаза этих проклятых этюдов не видела. А вдруг это просто подделка?»

– Десять миллионов? – наугад предложила она. – Двадцать? Больше?

«Я и денег таких в жизни в руках не держала! – ужаснулась она. – Сколько же это будет пачек в двадцатидолларовых купюрах? Десятки чемоданов. Сотни килограммов веса».

– Мне надо обсудить это с мистером Голдсмитом. – Фейри потянулся к трубке и набрал номер мобильного телефона Роберта. – Только бы найти его. А то, глядишь, в Тимбукту улетел.

Никуда из Нью-Йорка Роберт А. Голдсмит не улетал. Более того, он был в пределах близкой досягаемости, пребывая в этот момент прямо над головой у Кензи и Фейри.

На двадцать седьмом этаже Башни, у Бэмби Паркер. Цветущая, стройная от постоянных занятий аэробикой, Бэмби занималась привычным делом.

Глаза и уши у нее были закрыты. Глаза – чтобы не видеть амебообразной фигуры Роберта; уши – чтобы не слышать его идиотских причитаний:

– Вот так, малыш... так... хорошо... скушай папочку... молодец...

Бэмби трудилась не покладая рук, а вернее, губ, и сохраняла при этом полную ясность мыслей.

«На сегодня я назначена к Жоржетте Клингер. Надо попросить ее не только заняться лицом, но и сделать массаж».

Дыхание у Роберта участилось, послышались протяжные стоны.

«А потом заскочу к Бенделу, подыщу себе какое-нибудь колечко...»

Затренькал мобильник Роберта.

Бэмби, которой не терпелось поскорее покончить с делом, заработала губами еще энергичнее, но он оттолкнул ее.

– Дело – прежде всего, – прохрипел он. – Принеси трубку.

– Ро-оберт, – капризно надула губы Бэмби. – Да подождет этот паршивый телефон!

Ее светлые волосы рассыпались по всему лицу, а щеки покраснели от прилива крови.

– Неси, говорю, трубку!

Вот черт, неужели все придется начинать сначала?

– Ро... – заканючила Бэмби.

– Телефон, кому сказано!

– Ну и черт с тобой! – Бэмби раздраженно соскочила с кровати и, вытащив у него из кармана пиджака мобильный, швырнула ему.

– Да? – рявкнул он в трубку.

– Мистер Голдсмит? Говорит Шелдон Фейри.

– Ну, чего вам?

– Срочное дело, сэр. Без вас я решить его не могу.

– Давайте, только покороче.

Фейри быстро изложил суть. Роберт слушал, время от времени роняя неопределенные междометия.

Все еще дуясь, Бэмби вернулась в кровать и устроилась на коленях у Роберта. Голос на другой стороне провода был ей слышен, но слов она разобрать не могла.

– Я так понимаю, ответ вам нужен немедленно, – дослушав, спросил Роберт. – Ну что ж. Насчет этой, как ее, мисс Тернер...

Услышав знакомое имя, Бэмби насторожилась и попыталась что-то сказать, но Роберт лишь раздраженно махнул рукой.

– ...Вы доверяете ее мнению?

Бэмби продолжала судорожно делать какие-то знаки, но Голдсмит не обращал на нее ни малейшего внимания.

– Тогда так сделаем. Сколько там всего, говорите, этих штуковин? Двадцать четыре? Отлично. Если она уверена на все сто, что это не туфта, можете платить восемнадцать миллионов. Но если появится хоть капля сомнения – отбой. Держите меня в курсе.

Роберт нажал на кнопку отбоя и отшвырнул телефон в сторону.

– Ро-оберт, – захныкала Бэмби, – ты что, забыл, ведь этому отделу я голова!

Он сердито посмотрел на нее свиными глазками.

– Если уж речь зашла о голове, заткнись и займись делом.

– Но...

– Делай, что говорят.

Приземлившись в аэропорту Кеннеди, Зандра зашла в телефонную будку. Трубку поднял Арнольд.

– Где-где, ты говоришь, Кензи? В Детройте? Ясно. Нет, нет, ничего срочного. Спасибо, Арнольд. До встречи.

Вот черт, тяжело вздохнув, подумала Зандра. О моральной поддержке можно забыть. Остается засучить рукава и покончить с этой гнусной историей как можно скорее.

Принц Карл Хайнц фон унд цу Энгельвейзен поднялся с рассветом. Проведя субботнюю ночь и весь воскресный день у себя в спальне, он наконец вернулся к жизни.

Полтора дня душевных терзаний не прошли даром. Он примирился с тем, что отцу осталось жить считанные месяцы – а может, теперь уже недели и даже дни – и что наследство переходит в руки его старшей сестры, принцессы Софьи, женщины пустой и никчемной.

Как ни странно, но, приняв этот удар судьбы, он почувствовал облегчение и даже радость, словно сбросил с плеч тяжкую ношу.

Все не так уж и плохо. У него есть собственное состояние, и не маленькое, нищета ему не грозит. Что же до семейной империи, что ж, не так она много и значит, если вдуматься.

Принц подписал последнюю бумагу из тех, что доставил из Германии специальный курьер, и звонком вызвал секретаря.

– Йозеф, это следует немедленно отправить факсом, – сказал он по-немецки. – Оригиналы можно послать экспресс-почтой.

– Слушаюсь, ваше высочество.

Йозеф потоптался на месте и откашлялся.

– Тут еще одно дело, ваше высочество.

– Да? – Карл Хайнц навернул колпачок на золотую ручку, собрал документы и придавил их тяжелым пресс-папье.

– В приемной графиня Хобург-Уилленлоу.

Карл Хайнц выпрямился. Глаза у него затуманились.

«Так, – подумал он, – все-таки пришла. Что же ей, интересно, нужно?»

– Пригласите. – Он передал Йозефу кипу документов.

– Слушаю, ваше высочество. – Секретарь склонил голову и торжественно выплыл из кабинета.

Карл Хайнц отодвинул стул и, сцепив руки за спиной, подошел к окну.

Над городом нависли низкие плотные облака, скрывающие верхние этажи небоскребов. Было всего три часа пополудни, но в окнах уже горел свет, а снизу доносились пронзительные сигналы автомобилей, полицейские сирены, вой пожарных машин. Принц будто оказался в глубоком каньоне. Один, вокруг никого нет, но за стеной – беспокойный мегаполис, жизнь в котором не замолкает ни на минуту.