Элиф Шафак - Честь

– Отец слинял в неизвестном направлении, – неожиданно для самого себя сообщил Искендер. – Так что мне волей-неволей пришлось взрослеть в ускоренном темпе.

– Это многое объясняет, – проронил Оратор.

Искендер ощущал, как гордость проникает ему в кровь, растекается по всем жилам. Это было невыразимо приятное чувство. Раньше он не сознавал, что настолько отличается от других. Но ведь это чистая правда. Он куда взрослее сверстников. Он глава семьи, ее надежда и опора.

– Я старший сын. У меня есть младшие брат и сестра.

– Твою сестру я помню, – многозначительно произнес Оратор.

– Боюсь, она держалась грубо. Пожалуйста, извини.

– Ерунда. Ее можно понять. Она же еще совсем ребенок. В голове полный хаос. Всякая ерунда, которой она набралась от других девчонок, из журналов, из телепередач. Нам всем с детства промывают мозги, и это не проходит даром.

Искендер промолчал.

– Женщинам приходится даже труднее, чем нам, мужчинам, – продолжал Оратор. – Слишком много искушений сбивает их с верного пути. Вечная погоня за тряпками, поиск сначала богатого мужа, потом роскошного дома, потом шикарной мебели. Все это тянется без конца.

– Верно, – подал голос Искендер.

– Прости за бестактность, но почему твой отец не живет с вами?

Искендер судорожно двинул кадыком, словно сглатывая просившийся на язык резкий ответ. Бестактность, за которую попросили прощения, не переставала быть бестактностью. Что за допрос? Может, этому человеку что-нибудь известно об отце? Или он проверяет, до какой степени Искендер с ним откровенен? В любом случае он слишком зарывается.

– У него своя жизнь, – отрезал Искендер.

– Понятно.

– А мне вот не слишком понятно, почему ты про себя ничего не рассказываешь и при этом ждешь, что человек вывернется перед тобой наизнанку.

В глазах Оратора вспыхнули насмешливые огоньки.

– Вот это-то мне в тебе больше всего и нравится, – заявил он. – Твое прямодушие. Ты рисковый человек. И ни перед кем не станешь прогибаться.

– Верно, – кивнул Искендер. – Прогибаться я не намерен.

– Поэтому я тебя и уважаю, – продолжал Оратор. – Вообще, у нас с тобой много общего. Я тоже не люблю пускаться в откровенности. Но раз уж зашел разговор, расскажу о своей семье.

Лицо Искендера слегка смягчилось. Он уже жалел о своей вспышке.

– Мой отец, Халид, родился в Египте, – начал Оратор. – В тысяча девятьсот пятьдесят первом году он перебрался в Бирмингем. Работал в ночную смену, самостоятельно учил английский. «Если не будешь вкалывать до седьмого пота, ничего не добьешься и не станешь никем», – твердил он. Больше всего на свете он боялся остаться никем! За годы, проведенные в Англии, все у него изменилось: одежда, еда, привычки. Только избавиться от акцента ему никак не удавалось. Он женился на англичанке. Родился я. Мои родители отличные люди. Не думай, я ничего не имею против них. Но они настолько поглощены заботами этого мира, что позабыли про мир иной. У них нет веры. И мне их искренне жаль.

Мимо них на роликовых коньках промчалась девушка в ярко-красных шортах и куртке. Искендер проводил взглядом ее голые ноги и только после этого вернулся к разговору:

– Родители всегда остаются родителями, и тут ничего не поделаешь.

– Согласен. Я люблю своих стариков, но уважать их не могу. Любовь и уважение совсем не одно и то же. Если твои родители живут неправильно, ты не обязан их одобрять.

– А мой отец… – начал Искендер, сам не зная, что скажет в следующую минуту. – Пока мы росли, его никогда не было рядом. Потом он смылся. С тех пор прошел почти год.

Он пытался говорить равнодушно, но голос предательски дрогнул.

Оратор внимательно посмотрел на Искендера:

– Значит, тебе пришлось стать главой семьи. Это нелегко. Тебе требуется много сил. Хорошо, что ты занимаешься боксом. Но сила духа важнее физической силы.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Искендер, на самом деле совершенно в этом не уверенный.

Оратор открыл свою сумку-портфель и извлек оттуда две тощие брошюры:

– Возьми. Когда прочтешь, поговорим опять. Расскажешь мне, что тебе в этих книгах понравилось. А если что-то не понравится, тоже выкладывай, не стесняйся.

– Эсма, моя сестра, жить не может без книг. А я, честно говоря, не слишком люблю читать.

– Придется полюбить. Иначе нельзя. – Это прозвучало не как приказ босса – скорее, как важный совет. – Человеческий ум нуждается в новых идеях. Иначе он не сможет работать, так же как автомобильный двигатель без бензина. А книги – самый богатый источник идей.

– Да, наверное, ты прав.

– И вот еще что. Никому эти книги не показывай, хорошо?

– Как скажешь. – Искендер собирался добавить что-то еще, но тут взгляд его упал на часы. – Боюсь, мне пора! – воскликнул он.

Оратор провел кончиком языка по губам. В глазах его мелькнула легкая тень обиды.

– Девушка?

– Ага.

– Англичанка?

– Ага.

– А почему не из наших?

Вопрос застал Искендера врасплох. Иногда ему приходило в голову, что они с Кэти очень разные, но он полагал, что все дело в несходстве характеров, и только. К тому же, как выяснилось, Оратор сам наполовину англичанин. Когда Искендер снова заговорил, в голосе его звучало откровенное раздражение.

– Не знаю. Так получилось.

– Понятно. Хорошая девушка?

– Нормальная, – буркнул Искендер, не слишком понимая, какой смысл он вкладывает в это слово.

– Ну хорошо, иди. Не заставляй ее ждать. А я буду молиться, чтобы Бог наставил тебя на верный путь.

– Спасибо. Увидимся. – Искендер махнул рукой, радуясь тому, что может наконец расстаться с этим въедливым типом.

В воскресенье, ближе к концу дня, Искендер вошел в магазин своего дяди Тарика. Тарик поднялся навстречу племяннику, и на лице его заиграла гордая улыбка. Мальчишка здорово вырос за какой-нибудь год. Он уже был выше ростом, чем его отец, и при этом намного шире в плечах и крепче. Над верхней губой начали пробиваться усики, глаза горели, как и положено в юности.

– О, кто к нам пожаловал! Мой любимый племянник!

Искендер слегка улыбнулся:

– Как дела, дядя?

– Отлично. Чему обязан радости тебя видеть?

– У меня назначена встреча с друзьями по соседству. Вот я и решил по пути заглянуть к тебе.

Парень говорил по-турецки, но при этом то и дело вставлял английские слова. Акцента в его речи не ощущалось, но словарный запас не отличался богатством. Надо бы отправить его в Стамбул хотя бы на несколько месяцев, подумал Тарик. А еще лучше привезти ему невесту – скромную девушку из какой-нибудь анатолийской деревни. Надо будет поговорить об этом с Пимби.

– Как успехи в школе? – спросил он. – Учителя не обижают?

– В школе все нормально, – равнодушно бросил Искендер.

– Боксом-то занимаешься?

– А как же. Тренер говорит, у меня большое будущее. Но мама хочет, чтобы я бросил это дело.

– Что ж, ее можно понять. Она боится, что тебя когда-нибудь исколошматят на ринге.

Искендер помолчал, прислушиваясь к постукиванью четок, которые беспрестанно перебирал дядя.

– Дядя, один мой хороший друг попал в беду, – наконец заговорил он.

– Вот как? И что же, он пришел к тебе за советом?

– Ну да. Я всем этим пацанам как старший брат. Они всегда ко мне обращаются, когда попадают в переплет.

– И что же случилось с твоим другом?

– Ему нужны деньги.

Тарик сдержал тяжелый вздох:

– О какой сумме идет речь?

Когда Искендер назвал сумму, Тарик удивленно почесал бороду:

– Зачем это мальчишке такая пропасть денег?

На лицо Искендера набежала тень, в глазах мелькнула тревога, но, когда он заговорил, голос его звучал спокойно и невозмутимо.

– Похоже, его девушка забеременела. Деньги нужны на операцию в клинике.

– Понятно, – кивнул Тарик. – А эта девушка… Она англичанка? Я имею в виду, настоящая англичанка?

– Да, конечно.

Тарик подавил вздох облегчения. Хорошо, что эта девка не живет по соседству, не принадлежит к иммигрантскому сообществу. Значит, обойдется без семейных разборок, без полыхающих жаждой мести отцов и старших братьев. В голове у Тарика крутился целый рой вопросов, однако он понимал, что задавать их не имеет смысла. Ощущая на себе взгляд племянника, он встал и направился к сейфу, стоящему в задней комнате.

Искендер смущенно отвел глаза, когда дядя положил перед ним деньги.

– Скажи своему другу, что поможешь ему.

– Спасибо, дядя.

– Но объясни ему, что помогаешь в последний раз. Пусть сам учится выпутываться из неприятностей. Иначе пропадет. Надеюсь, он это поймет. И передай ему привет от меня.

– Не волнуйся, дядя. Он понятливый парень. – Искендер спрятал деньги в карман и направился к выходу, однако на полпути к двери остановился: – Дядя?

– Что еще? – обеспокоенно прищурился Тарик.

У него мелькнуло подозрение, что из переделки, в которую угодил мальчишка, не выкарабкаться при помощи нескольких банкнот.

– Ничего. Просто я хотел сказать, что ты мне как отец.

Лицо Тарика просветлело.

– А как же иначе? Я всегда рад тебе помочь.

Искендер едва заметно кивнул. Взгляд его внезапно стал серьезным.

– Настанет день, когда я сумею тебя отблагодарить. Вот увидишь.

В пятницу, когда Мерал в обычное время принесла мужу обед, Тарик разговаривал по телефону. При этом он вскидывал подбородок и дергал себя за бороду, как делал всегда, сдерживая приступ ярости. Судя по тому, что он молчал, его собеседник на другом конце провода говорил почти беспрерывно. Мерал тихонько проскользнула мимо мужа и принялась накрывать на стол в задней комнате. Сегодня она приготовила манты[15] с соусом из кислого молока и сливочного масла. В соус она положила больше перца чили, чем обычно, и волновалась, что мужу это не придется по вкусу.

Закончив накрывать на стол, Мерал взяла влажную тряпку и стала протирать полки. Золотые браслеты на ее запястьях тихонько позвякивали. Она переставляла жестянки с тушенкой и консервированными бобами, бутылки с томатным соусом, банки с маринованным луком, пластиковые контейнеры с капустным и картофельным салатом – едой, которую она никогда в рот не брала.

– Кто же покупает все это? – как-то спросила она мужа.

– Современные жены, – ответил Тарик. – У них нет времени готовить. Весь день они на работе, а вечером заглядывают в магазин, покупают банку тунца, заправляют майонезом и подсовывают своим мужьям под видом ужина.

Мерал трудно было представить, что на свете есть такие женщины. Интересно, в каких семьях они выросли? Даже бесстыжие красотки, снимавшиеся для журналов в чем мать родила, поражали ее меньше, чем эти жены, не желавшие быть нормальными женами. Тех голых девиц из журналов наверняка или обманули, или заплатили им за снимки целое состояние. Конечно, они пали совсем низко, но не исключено, что милосердный Аллах поможет им вернуться на верный путь. А вот этих так называемых современных жен, о которых рассказывал Тарик, никак нельзя было счесть жертвами обстоятельств. Они зарабатывали деньги, водили машины, шикарно одевались. Некоторые из них даже имели детей. Тем не менее они не желали приготовить своим мужьям даже такое простейшее блюдо, как фаршированный перец.

В глубине души Мерал подозревала, что ее невестка тоже относится к этой категории. Хотя тщательно это скрывает. Мерал не могла сказать, что именно в поведении Пимби настораживает ее, но чувствовала: за внешним спокойствием невестки скрывается мятежный нрав. Впрочем, чего ждать от жены такого мужа? Эдим где-то пропадал уже почти год, да и раньше уделял семье не слишком много внимания. Хорошо, что муж Мерал совсем не похож на своего брата.

– Жена! – крикнул Тарик, все еще прижимавший к уху трубку.

– Что?

Тарик махнул рукой в сторону двери. В магазин только что вошли покупатели. Двое парней и девушка. Совсем молоденькая. «Наверное, ровесница моей старшей», – подумала Мерал. У одного из парней в бровь была вставлена серебряная серьга, а на голове пламенел оранжевый гребень, делавший его похожим на экзотическую птицу. Второй, высокий, тощий, был без рубашки, только в афганском жилете, выставляющем напоказ безволосую грудь. На девушке были рваные чулки. Ее черные волосы отливали синевой, белая, как мука, кожа почти сплошь покрыта татуировками.