Одновременно со звуком его шагов, отдававшимся эхом на пустынной улице, Тони вдруг услышал отдаленный звук других шагов. Он по привычке насторожился и посмотрел вдаль.

Сквозь окутывавший улицу туман он с трудом различил контур человека в пальто и шляпе, с тростью в руке, вышедшего из калитки Эмери-Хауса. Человек находился очень далеко, быстро шел в противоположную сторону, так что узнать его было невозможно.

Дом крестной матери Тони стоял на углу Парк-стрит и Грин-стрит, выходя фасадом на Грин-стрит. Садовая калитка находилась в конце тропинки, ведшей к террасе гостиной.

Вечеринка, должно быть, уже в самом разгаре. Тони снова почувствовал раздражение при мысли о женской трескотне, визгливом хохоте, хихиканье, об оценивающих взглядах матерей семейства и о расчете во взглядах и в разговорах всех без исключения.

Садовая калитка становилась все ближе, у него появилось сильное желание войти с этой стороны, проскользнуть внутрь без всяких церемоний, смешаться с толпой гостей и разведать обстановку, а затем, если повезет, потихоньку уйти, так чтобы его крестная мать даже не успела узнать о том, что он был здесь.

Протянув руку, Тони поднял кованую чугунную щеколду и, когда калитка бесшумно отворилась, прошел внутрь, а затем так же тихо закрыл ее за собой. И сразу до него донеслись голоса и смех веселившихся в доме людей.

Мысленно затянув потуже пояс, Тони, сделав глубокий вдох, быстро взбежал по крутым ступеням лестницы, ведущей в сад, и вдруг резко остановился. То, что он увидел, на мгновение привело его в замешательство. Прямо перед ним незнакомая женщина, присев на корточки, склонилась над лежащим мужчиной, тело которого слегка опиралось на толстый ствол старого дерева.

Все чувства Тони, словно по боевой тревоге, обострились, и он замер на месте, наблюдая за женщиной, которая начала медленно подниматься. Это была стройная, хрупкая леди в шелковом вечернем платье, с собранными на макушке темными волосами, в наброшенной на плечи серебристой шали, которую она придерживала одной рукой. В другой руке женщины находился длинный зазубренный кинжал; по его зловеще сверкающему лезвию стекали струйки крови.

Женщина держала кинжал за рукоятку двумя пальцами, и это показалось Тони весьма странным. Взгляд ее выражал ужас, словно это был не кинжал, а ядовитая змея.

В это мгновение с лезвия на землю упала темная густая капля, и женщина содрогнулась. Тони машинально шагнул вперед, чтобы не дать ей упасть… Тем временем женщина, видимо, почувствовала его присутствие, повернулась и подняла на него глаза. Лицо ее было бледным как снег, в темных, широко раскрытых глазах застыл ужас.

С видимым усилием, взяв себя в руки, женщина негромко произнесла:

— Кажется, он мертв!

При этом тон ее оставался бесстрастным, а голос заметно дрожал. Было видно, что она недалека от истерики, и Тони был рад, что женщина пока все же справляется с собой.

С трудом, удержавшись от неожиданно возникшего желания обнять ее и успокоить, он подошел ближе, оглядел всю ее с ног до головы и только после этого протянул руку за кинжалом.

Передавая ему кинжал, женщина снова вздрогнула, но уже не от страха, а от отвращения.

— Где был кинжал? — спросил Тони деловым тоном и присел на корточки в ожидании ответа.

Она секунду помедлила.

— В левом боку. Он почти совсем вывалился… Я ничего не понимаю… — Ее голос дрожал.

— Ну-ну, спокойно!

Тони почти приказывал ей. Беглый осмотр показал, что она не ошиблась. Мужчина был мертв, и зарезали его очень умело: одним точным ударом ножа сзади между ребер.

— Вам известно, кто это?

— Некто мистер Раскин… Уильям Раскин. Тони внимательно посмотрел на нее:

— Так вы знали его?

Как ни странно, она вдруг испугалась еще больше:

— Нет!

Алисия перевела дыхание и на мгновение закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями.

— То есть я хотела сказать — мы с ним беседовали. По-светски. На вечеринке…

Махнув рукой в сторону дома, она еще раз попыталась все объяснить:

— У меня разболелась голова, я вышла подышать воздухом, а заодно немного прогуляться… — Ее взгляд скользнул по распростертому телу, и она сделала судорожный глоток. — А потом я обнаружила его…

Раскин угрожал ей, ее планам, будущему ее родных. Он ее шантажировал — и вот теперь лежит перед ней мертвый. Кровь сочилась из раны, образуя черную лужу; его кровь была на кинжале, который находился в руке незнакомца. Все это просто не укладывалось у нее в голове.

Из задумчивости ее вывел голос незнакомого джентльмена, так неожиданно пришедшего ей на помощь. Поднявшись, незнакомец спросил:

— Возможно, вы видели, как кто-то уходил отсюда?.. Алисия удивленно посмотрела на него:

— Нет, никого не видела… — Она огляделась вокруг и только в этот момент поняла, что в саду стоит мертвая тишина. И тут же она, почувствовав внезапную панику, резко повернулась к незнакомцу.

— О нет, сэр, я не убивала его!

Вместо ответа незнакомец еще раз взглянул на труп, затем на Алисию и, наконец, махнул рукой в сторону дома:

— Пойдемте. Надо им все рассказать.

Но Алисия даже не двинулась с места и лишь недоуменно моргала глазами. Тогда он взял ее за локоть, и она без всякого сопротивления позволила отвести себя на террасу. При этом она еле-еле передвигала ноги, так что Тони почти тащил ее.

— Вы не знаете, у этого Раскина была жена? Он почувствовал, как она вздрогнула.

— По-моему, нет… — Ее лицо еще больше побледнело. Он молился, чтобы она не лишилась чувств, по крайней мере до тех пор, пока они не войдут в дом. Если он явится на вечеринку со стороны террасы с потерявшей сознание женщиной на руках, то это наделает даже еще больше шума, чем само убийство.

Дверь на террасу была открыта, так что они вошли внутрь, не привлекая к себе особого внимания. Только здесь, при полном освещении, Тони смог, наконец, как следует изучить черты ее лица. Она была выше среднего роста; ее блестящие темные волосы, уложенные кольцами на макушке, открывали взору тонкий изгиб шеи и прекрасные плечи; изящный прямой нос, чуть-чуть широковатый рот и полные, соблазнительные губы делали ее лицо настолько привлекательным, что ему вдруг захотелось крепко прижать ее к себе…

Она посмотрела на него своими огромными зеленовато-карими глазами, и Тони понял, что опасность обморока миновала. Отыскав взглядом, свободное кресло у стены, он подвел ее к нему, и она тут же с облегчением села.

— Мне нужно поговорить с дворецким леди Эмери. Оставайтесь здесь, я сейчас пришлю лакея со стаканом воды.

Алисия благодарно взглянула на него. У незнакомца были бархатистые черные глаза; за тонкими, угловатыми чертами лица, высокомерными и непроницаемыми, угадывались внутренняя сила и сосредоточенность. Это было самое привлекательное мужское лицо из всех, которые она встречала; в целом от незнакомца веяло обаянием и силой. Эту силу она почувствовала, уже когда он шел рядом с ней, поддерживая ее под руку.

— Да, если вам не трудно… благодарю вас, — наконец произнесла она.

Это «благодарю вас» относилось, конечно, не только к стакану воды.

Поклонившись, незнакомец повернулся и направился в другой конец зала. Не обращая внимания на дам, тщетно пытавшихся поймать его взгляд, он послал лакея присмотреть за Алисией, а затем нашел Кластерса, дворецкого леди Эмери, и, уведя его с собой в библиотеку, объяснил ему ситуацию и попросил сделать необходимые распоряжения.

В доме Эмери Тони начал бывать с раннего детства, и весь персонал был ему хорошо знаком. Его просьбы всегда исполнялись; вот и теперь по приказу Тони немедленно вызвали лорда Эмери из игровой комнаты, а леди Эмери из гостиной и послали лакея за полицейским.

Собравшиеся не очень удивились появлению Тони; в конце концов, его крестная была француженка. В данном случае поддержку ей вызвался оказать капитан полиции — высокомерный тип, который всегда видел трудности там, где их вообще не было. Мгновенно оценив его методы, Тони решил не упоминать о присутствии на месте преступления женщины — зачем без надобности травмировать ее; если учесть огромные размеры убитого и то, как она держала кинжал, довольно трудно было бы представить ее в качестве убийцы.

Кроме того, он просто не знал имени этой женщины. Об этом Тони подумал уже в тот момент, когда, вернувшись в гостиную, обнаружил, что ее там нет. Он обыскал все комнаты, но и среди гостей ему не удалось найти незнакомку. Толпа в зале к этому времени заметно поредела, и Тони подумал, что женщина была здесь не одна, а со своим мужем, и они уже уехали… При этой мысли весь его энтузиазм сразу же пропал.

Еще немного покрутившись среди гостей, Тони вышел в холл и направился к выходу. На парадной лестнице он вдруг остановился, вдыхая свежий морозный воздух.

Отчего-то эта женщина никак не выходила у него из головы, и он почувствовал легкую обиду. Конечно, он вовсе не рассчитывал на ее благодарность, однако не отказался бы еще раз заглянуть в большие зеленые глаза и увидеть, как они смотрят на него без всякого страха. Интересно, не почувствовала ли и она тоже, как вскипает и бушует кровь, не ощутила ли этот первый признак разгорающейся страсти?

Где-то вдалеке зазвонили колокола. Втянув в себя очередную порцию свежего воздуха, Тони спустился по лестнице и отправился домой.

Дом Тони был тихим, спокойным местом — во всем огромном старом здании жил только он один. Разумеется, прислуга у него тоже была, но она, как правило, усердно оберегала его от всевозможных волнений и не беспокоила по пустякам.

Немудрено, что Тони едва не испытал шок, когда в девять часов утра его разбудил камердинер, прислуживавший еще его отцу и перешедший к нему по наследству вместе с титулом, и сообщил, что внизу его ожидает какой-то джентльмен, желающий немедленно с ним поговорить. На просьбу изложить суть дела джентльмен ответил, что его имя Далзил и что их хозяин, вне всяких сомнений, примет его.

Сочтя, что ни один нормальный человек в здравом уме не назовется Далзилом, не будучи им, на самом деле, Тони принялся одеваться, недовольно ворча при этом.

Любопытство заставило его поскорее спуститься вниз, ведь раньше их просто вызывали к Далзилу в офис в Уайтхолле. Конечно, теперь он уже не входил в число фаворитов Далзила, однако что-то подсказывало ему — одной этой причины еще недостаточно для того, чтобы столь значительный человек сам нанес ему визит вежливости.

Войдя в библиотеку, где камердинер оставил Далзила томиться в ожидании аудиенции, Тони первым делом уловил аромат свежесваренного кофе: разумеется, Хангерфорд не забыл подать гостю чашку этого чудесного напитка.

Слегка поклонившись гостю, вольготно расположившемуся в кресле, Тони подошел к колокольчику и дернул за шнурок; затем, повернувшись и опершись локтем о каминную полку, он вопросительно посмотрел на Далзила, который ждал его, отставив чашку в сторону.

— Прошу простить меня за столь ранний визит, но, как мне стало известно от Уитли, прошлой ночью вы обнаружили труп. Тони уставился в темные, наполовину скрытые под тяжелыми веками глаза Далзила и с восхищением подумал, что вряд ли хотя бы один случай подобного рода мог ускользнуть от его внимания.

— Да, это так. Чистая случайность… А чем вызван ваш и Уитли интерес к этому делу?

Лорд Уитли занимал в министерстве внутренних дел должность аналогичную должности Далзила, и Тони являлся, возможно, единственным членом группы Далзила, взаимодействовавшим с агентами Уитли, которым было поручено уничтожение шпионской сети, действовавшей за пределами Лондона и пытавшейся сорвать военные кампании Веллингтона.

— Жертва преступления, Уильям Раскин, служил старшим клерком администрации в министерстве сборов и доходов, и я пришел выяснить, не связано ли с этим убийством что-нибудь такое, что мне необходимо знать…

Итак, старший клерк администрации в министерстве сборов и доходов. Тони припомнил окровавленный кинжал и слегка вздрогнул.

— Думаю, что нет, — не вполне уверенно ответил он. Далзил кивнул, а затем поднялся, видимо, собираясь уходить. Встретившись взглядом с Тони, он спокойно произнес:

— Если в ситуации возникнут какие-либо изменения, дайте мне знать, — после чего вежливо поклонился и пошел к выходу.

Проводив гостя в холл, Тони поручил его заботе лакея, а сам отправился в библиотеку, на ходу размышляя о том, кто же такой Далзил на самом деле. Без сомнения, они с ним были одного поля ягоды: имея тонкие нормандские черты лица, бледную кожу и черные волосы, конечно же, этот человек принадлежал к аристократическому роду. Однако Тони было известно, что Далзил — это не единственное его имя. Он имел не столь высокий рост и выглядел несколько более тощим, чем его подчиненные, бывшие гвардейцы, однако от него исходила такая смертоносная аура, что даже среди плотной толпы, более крупных мужчин она мгновенно выделяла его как самую опасную фигуру.