Джоан Коллинз - Чертовски знаменита

– Cherie, мне так жаль.

Она обвила его шею руками и вдохнула знакомый запах.

– Если бы я только знал, я бы был здесь, с тобой. Ужасно, что тебе пришлось через все это пройти в одиночку.

– О Господи, дорогой мой. Я так по тебе скучала. Это был настоящий ад.

– Я знаю, cherie. Можешь поверить, что я только что обо всем узнал? Увидел вчерашнюю газету в самолете. Пытался дозвониться до тебя сразу же, как мы приземлились, но ни один из автоматов в этом проклятом аэропорту не работает. О Китти, Китти, я так по тебе соскучился.

Он уткнулся ей в плечо, а руки пустились в столь знакомое путешествие по ее телу.

Катерин искоса взглянула на часы. Три часа. Где-то в подсознании копошились вопросы. Какие это рейсы из Невады прибывают в Лос-Анджелес после полунота? Почему он не воспользовался мобильным телефоном? Почему Жан-Клод не расспрашивает ее о Томми? Где он был? Но она заставила внутренний голос замолчать. Через пару часов ей вставать. Потом четырнадцать изнуряющих часов на съемочной площадке. И в конечном итоге ее сын поправляется, так что главное сейчас для нее – любовь ее мужа.

Потом, когда они лежали обнявшись, он погладил ее волосы и небрежно сказал.

– Cherie, я тут думал о твоей героине во «Все, что блестит».

– Ну и что? – сонно пробормотала Катерин.

– Ну, Полетта де Валднер – живая, чувственная, безумно привлекательная женщина. – Жан-Клод сделал многозначительную паузу.

– А ты полагаешь, я не такая? – пошутила она.

– Да нет, конечно, cherie. Ты такая и даже лучше, но… – Он снова помолчал.

– Что но, дорогой? – Она поплотнее прижалась к нему.

– В этих костюмах восемнадцатого века ты будешь выглядеть потрясающе, cherie, особенно если немного похудеешь. Я уже видел эскизы.

Катерин, для которой вес всегда был больным местом, открыла глаза.

– Мы собираемся начать съемки через два с половиной месяца. К тому времени я постараюсь похудеть на шесть-семь фунтов. Сейчас в этом нет смысла.

– А я полагаю, что есть, – мягко возразил Жан-Клод. – Cherie, не пойми меня неправильно, но мы ведь всегда были честными друг с другом, так что я считаю, что должен тебе все сказать.

Теперь Катерин проснулась окончательно. Уже без четверти четыре, вряд ли вообще стоило стараться заснуть. Лучше попытаться продержаться день на кофеине, чем спать всего час.

– К чему ты ведешь?

– В Лас-Вегасе я знаю одного прекрасного врача, делающего операции по увеличению груди.

Катерин села, широко открыв глаза. Включила свет.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что мне нужна пластическая операция груди? Ты что, рехнулся, Жан-Клод?

– Успокойся, успокойся, Китти. – Он похлопал ее так, будто она маленькая злая собачонка.

– Cherie, нужно смотреть на вещи реально. Тебе сорок три. Там в фильме рядом с тобой будет сниматься много молодых и очаровательных девиц. Не хочешь же ты выглядеть… – Он замолчал, подыскивая слово.

– Выглядеть как? – Она со злостью схватила сигарету и прикурила, не обратив внимания на его раздраженный вздох. Жан-Клод ненавидел курение в постели. Ну и пусть ему будет хуже. Она же пришла в ярость от того, что он решил, будто ей нужно подправить грудь.

– Тебе не надо ни о чем беспокоиться, cherie, это совершенно безопасно. Он – пластический хирург с мировой известностью и как раз специализируется на бюстах. Он потрясающ. Он делал такие операции практически всем – Шер, Долли, Джейн. Да любую можно назвать.

– Откуда ты знаешь? Ты что, видел эти сиськи крупным планом? – Она яростно затягивалась, не обращая внимания, что пепел сыплется на белое льняное вышитое покрывало.

Он засмеялся и попытался схватить ее, но она отодвинулась.

– Поверить не могу, что это ты предложил подобное, – огрызнулась она.

– Cherie, я разве притворялся святым, когда мы познакомились?

Катерин промолчала. Она уже не чувствовала усталости, только раздражение и озноб. Она почти хотела, чтобы зазвонил будильник, и она смогла бы встать и отправиться на студию.

– Послушай, Китти, дорогая, надо же смотреть фактам в лицо. Никто не выглядит в сорок так же хорошо, как в двадцать.

– Это точно, – ледяным тоном заметила она, – и нет ничего более жалкого, особенно в этом городе, чем сорокапятилетняя или пятидесятилетняя женщина, подделывающаяся под двадцатипятилетнюю. Я никогда не входила в их число и не собираюсь делать этого сейчас.

– Но это же для блага твоей карьеры, cherie. А она так много для тебя значит.

– Не вижу, каким образом операция на сиськах может повлиять на мою карьеру. – Катерин затушила сигарету и тут же прикурила следующую.

– Делай как знаешь. – Жан-Клод пожал плечами, и в голосе его появился тот лед, которого она так страшилась. – Но не вини меня, если при просмотре материала ты заметишь, что в этих низко вырезанных платьях твоя грудь будет выглядеть обвисшей и сморщенной.

– Обвисшей? Сморщенной? Ну что же, ты определенно знаешь, как нанести удар в спину. Я не нахожу, что с моей грудью что-то не так. – Она провела рукой по груди, как будто хотела убедиться, что та никуда не делась. – Если она годится для Джорджии, она определенно подойдет и для Полетты.

– Ладно, я не хочу больше об этом говорить, Китти. Это твоя проблема. Твоя жизнь, так что поступай как знаешь. Ты и так всегда делаешь только то, что хочешь. Но как режиссер этой картины я советую тебе поступить так, как будет лучше не только для тебя, но и для Полетты, и для фильма в целом.

– Спасибо. Я буду иметь это в виду.

Но Жан-Клод еще не закончил. Он продолжил все так же холодно:

– Твой сын такой же непутевый, как и его отец. Скорее всего, он и кончит, как отец, станет безнадежным наркоманом.

Катерин загасила сигарету с такой силой, что искры обожгли ей ногти, потом выключила свет и осталась лежать с открытыми глазами, глядя в темноту. Она всегда презирала этих голливудских женщин с растянутыми силиконовыми грудями и твердо знала, что она не пополнит их число. И все же, когда сонными глазами она рассматривала свое отражение в резком свете гримерной, Катерин начала сомневаться.

Она видела усталую женщину средних лет.

«А как же иначе, дорогая? – спросил ее внутренний голос. – Ты спала меньше часа. Даже Молли Рингвальд такого не выдержала бы». В обед, когда к ней присоединились Бренда и Стивен, чтобы вместе перекусить в ее уборной, она позвонила доктору Линдсли.

– Ваш парень – просто чудо, – сказал он. – Он стремительно поправляется, а тут мы еще получили рентгеновские снимки и выяснили, что оба колена заживают замечательно. Я полон оптимизма.

– Слава Богу, – обрадовалась Катерин.

– Ключица тоже ерунда; просто нужно время и покой. Так что я считаю, что примерно через неделю его можно забрать домой.

Китти повесила трубку и повернулась к Бренде и Стивену.

– С Томми все будет в порядке, – сообщила она, широко улыбаясь.

– Слушай, Китти, – сказал Стив, – а ты везучая мамаша, ты это знаешь?

– Еще бы, – подтвердила она с энтузиазмом.

В конце дня Катерин помчалась в больницу и застала Томми сидящим в кровати в окружении музыкальных видеофильмов, спортивных журналов, шоколадок и плюшек. Рядом на стуле сидел улыбающийся Жан-Клод.

Катерин понимала, что ей не следует выказывать своего удивления.

– Привет, мальчики, – беспечно поздоровалась она. – Хорошо выглядите.

– Привет, мам, – улыбнулся Томми. – Мы собираемся сыграть в трик-трак.

Жан-Клод поднялся, нежно сжал руку Катерин и поцеловал ее.

– Как прошел день? – поинтересовался Томми.

– Да все нормально, дорогой. А ты как?

– Тоже хорошо. Док говорит, я в пятницу могу вернуться домой, а в воскресенье Жан-Клод обещал взять меня на матч. – Он ухмыльнулся. – Мне придется пользоваться инвалидной коляской, но всего несколько недель. Даже интересно, как ты думаешь?

– Конечно, дорогой. Просто настоящее приключение.

Катерин плюхнулась в кресло и устало вздохнула. Если и были какие проблемы между ее сыном и мужем, то их вроде унесло ветром. Ей уже стало казаться, что все происшедшее в предыдущий вечер было плодом ее воображения. Она так устала, что не могла думать, закрыла глаза и заснула под кликанье трик-трака.

Через несколько недель Томми уже выбрался из инвалидной коляски и ходил по дому на костылях. Их часто навещал Стивен, и Томми с удовольствием играл с ним в карты.

Однажды вечером после ужина Стивен, Катерин и Бренда отдыхали перед камином. Томми уже лег спать, а Жан-Клод занимался со своим компьютером.

– Томми вроде бы в хорошем виде, – сказала Катерин.

Бренда и Стивен обменялись многозначительными взглядами.

– Что значат эти многоговорящие взгляды, позвольте вас спросить?

Последовало неловкое молчание.

– Валяйте, ребятки, выкладывайте, – нетерпеливо настаивала Катерин.

– Наверное, тебе следует знать, – вздохнул Стивен. – Скажи ей, Бренда.

– Я нашла марихуану у Томми в ящике комода. Я ему ее показала, и он признался.

– Он сказал, почему этим занимается?

– Он сказал, что покончил с крэком, а травка – все равно что обычная сигарета, говорит, ничего нет в этом особенного, и все ребята…

– …делают то же самое, – вздохнула Катерин. – Любимая его отговорка.

– Но догадайся, где он ее взял, – продолжала Бренда. – Ему дал отец.

– Джонни? Поверить невозможно, он все время жалуется, что у него не хватает денег на продукты, а сам покупает марихуану?

– Да, – подтвердила Бренда.

– Так я поговорю с ним немедленно. – Катерин со злостью начала набирать номер и, как только Джонни ответил, набросилась на него. – Как ты смеешь давать Томми наркотики – что такое с тобой происходит, черт побери? Ты совсем рехнулся?

– А, дерьмо, подумаешь, пара косячков, какого черта, – заныл бывший муж. – Перестань быть такой старомодной, Китти.

– Старомодной? Старомодной? Ты считаешь, что можно давать шестнадцатилетнему парнишке наркотики? Ты круглый дурак, Джонни, и, если ты посмеешь сделать это еще раз, я перестану давать тебе деньги.

– Ты не можешь так поступить, мне нужны бабки.

– Очень даже могу и именно так и поступлю. – Она с силой швырнула трубку и дрожащими руками закурила сигарету.

– Почему шум?

Все трое повернулись и увидели в дверном проеме Жан-Клода.

– Да ничего, дорогой, – ответила Катерин. Жан-Клод холодно воззрился на Бренду и Стивена.

– Почему ты делишься с другими людьми, cherie? Я же твой муж, ты со мной должна обсуждать свои проблемы.

– Да, но…

– Больше ни слова, cherie. – Он остановил ее поцелуем в лоб.

Стивен пришел в бешенство. Допив свою рюмку, он поднялся.

– Я пошел. Оставляю вас в вашем любовном гнездышке, – Он не сумел скрыть сарказма в голосе.

– Да уж, пожалуйста. – Жан-Клод не отводил взора от лица Китти. – Иди домой и разберись со своими собственными проблемами.

– Ты извини меня, Стивен, – попросила Катерин.

– Больше ни слова, cherie. – Жан-Клод бросил на жену предупреждающий взгляд. – Пора спать, ты выглядишь усталой.

Бренда открыла было рот, но Жан-Клод перевел на нее свой холодный взгляд.

– Слушай, толстуха, если у моей жены есть проблемы, она будет обсуждать их со мной, тебе ясно? Не с тобой и не с ним. – Он уничтожающе взглянул на Стивена. – Я ее муж.

– Я лучше уйду. Жан-Клод крикнул ему вслед:

– Я еще не закончил.

– Зато я закончил, благодарю покорно, – с сарказмом ответил Стивен и с грохотом хлопнул входной дверью.

– Жан-Клод, что ты делаешь? Они мои друзья, они помогают мне в проблемах с Томми.

– Если у тебя неприятности с Томми, ты будешь обсуждать их со мной, понятно?

Бренда вздохнула, подняла глаза к потолку и пробормотала:

– Спокойной ночи.

– Китти, Китти, почему ты пытаешься что-то сделать за моей спиной? – Жан-Клод начал массажировать ей плечи с трагическим выражением лица. – Мы же с тобой семья. Ты мне должна доверять, не им.

Катерин мельком взглянула на часы. Полночь. Через пять часов ей вставать. Одно она знала совершенно точно: ей вовсе не хочется всю ночь ругаться.

– Извини, дорогой, в следующий раз я поговорю с тобой, обещаю. – В ней проснулась актриса. – Больше такого не случится, уверяю тебя.

С того дня, как он взялся за ее дела, Жан-Клод настаивал, чтобы Катерин участвовала во всех решениях, принимаемых им от ее имени. Он заставлял ее сидеть за своим столом по меньшей мере раз в неделю и следить за мелькающими таинственными цифрами на мониторе.

– Я хочу, чтобы ты меня проверяла, – говорил он. – Вся твоя беда в том, что ты чересчур наивная и доверчивая. Именно поэтому тебя и грабила шайка мошенников, а ты полагала, что они блюдут твои интересы.