Ольга Алёшкина - Четвертый поцелуй

— Чегой гогочешь? Скажешь я не права? — поинтересовалась она. Впрочем, ответ ей был не нужен, она тут же отвернулась и направилась к сковородке. Доставала пироги на блюдо, попутно возмущаясь: — Раздолбай он и есть раздолбай. Ему бы на работу, слоняться да пить, глядишь, времени то и не осталось.

— Я вам Дюшу тогда пришлю, он в технике понимает. Вы мне лучше, баб Тась, про мужика того расскажите.

— А чего рассказывать мужик и мужик. Даве ведь всё рассказала.

— Мне подробности надо. Машина какая у него была, настроение какое, а может ещё какую-нибудь деталь подметили.

Баб Тася поставила передо мной блюдо, сама с шумом опустилась на стул, вздохнула тяжко и губы поджала. В глазах маята, томление. Передник на коленях расправила, пыль мучную с него ладонью стряхнула. Опять вздохнула. Я, заподозрив неладное, о себе напомнила и соседку поторопила.

— Ну, чего прицепилась репьём! — буркнула она. Сахара себе в чашку бухнула, размешала и отставила чай в сторону. А потом сдалась, склонилась ко мне и зашептала: — Да какую деталь тебе, если я его видеть не видывала, слышать не слыхивала.

— Как? Обманули, выходит?!

— Тсс, не ори ты, — зашипела она на меня. — А что я должна спокойнехонько смотреть, как моих соседей любезных в тюрьму сажают? Прямо, вот не дождутся. Ты вообще слышала, что в селе говорят?

— А что говорят? — тоже зашептала я.

— А то что мужика того, как мужчина, так и женщина могли шабаркнуть. Смекаешь? — Вероятно, я поменялась в лице, потому как, она увидела произведенный эффект и добавила: — То-то же.

Соседка погрустнела, замолчала, а я задумалась. Ясно, что баба Тася печётся, чтобы на мамку не подумали, у меня же из головы Жанна не выходила. А могла она оказаться тут, неподалеку, и столкнуться с этим Юркой? Положим, случайно. Повздорили, например, и она его того…

Бред какой-то!

Одно ясно наверняка — сестрица влипла и найти Жанку хочется раньше, чем это сделает её муженёк.

На следующий день позвонила Леська и заканючила в трубку. С подругой мы снимали неплохую трехкомнатную квартиру в центре и одна она, видите ли, заскучала. Снимать трешку на двоих оказалось выгоднее, чем пару однушек, более того, квартира принадлежала Леськиной тетке, а та нам сделала существенную скидку. Я порадовала Лесю, что в обозримом будущем вопрос о моём возвращении не стоит, но пригласила к себе на ближайшие выходные. Звонок подруги напомнил — вообще-то, у меня отпуск. Я плюнула на все заботы, облачилась в шорты, нашла старую пляжную сумку и побросала в неё самое необходимое.

Уйти сразу не получилось. Мама сидела в гостиной с включенным телевизором, только происходящее на экране её не интересовало. Взгляд устремлен куда-то выше. Я посмотрела туда и определила: фотография. На ней я и Жанна, ученицы первого класса. С пышными бантами на голове, счастливые по случаю поступления в школу.

Сейчас мама напомнила мне ту женщину, от которой ушел муж, потерянную и несчастную. Заработавшую глубокий рубец в одном из чувствительных женских мест — самолюбие. Обиженное самолюбие способно разрушать. Причем, неважно что: мир вокруг или же организм, внутри которого оно заперто. Я села рядом и позвала:

— Мам, а хочешь, пойдем в полицию?

— И что я им скажу? — подняла она на меня глаза. — Я не видела своего ребенка три года, но заявляю — она пропала? При этом, не смогу сказать, что на ней было надето, когда вышла из дома, впрочем, даже не знаю из какого дома она вышла! Я плохая мать!

— Перестань, ты хорошая мама, — прижалась я к ней. — И Жанна уже не ребенок. Более того, если бы она нуждалась в помощи, могла бы и обратиться за ней. Пойдем со мной на речку, ты когда последний раз купалась? Спорим, тысячу лет назад.

— Спорить не буду и на речку не пойду. Сегодня на работу нужно пораньше, пока обед приготовлю. А ты беги, у тебя отпуск.

Она расправила плечи и улыбнулась мне. Делает вид, что порядок. Оставлять её одну не хотелось. Не знаю какого рода разговор у них состоялся вчера с Мишаней, но тот с самого утра отправился на халтуру — колоть дрова знакомой старушке. И теперь она смотрится сироткой. Я уже всерьез подумывала разбирать сумку, как она встала с дивана и подняла меня за руку:

— Иди — иди, давай. Нечего дома торчать, молодость она короткая.

Я послушно поплелась к двери на ходу размышляя. Странная штука жизнь, буквально вчера я была готова «прибить» маман, читала ей нотацию, а сегодня прижала бы и не отпускала. Вчера бранила её, как дитя неразумное, а сегодня сама готова забраться к ней на колени, ища от невзгод защиты. Только знаю наверняка помощь нужна не мне — ей.

Солнце припекало нешуточно. Провести день на речке весьма заманчиво, но вместо прогулки к водоему я поменяла ближайшие планы — сказался разговор с мамой. Отыскала в сумке ключи и завела машину. Уселась, врубила кондиционер и уставилась на свои шорты. Заявиться в едва прикрывающих попу штанишках к Помещику, явно плохая идея.

Переодеваться нет времени! — махнула я рукой и покатила на ферму. Будет лучше, если я побываю там до того, как мама заступит на службу.

По дороге я мысленно то и дело возвращалась к Жанне. Всё гадала какую-такую штуковину она умыкнула у мужа и главное — зачем? Воображение в основном подсовывало ценные вещи типа бархатного мешочка с бриллиантами или золотых слитков. Смущало только употребленное Вдовиным слово «воспользуется». Не продаст, реализует, толкнет, сбагрит, в конце концов, а именно — воспользуется. К чему можно применить данное слово? Никаких конкретных догадок. У меня сложилось впечатление, будто вещь можно использовать лишь раз, далее она словно теряла свою ценность.

Господи, надеюсь, это не чемодан с кокаином! «Ну, нет!» — откинула я эту мысль. Сестрица слишком любит себя, чтобы тратить свою красоту и молодость на эту дрянь. Да и муж её, если верить интернету, довольно известный в городе бизнесмен, владелец торговых центров и офисных площадок. Слухов и домыслов про него водилось достаточно, но ни одного криминального.

Помещик оказался на месте. Я постучала в дверь кабинета, дождалась ответного «входите» и толкнула дверь.

— Добрый день, — сразу поздоровалась я в пространство, и только после обнаружила хозяина. Он сидел на диване, рядом придвинут столик, на нем опустевшая уже чашка. Помещик отложил книгу, которую читал, разворотом вверх, содержанием, соответственно, вниз и раскинул руки:

— Ба! Евгения Александровна собственной персоной!

Ему удалось смутить меня дурацким приветствием, я криво улыбнулась и уставилась на книгу, толи собираясь с мыслями, толи из любопытства. «Страусы. Разведение и уход», значилось на обложке. Любая бумажная книга в его руках, а подобная и подавно, удивляли. Моё смущение сменило недоумение. Хотя, чему тут удивляться, он же — фермер, чтение подобной литературы для него должно быть норма. Но ему абсолютно не шла эта книга, как и само занятие животноводством. Скорее подошли бы аналитические сводки, мужской журнал и политический блог на Ютубе.

Помещик нахально разглядывал мои ноги, я пожалела, что оставила сумку в машине, могла бы прикрыть большую часть оголенных конечностей. Заканчивающаяся на поясе футболка, шорты, если к ним добавить забитую под завязку пляжную сумку, что у меня с собой, можно всерьез подумать — не заблудилась ли девица? Заявиться с таким «баулом» в офис было бы странно, не прихватила её именно поэтому. Я поторопилась переключить его внимание и поинтересовалась:

— У вас найдется несколько минут? — Он бросил взгляд на часы, прикидывая сколько у него времени, и неопределенно ответил:

— Смотря что вы от меня хотите.

— Мне нужно с вами поговорить. Точнее задать несколько вопросов и получить на них ответы, — пояснила я, по-прежнему топчась у порога, и добавила: — Максимально правдивые.

Помещик откинулся на диванную спинку и покачал вытянутой ногой. Похоже, он восторгается моим смущением. Хотя, не исключено, что мысленно он пребывал в подчерпнутых из книги знаниях и умиляется страусами, например. А эта расслабленная полуулыбка предназначалась птичкам. Наконец он подобрался, поднялся с дивана и сделал приглашающий жест, обводя кабинет:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Прошу, располагайтесь. Где вам будет удобнее?

Я выбрала ближайшее кресло для посетителей. От двери недалеко, в случае чего сбежать не проблема. Только вот в случае чего конкретно, объяснить не могла. Недоверие, скорее всего. Или тот неожиданный, проверочный поцелуй на меня так повлиял. А ну как, ещё чего проверить удумает!

— Кофе, чай?

— Воды, если можно.

— Отчего же нельзя, пожалуйста, — шагнул к холодильнику, распахнул дверцу и уточнил: — С газом, без?

— Без газа, пожалуйста.

Столик он передвинул ко мне, определив перед этим книгу в шкаф, водрузил на него стакан и наполнил тот из бутылки. Сам уселся в свое рабочее кресло, откатился на нем и тормознул по центру, расположившись напротив меня.

— Я весь внимание.

— Возможно, вы уже догадались, речь пойдет о Жанне, — начала я. Он, заслышав имя сестрицы, тотчас скривился. Я решила не обращать внимания на его ужимки, отпила из стакана воды и продолжила: — Судя по всему, вы достаточно тесно знакомы, поэтому у меня к вам вопрос: когда вы видели Жанну последний раз?

— С уверенностью могу сказать одно — больше года назад. Если вам нужна точная дата, увы, не припомню. Могу я поинтересоваться в ответ, с чего вдруг такие вопросы?

— Жанна не выходит на связь, мы волнуемся.

— Это вполне в её духе. Ваша сестра, скорее всего, на какой-нибудь затянувшейся вечеринке. Так что, волнуетесь вы напрасно, уверяю, вскоре она объявится.

— Может быть, кто-то из общих знакомых… — предположила я, должны же они быть. Они у всех есть. — Подруги, приятели… Мне бы номер телефона для связи или адрес.

— Одну минуту, — поднялся он. Подошел к письменному столу, подхватил с него телефон и вопреки моим ожиданиям стал набирать абонента сам. Дождался, когда ему ответят и расплылся в трубку: — Привет, Мурзик! Солнышко, скажи, Жанна случайно не с тобой?

«Солнышко», «Мурзик», интересно кого это он так величает. А сахара-то в голос добавил! Того и гляди слипнется. Мужчина прохаживался туда-сюда, слушая абонента, а я изнывала от любопытства. Наконец, Щуров вновь заговорил.

— Всё тебе расскажи, — цокнул он, я навострила уши. — Собственно, понадобилась она не мне, одному знакомому человечку, так что рассказывать особо нечего. Хорошо-хорошо, понял. Тохе привет!

Он отложил трубку и развел руки:

— Сделал всё, что мог. Докладываю, подруга Жанны, уже три месяца как ей не подруга. Поссорились. Что не поделили девчонки выяснять не стал, разговор мог затянуться, да и не думаю, что эта ценная информация. Муся Жанку месяца два не видела, последний раз столкнулись случайно в салоне красоты, радикальным образом проигнорировав друг друга. Так что, увы.

— А… ещё варианты есть?

— Муся единственный человек на моей памяти, кого Жанна «впустила» в свою новую, замужнюю жизнь. Утверждать, конечно, не стану, может этих людей гораздо больше, только мне они незнакомы.

— Жаль, очень жаль, — вздохнула я и поднялась из кресла: — Спасибо.

— Обращайтесь, — обнажил он зубы.

Я сделала несколько шагов к двери и вспомнила мучавший меня с некоторых пор момент, требовавший прояснения. Повернулась к нему и спросила:

— Там, на дороге, когда вы приняли меня за Жанну, вы возмутились будто я вас преследую. Что это значит? Жанна вас когда-то преследовала?

— Милая, Евгения Александровна, боюсь в поиске сестры вам эта история ничем не поможет. Я тогда от неожиданности наговорил лишнего, каюсь. Поэтому я хотел бы оставить её при себе. — Я покивала ему, ваш, мол, выбор, в два шага достигла двери и распахнула её. Он крикнул мне вслед: — А ножки у вас круче, чем у сестры!

То, что нас постоянно сравнивают для меня не новость, просто успела отвыкнуть. А тут и ноги вроде хороши и в тоже время у сестры хуже, получается. И не порадуешься толком. Соревноваться в красоте с родной сестрой удовольствие сомнительное. Я захлопнула дверь раньше, чем придумала достойный ответ. Так зачастую со мной и бывает.

Речка делила поселок на две неравные половины. Основную часть поселений и район — местные называли его «Зарека» — соединяли два моста: висячий пешеходный и добротный автомобильный. Местная ребята любила плескаться под автомобильным мостом. Хотя, тут все понятно, самое мелкое место, да и вход в воду без огромных камней. Я же направилась подальше от центра. Ниже по реке, в частном секторе, и народу меньше и берега шире, уютнее.